"Холодная война" давно позади, говорит президент США, и приступает к планированию новой архитектуры безопасности. Она, по его мнению, должна включать возможность противоракетной обороны. Для российского же президента все должно выглядеть так: да - разоружению, но при соблюдении прежних договоров, в том числе и что касается систем противоракетной обороны.
Информация оказалась несколько преждевременной. Джордж Буш (George Bush) и Владимир Путин оповестили в ходе своей второй встречи в верхах об окончании "холодной войны", говорилось в воскресных сообщениях различных информационных агентств. Вчера Москва дала небольшой задний ход. Не было никакого прорыва, заявила она, тем не менее, удалось добиться сближения в усилиях в деле разоружения. Если говорить о США, то эти разоруженческие усилия должны лечь в русло новой стратегии в политике безопасности и обороны: меньше наступательных вооружений, ограниченная оборонительная система против ракет "государств-изгоев", принятие активных мер против дальнейшего распространения оружия массового уничтожения.
Одним словом, США хотят разоружаться, чтобы затем перевооружиться. Вопрос лишь в том, насколько эта новая направленность политики согласуется с существующими американо-российскими договорами, такими, как СНВ-1, СНВ-2, и договором по ПРО?
В период "холодной войны" речь шла, в первую очередь, об устрашении. Военные для этого пользовались совершенно определенными понятиями. Например, таким, как "взаимно гарантированное уничтожение". Это означает, что потенциальные противники вооружены в такой степени, что это позволяет им взаимно уничтожить друг друга. А поскольку с окончанием "холодной войны" и развалом Советского Союза военно-политическая обстановка в мире изменилась, необходим, как аргументируют США, иной подход к анализу угроз и соответственно иная военная концепция. По этой причине США хотят создать систему противоракетной обороны и надеются в этом получить поддержку своих союзников. Опять же России Буш нужен, чтобы продемонстрировать возвращение своего влияния на политическую ситуацию в мире, чтобы сократить дорогостоящие арсеналы ядерного оружия.
Чего же опасаются критики?
Они опасаются новой гонки вооружений в случае, если США развернут систему противоракетной обороны. Они боятся, что Китай почувствует необходимым достигнуть в области вооружений уровня России, что вдогонку могут броситься Индия и Пакистан, что о необходимости создании своего ядерного оружия задумаются Тайвань и Япония.
Чего хотят США?
США говорят, одна Россия как таковая больше не представляет собой никакой проблемы. С Россией можно договориться. К тому же в отношениях с Россией, продолжают они, может и впредь действовать принцип взаимного устрашения. И на этой основе есть все же возможность подумать о дальнейших шагах в области разоружения. Проблемой для США являются так называемые государства-изгои, то есть такие страны, как, например, Ирак и Северная Корея.
Какое это имеет отношение к разоружению?
Проблема заключается в том, что существуют договоры о разоружении, которых США больше не хотят придерживаться, поскольку их соблюдение вынуждает Америку делать то, чего она не желает. США хотели бы разоружаться, но на своих условиях. Они хотят развернуть новую систему устрашения, созвучную с планом НПРО. По этой причине возникают проблемы и разногласия.
А что это за проблемы?
Существуют так называемые договоры СНВ-1 и СНВ-2, подписанные США и Россией. Первый из них накладывает ограничения на носители ядерного оружия, но не на количество ядерных боеголовок. Договор СНВ-2 требует также сокращения количества ядерных боеголовок. Их максимально число не должно превышать 3 500 единиц. Тем временем появилась идея подписания договора СНВ-3, который предполагает дальнейшее сокращение количества ядерных боеголовок предположительно до 1500 штук. Однако США в отличие от Москвы до сих пор не ратифицировали договор СНВ-2. Россия же, напротив, ратифицировала даже договор о прекращении ядерных испытаний. К тому же между Москвой и Вашингтоном существует договор по ПРО, который не позволяет ни той, ни другой стороне создавать системы противоракетной обороны, которые бы прикрывали с воздуха территорию всей страны. США хотели бы выйти из обоих договоров, задавая вопрос, что могут дать эти договоры, если уже давно появились новые угрозы? Новые взгляды в военной сфере входят в противоречие с договорами.
В чем обвиняют критики США?
В том, что они думают только о себе. США традиционно отвергают связывающий их контроль над вооружениями, считая его не легитимным и рассматривая как вмешательство во внутренние дела. Контроль должен осуществляться лишь там, где затрагиваются интересы США. Свежих примеров таких односторонних действий США есть немало: 1) США хотят выйти из договора по ПРО. 2) США отвергают проект протокола по вопросам биологического оружия и запрета его. Начиная с 1995 года, ведутся переговоры на предмет, как лучше контролировать выполнение конвенции о запрете биологического оружия, принятой в 1972 году. Конвенцию ратифицировали 140 государств, в том числе и США. В течение последних шести лет в Женеве идет дискуссия о том, как ее выполнить. Так вот, США не соглашаются с протоколом, подготовленным там. 3) Конференция по вопросам огнестрельного оружия. Основные пункты долго готовившегося в ООН документа не были приняты из-за возражений США. Можно привести и другие примеры, когда США проявляют боязнь оказаться связанными международными соглашениями: они не приемлют протокол по сохранению климата на Земле, подписанный в Киото, соглашение о прекращении ядерных испытаний, создание международного уголовного суда.
А хотят ли вообще США разоружаться?
Да. Президент Буш неоднократно подчеркивал это. У США чересчур много ядерных боеголовок, с которыми они ничего не смогут предпринять. США хотят разоружаться, чтобы затем приступить к перевооружению. Там хотят быть гибче, быть оснащенными для отражения возможных нападений со стороны государств-изгоев иначе, чем это требовалось во времена "холодной войны". Этому есть первые симптомы. Например, США переоснащают четыре из 18 подводных лодок крылатыми ракетами с обычным зарядом, раньше они несли на борту ядерное оружие стратегического назначения. Кроме того, с вооружения снимаются тяжелые межконтинентальные ракеты, сокращается количество бомбардировщиков, несущих ядерное оружие, которое заменяется на обычные виды вооружений.
Что говорит по этому поводу Москва?
Россия жизненно заинтересована в радикальном разоружении. Прежде всего, из финансовых соображений. С точки зрения Кремля против создания системы противоракетной обороны, чего добиваются США и что было бы равнозначно выходу из договора по ПРО, который Россия рассматривает в качестве краеугольного камня международной архитектуры безопасности, говорят три вещи. Москва, чтобы сохранить свое лицо и претензии на статус великой державы, должна адекватно реагировать на развертывание НПРО, например, установкой на ракеты разделяющихся боевых частей, о чем Путин уже предупредил. Не в пользу участия в гонке вооружений стратегического плана говорит также то, что тогда не хватит денег для переоснащения армии, которые требуются для погашения этнических конфликтов и борьбы с террористами. Как раз по этой причине Кремль настаивает на активизации переговоров о подписании договора СНВ-3, который должен ограничить для обеих сторон количество ядерных боеголовок минимальным уровнем. Путин неоднократно давал понять, что Россия вполне может представить, что этот нижний уровень может быть меньше и 1 500 единиц. В США в ходу различные цифры, самая маленькая - 1 000 единиц. Если такое действительно произойдет, то это станет самым крупным шагом в области разоружения.
Разделяет ли Москва подход США к государствам-изгоям в том плане, что быть может есть другие возможности воздействия на них?
Нет. Москва не разделяет опасения Вашингтона относительно так называемых государств-изгоев. Такие страны, как Северная Корея или Ирак, считают русские, в ближайшие двадцать лет будут не в состоянии наносить удары по США с помощью межконтинентальных баллистических ракет.
Какие цели преследует Москва?
Москва отдает предпочтение созданию общеевропейской системы противоракетной обороны, которая базируется на применении ракет среднего радиуса действия. С одной стороны потому, что территория России находится в пределах досягаемости ракет среднего радиуса действия государств-изгоев, с другой стороны, потому что в связи с этим появляется шанс для увеличения экспорта на западные рынки современных оборонительных систем типа С-300. На этом Москва хочет заработать деньги и одновременно ликвидировать нынешнюю зависимость западноевропейских союзников по НАТО от импорта из Вашингтона.
А что, собственно, думают европейцы?
Европа пытается быть инициативной. Там хотят сначала сохранить то, что уже достигнуто в области контроля над вооружениями, а именно, договоры. Европейцы не против новой формы устрашения, они лишь говорят: она должна быть лучше, чем нынешняя. Чего доброго, новая система стабильности Буша окажется менее стабильной, чем старая. С другой стороны, Европе предпочтительнее поставить государства-изгои в дипломатические рамки и распространить на них существующие договоры.
