В самом начале у Фиделя Кастро (Fidel Castro) были все основания стать героем западного мира. Когда в 1959 году он со своей повстанческой армией взял Гавану и изгнал коррумпированный режим Батисты (Batista), Фидель и его соратник-миссионер Че Гевара (Che Guevara) являли собой вышедшее на арену молодое послевоенное поколение, которое хотело вырваться из окаменелостей "холодной войны", дать простор идеям демократии, свободы и прав человека. В его образе сосредоточивались неопределенные надежды не только кубинского народа на построение мира, жизнь которого олицетворяли бы соучастие, творчество и самоопределение. В этом Кастро был похож на Джона Кеннеди (John Kennedy), который пришел к власти почти одновременно вместе с ним и который по иронии судьбы должен был стать его злейшим врагом.
К моменту захвата им власти на Кубе еще никто не предполагал, что Кастро возьмется за создание на сахарном острове марксистско-ленинской диктатуры, что он приведет страну к экономическому и культурному запустению. Кастро тогда еще не был коммунистом. Он был идеалистом, патриотически настроенным социальным революционером. Коммунистические партии стран Латинской Америки видели в нем мелкобуржуазного авантюриста. С небольшой группой преданных людей, заслуживших уважение своей смелостью, он начал войну, которая по всем революционным канонам должна была рассматриваться как бесперспективная. Тем не менее, Фидель победил, став предвестником протеста Латинской Америки против господства олигархов, которые расхищали богатства континента, ставя себя в полную зависимость от США. Одним словом карьера, достойная собрания легенд.
В тогдашней Латинской Америке с излишне честолюбивыми идеалистами, такими, как Кастро, расправлялись какие-нибудь военные или избавлялись от них путем интервенций США. Но вот Кастро решился на неслыханное: он возглавил прямо на задворках США первое государство с социалистическим общественным строем на американской земле, заключил союз с Советским Союзом. Его воля сохранить власть любой ценой привела мир на грань ядерной войны. По его инициативе Советы хотели разместить на Кубе ракеты среднего радиуса действия. Кеннеди был вынужден рассматривать это в качестве формального повода для объявления войны и начала военных действий. Известно, что Хрущев отступил, находясь у самого края пропасти. Куба, однако, стала после этого для США фактически неприкасаемой. Все попытки ЦРУ устранить Кастро напоминали, скорее, мрачный фарс. Так, ему пытались подсунуть отравленную сигару, заложить мину в его туалет.
Че Гевара был недоволен тем, как закончился кубинский кризис 1962 года. Этот революционер-апокалиптик придерживался убеждения, что коммунистические государства должны в случае необходимости пойти на развязывание ядерной войны, чтобы покончить с господством "империализма". В конечном итоге, его полное страсти ожидание смерти нашло свой осуществление во время войны в джунглях Боливии. А вот его старый боевой соратник, который уже давно заставляет говорить о себе, как о "выдающемся лидере", и который был в большей мере кубинским националистом, чем мечтательным мировым революционером, в это время укреплял свое всевластие дома. В конечном счете, Че Гевара в качестве мученика был для господства Кастро полезнее, чем в качестве руководителя государственного банка, который упраздняет деньги, или министра воспитания, намеревавшегося растить "новых людей". Однако какую-то часть утопического, хилиастического блеска Че Гевары Фидель сохранил в себе, будучи одновременно человеком власти, страдающим нарциссизмом, яростным махистом.
Диктатор в качестве поп-звезды
Начиная с 60-х годов, Куба все больше и больше превращалась в "нормальное" коммунистическое государство с однопартийной системой, с полицией для слежки за убеждениями людей и подконтрольной прессой. В государство, которое отправляло гомосексуалистов на принудительные работы на село, где те должны были "выздоравливать" на свежем воздухе. Несмотря на все это, красный остров был окружен для интеллектуалов левого толка всего мира ореолом романтической альтернативы мрачным функциональным государствам восточного блока. Этому в решительной мере способствовала личная харизма Кастро, которая выделяла его среди других, похожих на мумии коммунистических вождей. В целом и общем Фидель никогда не представал для Запада исключительно в образе врага, он был для него также своего рода поп-звездой на грани между каким-то колдовским очарованием и смешным. И сегодня в западных средствах массовой информации можно найти доброжелательную реакцию, если тот представляет себя боксером или баскетболистом или любителем бейсбола. Тем самым он демонстрирует, совершенно походя, несокрушимую жизнеспособность и большую выносливость.
Это, не в последнюю очередь, позволяет страстному оратору держать общеизвестные бесконечные речи по случаю очередных годовщин революции. То, что, пускаясь в воспоминания о прежних временах, он страстно и с боевой задором произносит слово "комманданте", подчеркивает опереточный характер его единоличного самовластия. С другой стороны, он также все вновь удивляет противников своей интеллектуальной концентрацией, мужской харизмой, готовностью к удару и саркастическим остроумием. Не так давно он говорил с издевкой о том, что главы государств "восьмерки", должны, чтобы застраховаться от выступлений противников глобализации, собираться в будущем на космической станции.
Несмотря на то, что Куба при Кастро превратилась во внутриполитическом плане в дотационное предприятие, а в плане мировой политики - в сателлит Москвы, Фидель, кстати, одобрил оккупацию Чехословакии в 1968 году, он смог сохранить за собой возможность для своенравия, что придавало ему авторитет среди "неприсоединившихся" государств. Несмотря на свое восприятие реальности исключительно с точки зрения политической власти, он позволял себе время от времени немножко внешнеполитического авантюризма. Например, так было, когда он посылал войска в Анголу с целью поддержки в гражданской войне прокоммунистической организации МПЛА. В частности, "фиделизм" был вдохновителем всех латиноамериканских повстанческих движений, однако дело до создания узко догматической революционной "школы" человек, самостоятельно выбившийся в люди, никогда не доводил. Сегодня господство упрямого диктатора являет собой будто фрагмент давно ушедшей эпохи, перенесенный в современность. Время уже давно перешагнуло через идеологические шаблоны, во власти которых он находится. Вряд ли кто-то мог предполагать, что он выстоит после развала социалистического лагеря. Это, однако, удалось за счет дальнейшего обнищания населения и все большего упадка экономики страны.
История в полосе ожидания
Социализм Кастро - это всего лишь потемкинская деревня с теневой экономикой, в которой правят американский доллар и процветают торговля из-под полы и проституция. Политическая система, которую он навязал кубинцам, вряд ли переживет его самого. Удручающе наследство этой системы сводит на нет позитивные достижения его правления, такие, как ликвидация в стране неграмотности и образцовая по меркам Латинской Америки забота о здоровье населения. В Майями как контраст Кубе живут два миллиона кубинцев, готовых заставить очнуться оцепеневшую страну и повести ее в новую эпоху.
Возможно, в том факте, что Кастро так долго держится у власти, можно увидеть и положительный момент. Поубавилось энергии ненависти и мщения и поэтому, можно надеяться, что удастся избежать ночи "длинных ножей". От США требуется, чтобы они гарантировали демократический переход государства из одного состояния в другое. Кровавый посткоммунистический хаос перед воротами своего дома они вряд ли могут себе позволить. Кто знает, может американцы примут Кубу к себе в качестве 51-го штата?
Время на Кубе остановилось. История пребывает в состоянии готовности. Она ждет с нескрываемым нетерпением ухода престарелого вождя, который, в свое время, окрылял фантазиями о свободе молодежь мира а, в конечном счете, остался последним автократом в Латинской Америке. А что если он проживет до 100 лет?
