Здание является архитектурным памятником русского классицизма. Белый мрамор довлеет в Колонном зале бывшего Дома профсоюзов. Этот зал известен своей необычной акустикой. Здесь давали концерты Клара Шуман (Clara Schumann), Франц Лист (Franz Liszt) и Сергей Рахманинов. Позднее Колонный зал стал знаменитым по другим причинам: в 1924 году здесь торжественно прощались с умершим вождем революции Лениным. В течение недели мимо гроба шли люди и прощались с основателем Советского Союза.
Именно в том же Колонном зале сегодня, в 11 часов, со своим вождем прощался уже другой народ. На том же самом месте, где 16 июля 1980 года Хуан Антонио Самаранч (Juan Antonio Sanaranch) вступил в свои полномочия, он назовет имя своего преемника. Самаранч снимает с себя полномочия президента Международного олимпийского комитета (МОК). За его спиной два кандидата: Жак Рогге (Jacques Rogge) из Бельгии и Ким Ду Ханг (Kim Un Yong) из Южной Кореи.
Аскет
В концертном зале еще прозвучит олимпийский гимн. Самаранч, быть может, утрет одну-другую слезинку. Между прочим, испанец считается аскетом, который редко поддается чувствам, но в такой момент вполне допустимо, что и его может покинуть мужество. Здесь, в Москве - столице меланхолии - это не проблема. В большой олимпийской истории закрывается глава, которая была открыта в 1980 году, незадолго до начала пострадавших от бойкота летних Олимпийских игр. В Москве Самаранчу удалось проделать примечательное превращение: из голуборубашечника - члена фаланги, закаленного сторонника генерала Франко (Franko) - в апостола по части морали в мировом спорте. Путь длинною от фашистского министра по делам спорта до президента МОК.
В 1977 году король Испании Хуан Карлос (Juan Carlos) послал Самаранча в Москву в качестве посла в Советском Союзе и Монголии. На родине старого фашиста уже нельзя было оставлять с политической точки зрения, однако и совсем избавиться от него король не мог. Не мог и по той причине, что Самаранч являлся с 1965 года членом МОК. Самаранч сумел с блеском использовать три года своего пребывания в Москве. Поскольку поддержка со стороны испанского Национального олимпийского комитета (НОК) в ходе избирательной кампании была скудной, он инвестировал в новую должность свои собственные средства. Он продал свои акции, 650 000 немецких марок ушли на московскую кампанию. Восточные спецслужбы Штази и КГБ были под впечатлением, наблюдая как Самаранч проходил трассу слалома между диктатурами: через франкистскую Испанию, брежневский Советский Союз до создания своей собственной диктатуры в МОК. В одном из досье Штази говорится: "Самаранчу надо отдать должное как человеку, который всю свою жизнь оказывался в нужном месте и в нужный час". Его отличала способность "делать себе друзей из власть предержащих". Таким образом, он сумел смыть позорное пятно, которое легло на него в годы "признания себя стопроцентным сторонником Франко".
Член МОК от России Виталий Смирнов так описывал время, проведенное Самаранчем в Москве: "Он не был в нашем городе каким-то изгоем, более того, он начал понимать советский менталитет. Он мог бы сделать успешную политическую карьеру". Можно ли представить себе выпускника элитной школы тайного католического ордена "Opus Dei" в роли советского солдата партии? Правда, есть в этом одно обстоятельство, которое позволяет говорить, что полет фантазии может иметь под собой основание: тот, кто работает в условиях одной диктатуры, вполне может вписаться в рамки любой другой. Это относится и к Самаранчу, и к Смирнову, который станет теперь в Москве вице-президентом МОК.
Самаранч нашел тогда в Москве двух влиятельных друзей, которые посадили его на трон президента МОК: бывшего главу компании "Adidas" Хорста Дасслера (Horst Dassler), который держал на поводке мировой спорт, и искушенного в делах спецслужб предпринимателя француза Андре Гельфи (Andre Guelfi). В 1980 году Дасслеру и Гельфи было поручено заниматься коммерческой программой Олимпийских игр, и они остановили свой выбор на Самаранче. Гельфи описывал однажды это так: американцы никак не могли перечеркнуть наши с Хорстом московские планы, они могли только помешать работе. Я должен был позаботиться о голосах избирателей в Южной Америке и Африке, и я убедил ответственных лиц проголосовать правильно".
Тонко разыгранная интрига
Президентская произвольная программа Самаранча была достойным примером того, как безжалостно господа обходятся с олимпийскими кольцами. Как сообщал Гельфи, ловкий ход удался не без тонкой интриги: "Соперник Самаранча Марк Ходлер (Marc Hodler) попросил поддержки у Хорста Дасслера. Ходлер сказал Дасслеру: если ты поставишь на меня, МОК будет твоим. Чего не знал Ходлер так это того, что Дасслер уже сделал свой выбор в пользу известного Самаранча. Ходлер доверял Дасслеру, человеку, который будет голосовать за него. Дасслер дал мне его имя, и я убедил почти всех изменить свое мнение". Уже в первом туре Самаранч получил абсолютное число голосов. Сколько из 76 членов МОК действительно проголосовали за него, осталось навсегда неизвестным. Однако конкуренты - Ходлер, немец Вилли Дауме (Willi Daume) и канадец Джеймс Уоррел (James Worrall) потерпели поражение. Ланс Гросс (Lance Gross) из Новой Зеландии своевременно разобрался с ситуацией и снял свою кандидатуру непосредственно перед голосованием.
Грубые льстецы из команды, которая сопровождала Самаранча по жизни, охотно называют годы его президентства "олимпийской революцией". При нем произошли фундаментальные преобразования. Это и появление положения о любительском спорте, коммерциализация олимпийских колец, кумовство, допуск к участию в Играх профессиональных спортсменов, допинг, взяточничество и коррупция, окончание эры бойкотов, подковерная возня, введение новой периодичности проведения зимних и летних Олимпийских игр и недостаток духовности в олимпийском движении. Еще Дауме - великий олимпиец, умерший в 1996 году, жаловался: "Вам известно хоть какое-то содержательное выступление этого президента МОК?" Олимпийский конгресс, который Самаранч организовал в 1994 году в Париже, Дауме охарактеризовал "духовной катастрофой".
В 2001 году в Москве Самаранч тоже не выступал с большой речью. Эта бессловесность отличала деятельность МОК. Почетный член МОК австриец Филипп фон Шеллер (Philipp von Schoeller) так охарактеризовал годы президенства Самаранча: "Когда появился параграф о любительском спорте, я еще не понял, каким несчастьем это грозило. Это был медленный процесс. Все мы были его соучастниками. При этом исчезла великая идея, взамен нее не появилось ничего, что бы отвечало времени".
Начиная с 1980 года, Самаранч бывал в Москве 30 раз. В качестве президента МОК на этот раз он в Москве в последний раз. Самаранч вводит в должность не только своего преемника, но и передает эстафетную палочку своему сыну Хуано Антонио Самаранчу- младшему, который становится членом МОК. После этого старик хочет отойти от дел и заняться в качестве куратора Олимпийским музеем в Лозанне, который скоро будет назван его именем.
Мавзолей
И даже в этом плане круг замыкается на особом месте: для Владимира Ильича Ленина, с которым в 1924 году молодой Советский Союз прощался в московском Колонном зале, позднее на Красной площади был построен Мавзолей. Самаранч, который говорит сегодня в Колонном зале свое "прощай", уже давно выстроил свой Мавзолей: "Олимпийский музей имени Хуана Антонио Самаранча". Это мавзолей монетаризации олимпийской идеи.
