Десять лет назад Борис Ельцин забрался на танк и призвал к сопротивлению военному перевороту. Образ открыто бросающего вызов Ельцина стал символом драматического краха последней крупнейшей мировой империи и ее коммунистической системы.
Результатом этого процесса стал распад коммунистического государства и в основном мирное возникновение 15 независимых стран. Став символом борьбы за свободу, Ельцин также объявил о сложном и зачастую противоречивом процессе политических реформ в исполнительной власти.
Ельцин создал институт президентства с широкими конституционными полномочиями в ущерб законодательной и судебной ветвям власти. Его стремление подрезать крылья ретроградным и антиреформаторским ветвям власти казалось администрации Клинтона (Clinton) и европейским лидерам правильным, и они одобряли его. Однако российские реформы отличались от реформ, проводимых другими посткоммунистическими странами, такими как Польша, Венгрия и Чешская Республика, в негативную сторону.
Сегодня "демократический водораздел" между Центральной и Восточной Европой и бывшим Советским Союзом грозит стать новой демаркационной линией между Европой и остальной частью Евразии.
Большинство серьезных политических недостатков России и ее начавшееся при президенте Владимире Путине движение к авторитаризму имеют корни в ельцинском решении сосредоточить власть в руках исполнительной ветви власти. Осуществленная Ельциным консолидация исполнительной власти была скопирована многими государствами бывшего Советского Союза (за исключением прибалтийских государств) и заложила основы институционного развития новых государств. Сегодня из 12 небалтийских бывших советских республик только в Молдавии и Грузии парламентам предоставлена значительная власть. Во всех других преобладает чрезмерная президентская власть, хоть и в разной степени.
Широкие полномочия президента России Владимира Путина достались ему в подарок от его предшественника Бориса Ельцина. И с момента вступления в должность г-н Путин предпринимает свои собственные шаги по дальнейшей консолидации исполнительной власти. Наибольшее беспокойство вызывает назначение семи новых региональных "супергубернаторов", большинство из которых в прошлом были военными или служили в спецслужбах.
В контексте постсоветской приватизации сосредоточие власти в руках президента создала систему, в которой экономическая власть основывается на покровительстве исполнительной власти. Это в свою очередь породило массовую коррупцию, практику назначения на важные посты друзей и родственников. Безотчетная президентская власть также уменьшила важность политических партий как сосредоточия законной власти, ослабила власть губернаторов, и затруднила, если не сделала невозможным осуществление влияния гражданских групп на политику. Более того, такая власть усилила склонность к оказанию существенного, не подотчетного никому давления на СМИ.
Хотя наследство жесткого тоталитарного прошлого несомненно способствовало подавлению прав человека и демократических завоеваний во большинстве постсоветских государств, перешедшая в наследство от Ельцина сконцентрированная президентская власть может быть является самым важным структурным фактором в развитии авторитаризма в бывшем Советском Союзе. Один только этот факт значительно затрудняет работу демократических сил бывшего Советского Союза.
На сегодняшний день президентская власть в таких странах, как Туркменистан, Беларусь, и даже в России и в Украине сопротивляется переменам, и будет очень трудно добиться ослабления исполнительной власти. Это является хорошим примером для здоровой американской и европейской дипломатии и служит основанием для их морального лидерства.
Однако дипломатия и лидерство должны сопровождаться постоянной приверженностью прямой помощи лицам и гражданским группам, борющимся за политическое равновесие и простые свободы. Это те самые "страдающие люди", которым Борис Ельцин десять лет назад обещал "свободу раз и навсегда".
