У российских граждан в плане борьбы за свои права сегодня значительно больше возможностей, чем прежде. Однако никакой речи о правовой безопасности пока и быть не может. Развитию правовой государственности препятствуют противоречивость законов и избирательность в их применении. Нередко право остается заложником политики.
Материал является несколько переработанной редакцией доклада, сделанного перед акционерами газеты "Neue Zuercher Zeitung".
На первый взгляд, Россия уже давно стала правовым государством: этот факт твердо закрепляет конституция 1993 года. Она создала приемлемый фундамент для развития правового государства. Основной закон декларирует важнейшие гражданские права и права человека, ориентирует государство на разделение властей, предписывает демократические выборы и воспрещает возврат страны к однопартийной системе. Он гарантирует, не в последнюю очередь, прозрачность судопроизводства. Для России после столетий самодержавия и тотального злоупотребления властью - это действительно прогресс, имеющий революционный характер.
В Чечне вместо права царит произвол
Однако в жизни наблюдателям открывается более чем запутанная картина. Принципы правового государства упираются в живучесть советской правовой культуры, правильнее - в правовое бескультурье, старое и новое право находятся в откровенном противоречии друг к другу и даже там, где буква закона не вызывает никаких сомнений, закон не может противостоять неуважению к себе со стороны властей. Так, сегодня некоторые граждане имеют больше возможностей, чем прежде, чтобы отстаивать свои права. Однако речи о правовой безопасности и быть не может, как не может быть речи и о диктатуре закона, о чем говорил президент Путин. Разобраться с этим должны помочь несколько примеров.
Скоро два года, как российские войска вошли в предавшую Россию Чеченскую республику. Последствия этого известны. В пепелища превращены целые голода и села. Россия пытается убедить Запад, что она борется там с террористами, однако ее неуважение к человеку и жестокость во много раз превосходят то, что на совести самих террористов. Право здесь попиралось и продолжает попираться. От рук военнослужащих армии, которая, якобы пришла на помощь, погибли многие тысячи невинных жителей. Более сотни тысяч беженцев влачат жалкое существование во временных жилищах.
Действия России в Чечне находятся в вопиющем противоречии с ее собственной конституцией. Право на свободное проведение собраний отменено на неопределенное время, сильно ограничена свобода передвижений, работа средств массовой информации практически подвергается цензуре. Указа о введении чрезвычайного положения, которое позволяет введение в кризисной ситуации таких ограничений, Москва никогда не издавала. Правят чрезвычайные комиссии генералов. Между тем, есть мрачные доказательства, что десятки арестованных чеченцев казнены без всякого суда. Руководство Кремля молчит по поводу такого развития событий: за спиной у него население, возбужденное националистическим угаром. Потому нет ничего удивительного, что органы юстиция до сих пор не сделали ничего сколь либо заметного для наказания военных преступников.
Юстиция на службе правительства
Зато прокуроры и судьи проявляют излишнюю активность, когда речь идет о том, чтобы взять в оборот критически настроенные к правительству средства массовой информации. Как известно, в апреле под контроль государства перешел единственный независимый, вещающий на всю страну телеканал НТВ. Это справедливо стало причиной озабоченности и в стране, и за рубежом по поводу свободы слова и будущего свободы печати. Юстиция сыграла в кампании против телеканала роль, которая не принесла ей славы. Генеральная прокуратура в течение нескольких месяцев оказывала давление на предприятие. Она проводила обыски квартир, аресты и допросы. Все это было тщательно соркестрированным аккомпанементом для маневров вокруг передачи телеканала в руки полугосударственного концерна "Газпром".
Стоит напомнить о событиях прошлого лета. Сначала, в течение нескольких дней, под арестом находился создатель НТВ Гусинский. Затем от него удалось добиться силой согласия на продажу своего телеканала Газпрому. В грубо сработанном дополнительном протоколе, освященном подписью члена правительства, предпринимателю было обещано освобождение от уголовного преследования. Действительно, спустя некоторое время, следствие в отношении его Генеральная прокуратура прекратила. Когда же позднее Гусинский отказался от договора, предусматривавшего продажу телеканала, она открыла новое дело по другим обстоятельствам. Напрашивается вывод, что органы юстиции в данном случае выступили в качестве репрессивного инструмента государства. То, что это происходит с одобрения Кремля, не подлежит сомнению, так как Путин публично навесил на Гусинского ярлык государственного врага. Напрасными оказались ожидания, что правовой механизм заработает и тогда, когда в апреле борьба за захват телеканала достигла своего апогея. Не суд решал, кто является легитимным генеральным директором телеканала. Судьей в большей мере оказалась группа частных охранников, которая под покровом ночи осуществила свое право сильного.
Третий пример - коррупция: тот, кто до мозолей походил по коридорам учреждений, или тот, кто попадал в лапы жадных до денег сотрудников ГИБДД, знают, что коррупция является повсюду почти неотъемлемой частью российских будней. Разумеется, в России всегда хватало бюрократов-взяточников, они останутся проблемой и в обозримом будущем. Однако если страна хочет быть привлекательной для инвесторов, ей никак не уйти от решительной борьбы с коррупцией. Вносит ли юстиция свой вклад в эту борьбу? К сожалению, нет.
История с бывшим управляющим Кремля Павлом Бородиным более чем наглядно показывает, что у властей вряд ли есть интерес к расследованию случаев коррупции. Как утверждается, Бородин и его семья получили в качестве взяток за передачу заказов на реставрацию Кремля хороших 25 млн. долларов США, и женевская прокуратура убеждена, что сможет это доказать. А что же делают коллеги швейцарцев в Москве? Они прекратили свое собственное расследование в отношении Бородина под смехотворным предлогом: они, мол, получали из Женевы только копии доказательных документов. Таким образом, понятие правового государства доводится до абсурда. Вина в этом лежит не только на следователях, среди них есть исключительно мужественные люди, а на политическом руководстве, которое берет юстицию в особо скандальных случаях на короткий поводок.
Большие шансы граждан
Эти примеры не должны создавать впечатление, что в России царит чистый произвол. В правовой жизни есть ниши, где юстиция в последние годы подает отрадные примеры. Одним из таких примеров является признание невиновным бывшего морского офицера Никитина. Никитин написал о загрязнении окружающей среды атомными подводными лодками России, и в течение нескольких лет его обвиняли в шпионаже. Никитин, конечно, был вынужден почти год отсидеть в следственном изоляторе и пройти через 13 процессов, пока не добился справедливости.
Другой обнадеживающий симптом - возрастающее значение судебного спора. Еще несколько лет назад сам суд рассматривался в качестве достаточно пустого времяпрепровождения. Сегодня все больше россиян обращается в органы юстиции, если даже в качестве ответчика выступает государство. В 1999 году было рассмотрено 350 000 жалоб на действия администраций. Как правило, они были связаны с действиями чиновников, вызывающими сомнения в их правомочности. Те, кто сегодня судится по вопросам налогов, выигрывают судебные тяжбы против властей более чем в половине всех случаев.
Это, однако, не меняет впечатления, что в России существуют извращенные представления о правовом государстве. Там, где главенствуют властно-политические соображения, там юстицией по-прежнему помыкает правительство. В чем причина этого? Причину, и в этом нет никаких сомнений, следует искать в истории: вплоть до последнего столетия роль закона выполняла воля царей. Только Николай II и то только под давлением масс пошел на создание парламента. Позднее большевики создали свою собственную, еще более одиозную диктатуру. При их режиме писаное право мало что значило, его заменяло телефонное право: устные инструкции партийных боссов правительственным чиновникам и судьям. Один давно практикующий в Москве адвокат жалуется, что для российских судей до сего дня является совершенно чуждым обычное для западных юристов прецедентное право. Однако там, как это было в советском государстве, где сиюминутные потребности политики диктуют судьям соответствующее решение, не может быть разговора о настоящем прецедентом праве.
Отсутствие доверия
К тому же по-прежнему удивляет пропасть между конституцией с ее хвалебным отношением к индивидууму и унижениями и произволом, которым государство подвергает граждан в своих учреждениях. Все молчат о том, что творится в милицейских участках, где произвол является обычным делом. Здесь господствуют бездушные советские традиции, когда конституция являлась красивым листком бумаги, а государственный служащий, чиновник, был для отдельно взятого гражданина всесильной фигурой. Этот опыт до сегодняшнего дня определяет менталитет россиян.
Впрочем, было бы несправедливо относить прискорбный опыт правового государства только к советскому прошлому. После 1991 года тяжелые ошибки допустили также и так называемые демократы, которые никогда не считали развитие правового государства своим приоритетом. Не один раз нарушал свою конституцию президент Ельцин. Более того, значительные подтасовки имелись даже во время народного референдума по вопросу о конституции. Ко всему, веру в справедливость государства подорвали преобразования последних лет с их вопиющими фактами того, как перераспределялась собственность. Легкость, с которой обогащались политики и присваивали предприятия предприниматели, имеет логический итог: собственность считается чем-то подозрительным. Такой менталитет - плохая основа для защиты собственности, а без этого ни правовое государство, ни гражданское общество западного образца просто немыслимы.
Противоречивые реформы
Противоречивыми и полумерами представляются реформы судопроизводства, проводившиеся в
90-е годы. С одной стороны, были сделаны важные шаги в направлении институционального обновления. В России есть закон о судьях, ясно признающий независимость судей. Независимость от политического влияния должна, в частности обеспечиваться несменяемостью судей. Они могут быть сняты только при наличии очень серьезных оснований. Кроме того, Россия экспериментирует с судами присяжных и мировыми судьями. С 1997 года существует служба судебных исполнителей. Она способствовала тому, что до логического завершения доходит большее число приговоров. Число таких, согласно официальным данным, достигло уже 60 процентов. Это, разумеется, снимает озабоченность. Однако лишь в том случае, если нынешнюю ситуацию сравнивать с обстоятельствами начала 90-х годов, когда, чтобы добиться справедливости, чаще всего необходимо было обращаться к мафии.
С другой стороны, еще не устранены полностью пережитки советского прошлого. Так, например, до сегодняшнего дня действует старый Уголовно-процессуальный кодекс. Он был принят еще в 60-е годы и во многом противоречит конституции. Перегружен и такой институт, как Генеральная прокуратура с ее необъятными полномочиями, начиная от следствия и обвинения и кончая судебным надзором и контролем за соблюдением норм. Все это не соответствует требованиям современного демократического государства. В высшей степени проблематичной остается каждодневная деятельность органов юстиции и по другим причинам. Российские судьи плохо оплачиваются: их средняя заработная плата составляет, примерно, 400 франков. Этих денег хватает лишь на более чем скромную жизнь. Эти обстоятельства создают базу для коррупции. Низкая заработная плата делает судей также зависимыми от региональных властей, которые могут дать или не дать денежную надбавку. К тому же судьи часто сильно перегружены, поскольку количество судебных дел быстро растет, а зарплата по причинам экономии растет медленно. Согласно данным представителя Верховного суда России, стране требуется вдвое больше судей, чем те 17 000, которые работают в настоящее время.
Путин -реформатор или автократ?
Президент России Путин прямо-таки олицетворяет собой двусмысленный характер развития правового государства. С одной стороны, он имеет юридическое образование и должен знать писаное право. Одним из его учителей был будущий мэр Санкт-Петербурга Собчак, демократ первого часа. С другой стороны, Путин сделал свою карьеру в спецслужбе КГБ, тоталитарной организации, которая в советские времена стояла выше любого права.
Что можно ожидать от двуликого президента? Надо отдать должное, что он понял необходимость срочного проведения судебной реформы. В своей речи о положении нации в начале апреля президент затронул самые болевые точки: он подверг критике противоречивость законодательства, поток подведомственных актов различных органов власти. Это, по его словам, способствует коррупции и препятствует развитию частного предпринимательства. Путин указал на катастрофическое состояние учреждений пенитенциарной системы, в которых подследственные вынуждены иногда годами ожидать суда. За внушающими оптимизм словами главы Кремля последовали конкретные дела. Он повысил зарплату судьям и вместе со своими сторонниками в парламенте продвинул вопрос о проведении судебной реформы. В апреле Дума приняла в первом чтении новый закон об арбитраже. Закон, среди прочего, четко регулирует полномочия судов в разрешении хозяйственных споров. В мае было начато обсуждение нового Уголовно-процессуального кодекса. Однако сопротивление реформам просто огромно.
Прежде всего, сопротивляется Генеральная прокуратура, теряющая свои полномочия. Нынешнее законодательство позволяет ей производить арест подозреваемых на срок до десяти дней без предъявления обвинения и содержать их в следственном изоляторе. В конституции, однако же, говорится, что никто не может быть арестован без судебного решения на срок более 48 часов. В будущем, согласно проекту Уголовно-процессуального кодекса, Генеральной прокуратуре придется получать судебное разрешение и на проведение домашних обысков. Другими словами, планируется создание гарантий, которые бы обеспечивали защиту от произвола Генеральной прокуратуры.
Свидетельством противоречивости деятельности президента Путина являются не только эти реформистские шаги. Своим слоганом "диктатура закона" глава Кремля, скорее, следует курсом, который несет на себе отпечаток авторитаризма. Все время, что он является президентом, было потрачено на то, чтобы отстроить свои властные полномочия. Путин продемонстрировал это поведение самодержца не только по отношению к средствам массовой информации, но и к регионам, крупным концернам и парламенту. Тем самым, он решительно ослабил существовавшие прежде противовесы исполнительной власти. Это не означает, что президент имеет целью насаждение диктатуры. Однако ничем неограниченная власть Кремля не обещает ничего хорошего для будущего демократии России и для развития правового государства.
Поцесс длинною в поколение
Запад по этой причине не должен обольщаться одними лишь обещаниями Кремля по поводу проведения реформ. Там должны думать о совершенно ином. Демократия и правовое государство не могут возникнуть по указке сверху. Их появление зависит от становления гражданского общества, "civil society". Для этого необходим постоянно растущий слой людей, мыслящих по-западному, людей, которые в экономическом плане независимы от государства и которые имеют взвешенное представление о загранице, знают свои права и могут осознанно входить в состав групп по интересам. В частности, в России такое гражданское общество развивается слишком медленно. Однако процесс начался, и он повышает уверенность в том, что Россия избежит того, чтобы пойти по авторитарному пути развития. Запад может лишь несколько ускорить этот процесс. Если мы не будем закрывать глаза на рефлексы авторитаризма властителей Кремля, не будем принимать без проверки грязные деньги восточных вельмож, но зато будем держать для российских граждан открытыми наши границы и поддерживать неправительственные организации на пространстве между Калининградом и Владивостоком, мы тем самым уже сделаем важный вклад.
