Разница между 1991 годом и 2001 очевидна. Тогда, в то время, общественность в Советском Союзе считала, что независимость будет означать немедленное процветание и свободу. Несмотря на то, что большинство населения проголосовало в марте 1991 года за сохранение СССР, после августовского путча большинство высказалось за его распад.
В 1991 году и на Востоке и на Западе преобладала атмосфера наивных надежд и возвышенных ожиданий. Надежды на светлое будущее внушались элитами, которые мечтали стать руководителями государств, а не главами местных партий или простыми государственными чиновниками. В Грузии при Звиаде Гамсахурдии расцвели националистические мифы. Придумывались соответствующие случаю легенды, такие как поддерживаемый государством культ Тамерлана в Узбекистане.
Тем временем в России молодые реформаторы, окружающие Бориса Ельцина, полагали, что по экономическим и моральным причинам России лучше сфокусироваться на внутренних проблемах, чем пытаться создать посткоммунистическую империю.
Соединенные Штаты, как и в прошлом, попытались привить принципы гражданского общества, верховенства закона и свободной рыночной экономики обществе, в котором на протяжении столетий не было демократии, институтов промышленно развитой экономики и действенной судебной системы. Однако, после 74 лет коммунизма, Россия просто не располагала человеческим потенциалом и знаниями, способными усвоить обширную американскую помощь.
Желая помочь, Конгресс США выделил миллиарды долларов американских налогоплательщиков. Результаты этой помощи бывшему Советскому Союзу по крайней мере смешанные.
После распада СССР история постсоветских сообществ была неспокойна. Для народов Евразии советский путч открыл возможность определить свой национальный путь, разорвать имперские связи и ввести национальную грамоту. Прибалтийские государства преуспели в этом больше всего. Они решительно и однозначно отнесли себя к Европе, создали рынок и демократию, и готовятся вступить в НАТО и Европейский Союз.
Беларусь остается Юрским Парком советского периода. Авторитарное правление президента Александра Лукашенко настолько анахронично для Европы, что поддерживать его может только Россия. Украина разрывается между культурным и историческим выбором - между Центральной Европой или восточнославянским братством, включающим Россию и Беларусь.
Кавказ погружен в национализм, этнические столкновения, старые распри. Политика вокруг каспийской энергии и трубопровода придает постсоветскому развитию Кавказа геополитическое и геоэкономическое значение, что видно из недавних угроз Ирана Азербайджану.
Казахстан и Киргизстан пытались экспериментировать с демократией до середины 90-х годов, однако всепроникающая коррупция заставила власти перейти на авторитарные режимы. Узбекистан и Туркменистан перешли к автократии еще тогда. Таджикистан занимается самоуничтожением в кровавой гражданской войне. А сейчас все эти режимы стоят перед растущей угрозой вооруженного захвата власти исламистами, подстрекаемыми соседствующим Афганистаном, находящимся под властью Талибов.
И вот, наконец, Россия. Во-первых, Россия попыталась сходу построить демократию и рыночную экономику - и эта попытка была такой же претенциозной и жестокой, как и сталинская индустриализация, имитирующая великую индустриальную революцию Запада. Сейчас в Москву возвращается помпа и видимость, если не сущность, внешней политики великой державы. Саммиты Сообщества Независимых Государств очень похожи на встречи стран Варшавского Договора, а "последние из могикан", Гейдар Алиев и Нурсултан Назарбаев, размышляют о "добрых старых временах" Советского Союза. Россия также еще не полностью избавилась от коммунистического наследия.
России нужны безопасность, престиж и процветание. Она все еще пытается решить, кем она хочет быть - империей, республикой и Славянским Союзом. Пока ясно одно: она не может быть в этих трех ипостасях одновременно. И другие постсоветские государства на могут превратиться в процветающие демократии, если они будут продолжат оставаться авторитарными.
Через десять лет после путча пессимизм и разочарование царят среди элит и простого населения бывшего Советского Союза. Однако, еще может рано делать какие-либо выводы. Евразийское постимперское пространство все еще формируется. А в Белом Доме за этим сложным процессом наблюдает другой президент Буш (Bush).
