Газета отмечает, что к беспорядкам, сопровождавшим встречу глав государств и правительств ведущих индустриально развитых стран планеты, участники саммита отнеслись в высшей степени безразлично. Один убитый, более сотни раненых и не меньшее количество арестованных. В ответ одни дежурные слова. Лишь президент Франции заставил себя признать, что такую массу людей, а по разным оценкам, можно говорить о нескольких сотнях тысяч людей прибывших в Геную из разных стран, могли позвать в дорогу только сердце и душа, а не страсть к приключениям. Во Франции, видимо, еще свежи в памяти события конца 60-х годов, когда обычные студенческие волнения переросли в настоящую революцию. Не проглядит ли ее на этот раз уже "восьмерка"?
В вестибюле школы Армандо Диаза (Armando Diaz) под подошвами хрустит стекло. Пятна свернувшейся крови на полу. Перевернутые парты, пуловеры, спальные мешки, записки с телефонными номерами, немецкая агитационная брошюрка, рассказывающая об оказании медицинской помощи за рубежом. "Они не сказали, чего они хотели от нас", - говорит один из свидетелей полицейской акции, проведенной в ранний воскресный час, Михаэль Гизер (Michael Gieser).
Насилие и в ответ на него тоже насилие в эти дни экономического саммита в Генуе, дни все же больше тягостные, чем радостные, часто заслоняет то, что же происходило в действительности. Там, "внутри", - встреча восьми властителей, а "снаружи" - мирный протест сотен тысяч людей против действий восьмерки в забаррикадированном дворце. Политики и большинство демонстрантов теперь возвращают город его жителям. Пройдет немало времени, прежде чем будут устранены все следы, в том числе и ночного визита в школу Армандо Диаза.
"Они вошли и начали нас бить. Мы лежали на полу и не оказывали никакого сопротивления. Они вновь и вновь били нас дубинками одного за другим. Иногда кто-то из них говорил: кончай, достаточно, мы должны вызвать "скорую помощь". Гизер (Gieser), журналист из Люксембурга, член Генуэзского социального форума говорит, что он чувствует отвращение к насилию "и с той, и с другой стороны". Его левая рука в гипсе, между верхней губой и носом - лейкопластырь, скрывающий рану. "Наша организация должна извлечь из этого урок, - говорит он. - Насилие не имеет смысла".
Итог облавы, во время которой, якобы, были обнаружены металлические пруты, ножи и черные комбинезоны: 66 человек раненных, 92 - арестованных. Полиция разыскивала членов "Черного блока", подозревая, что те нашли пристанище в неработающей школе. "Бессмыслица, - говорит один свидетель из Берлина, который попытался уйти от полиции по строительным лесам, но был задержан на заднем дворе и избит. - Воинственно настроенных людей здесь совсем не было, они ушли отсюда за два часа до облавы". Один "добрый полицейский", в конце концов, отпустил его. "Всегда есть плохие и хорошие люди, - говорит его друг, - в том числе и среди полицейских".
Силы безопасности попали теперь под огонь критики: не слишком ли рано или не слишком ли поздно они начали акцию, не слишком ли жестко действовали и верно ли вообще? Была ли концепция применения сил правопорядка с самого начала продуманной? Не слишком ли многого требовали от большинства молодых полицейских, на лицах которых читался страх? Не испытывал ли страха тот сделавший смертельный выстрел двадцатилетний стрелок родом из местечка, что за тысячу километров от Генуи? Отец убитого в пятницу 23-летнего студента, изучавшего историю, Карло Гиулиани (Carlo Guliuani) говорит: "Убийца моего сына - жертва; ошибку сделали те, кто послал его".
"Уходите в свои казармы. Позор. Вы уничтожите полностью город", - закричал один из жителей, когда во второй половине воскресного дня специальные подразделения собирались начать операцию против боевиков Черного блока. Боевики, которых демонстранты, без сомнений, не приняли в свои ряды, оказавшись в изоляции в составе маленьких, прекрасно организованных групп стали виновниками бессмысленных разрушений. Их противоречивый девиз, призывающий к любви, миру и одновременно к откровенным разрушительным действиям, они нанесли с помощью аэрозоли на стене одного разрушенного магазинчика, торговавшего бюстгальтерами: "Любовь и мир и настоящее разрушение". Последнюю часть своего девиза разбушевавшиеся преступники осуществили в полном смысле этого слова на заправочной станции в Корсо Сардегне. Спрятавшись за баррикадами из горящих автомобилей, они разнесли металлическими прутьями на мелкие кусочки бензоколонку и торговое помещение. Из оставшегося мусора вынесли коробку свечей зажигания и компьютер. Из крана бензоколонки тек бензин, к счастью, его остатки.
"Гибель Генуи"
Где-то через час, когда полиции, между тем, удалось овладеть участком улицы, появился владелец заправочной станции. Он сдерживает свой гнев, убирая молча мусор и определяя нанесенный ущерб. Некоторым генуэзцам это предстоит еще сделать, когда после возвращения они найдут свои продовольственные магазины разрушенными их витрины разбитыми. По предварительным оценкам ущерб может составить от 50 до 100 млн. немецких марок. На одной из стен написан смертный приговор: "Гибель Генуе".
Скоро ли город заживет нормальной жизнью? Когда полиция гонится за автономистами и обстреливает их слезоточивым газом, они бегут под защиту колонны возбужденных демонстрантов, приехавших сюда из разных стран. Колонна из-за уличного сражения и появившегося облака слезоточивого газа, ядовитого запаха пожара разделяется на две части. Хвост колоны пытается пойти в обход, чтобы на Коросо Торино вновь соединиться со своим началом.
Здесь демонстрантами из многих стран, в том числе и из России, приехавшими на старом украинском автобусе, руководит с помощью мегафона Reggae. На улице раздается "Bella ciao", песня маленьких партизан, слушатели начинают в такт ей делать ритмичные движения. Красные флаги и транспаранты над головами демонстрантов, плывут мимо разрушенных зданий банковских филиалов, выгоревших мусорных контейнеров, вывороченных заборов, ограждавших парки, и лозунгов, намалеванных на стенах домов. Люди, живущие по соседству, льют на улицу воду, где в сторону площади Феррари тянутся потные, поющие и танцующие демонстранты.
"Товарищи и друзья, мы победили в Генуе слишком большой ценой, - говорит представитель Генуэзского социального форума Витторио Агнолетто (Vittorio Agnoletto). - Мы победили страх, нас собралось триста тысяч человек". Однако о тех, кто мирно демонстрирует против безграничной глобализации, кто не хочет отдавать будущее планеты на откуп восьми человекам, вспоминают редко, когда речь заходит о Генуе. "Они строят планы, а мы делаем историю", - начертано на одной из стен в центре города. Однако действующими лицами этой истории являются булыжники и коктейль Молотова, горящие автомобили и разрушенные магазины, многие сотни раненых, а также убитый Карло Гиулиани.
А внутри: дела идут своим обычным порядком
А что же те восемь человек, которые по своему положению, чувствуют себя призванными творить историю? Они делают все в рутинном порядке. Постоянно сияющие мужчины на фотографиях. Они хотят продемонстрировать, что настроение у них прекрасное. Например, во время ужина, устроенного для журналистов немецкой делегацией в изолированной внутренней части города. "Немецкий канцлер потрясен" смертью демонстранта, следует из заявления из "правительственных кругов", как это принято говорить в щекотливых ситуациях. "Тем не менее, дело ограничилось этим".
Неясно, кто имеется в виду, когда говорят "они" (или "Вы"). Собравшиеся главы богатейших в экономическом плане стран? Журналисты? Журналисты. К сожалению, на этот раз они работают не так, как этого хотел бы федеральный канцлер. В поздний субботний час у него пропадает настроение. Не видно ни конъюнктуры на пути спада производства, ни рынка рабочей силы в Германии. "Напишите хоть когда-то об этом! - требует он от журналистов. - Вы написали о том, что мы провели великолепную пенсионную реформу?"
На вопрос, не может ли появление демонстрантов быть вызвано чувством того, что глобализация ставит под вопрос их образ жизни, их жизненные ценности, канцлер реагирует тоже грубо. "Не говорите чепухи", - закричал Шредер (Schroeder).
Его "французский друг", президент Жак Ширак (Jacques Chirac) делает совсем иное признание. После гибели демонстранта он предстает перед журналистами заметно задумчивым и озабоченным. "Независимо от того, правы ли неправительственные организации или мы, мы должны искать с ними интенсивного диалога, - сказал Ширак. - 120 000 или 150 000 тысяч человек не считаются с трудностями, если к этому их зовут сердца и души". Никто не знает, действительно ли Ширак так думает. Однако помимо по-разному сказанных слов о "замешательстве" в связи со смертью итальянца он остается единственным участником встречи в верхах, до которого дошли чаяния демонстрантов, по крайней мере, в момент пресс-конференции.
