Как Джокер для Бэтмена или Лекс Лутор для Супермена, Советский Союз позволил Америке обрести после войны свою индивидуальность - став ее живой противоположностью. Смертельная борьба между ними определяла и влияла на остальной мир, в котором они существовали, на их место и предназначение в нем. Не удивительно, что оптимизм, который сопровождал внезапный крах Советского Союза десять лет назад, уже давно уступил место глубокому кризису индивидуальности для обеих сторон давнего разделения.
Несомненно, у русских есть больше причин для волнения. Свобода и демократия должны были улучшить жизнь загнанных в коммунизм масс; вместо этого многие россияне живут сегодня значительно хуже, чем они жили под красным флагом. Ни один человек более памятно не обозначал антипатию России к коммунизму, чем Александр Солженицын, писатель, преобразовавший свой ужасный опыт, приобретенный в сталинском Гулаге, в описательный роман о советской эпохе. И если Солженицын был моральным компасом российского антикоммунизма, то его видение постсоветской России заставляет задуматься: "Раньше казалось, что ситуация не может быть хуже, чем та, до которой нас довел коммунизм, - сказал недавно Солженицын изданию "The New Yorker". - Казалось, что любое усилие приведет к улучшению. Наоборот, Ельцин умудрился опустить Россию еще ниже. Он поддерживал воров. Наши национальные богатства и ресурсы были приватизированы практически бесплатно, а с новых владельцев не просят никакой арендной платы. Государство стало нищим".
Солженицын осуждает Запад за поддержку первого посткоммунистического руководителя Москвы в деле проведения экономических реформ, разоривших Россию, и за провозглашение его оплотом демократии, несмотря на обстрел здания парламента и создание авторитарного режима. Для Солженицына, как и для сотен миллионов его соотечественников, постсоветские годы стали одной большой катастрофой. Сорок процентов россиян живут сегодня в бедности, в десять раз больше, чем в 1991 году; дневное потребление калорий сократилось практически вдвое с середины 80-х годов, опустившись ниже минимума, рекомендованного Всемирной организацией здравоохранения; ожидаемая продолжительность жизни снижается; население сокращается, и т.д.
И если для россиян ценой свободы стала бедность, невиданная даже при изнурительной работе на исходе коммунизма, то остальной мир ожидал плюсы (и минусы) по настоящему глобальной капиталистической экономики, а также растущей геополитической нестабильности. Десять лет назад казалось разумным предполагать, что окончание конфликта между двумя сверхдержавами, чьи ядерные арсеналы вместе могли уничтожить Землю 300 раз, сделает мир более безопасным. Вместо этого сегодняшний мир еще более опасен, чем когда-либо. Сама мощь этих ядерных арсеналов - после того, как они имели возможность быть использованы во время Кубинского ракетного кризиса 1962 года - создала предпосылку к тому, чтобы избегать прямой конфронтации любой ценой, и регулировать свое собственное соперничество и региональные конфликты в мире способами, не позволяющими им выйти из-под контроля. Однако Россия не является больше сверхдержавой, а Вашингтон больше не уверен, хочет ли он сверхдержавой быть. Этот вакуум заполнили всевозможные сепаратисты, религиозные террористы, криминальные синдикаты и старомодные политики, напоминая нам, каким на самом деле стабилизирующим фактором, как это не парадоксально, была "холодная война", именно в силу опасности, которую она представляла.
Даже Вашингтону "холодная война" оставила двоякое наследство. Неизбежное подавление "империи зла" больше не является организующим принципом национальной политики. Симптомы его отсутствия разнообразны и зачастую болезненны, от безвкусицы таблоидов, описывающих межпартийные битвы, до заметного отсутствия чувства национального предназначения или глобальной задачи.
Ничто из вышеперечисленного не умаляет значение распада Советского Союза. Крах СССР перевернул страницу несчастливой эпохи и провозгласил приход новой эры безграничного потенциала расширения свободы человека, реализации человеческого потенциала и улучшения качества жизни людей. Тогда возникла, и существует до сих пор великая надежда, хотя сейчас, спустя 10 лет, она еще практически не сбылась.
