Бывший глава немецкого внешнеполитического ведомства выступает за соблюдение культуры в вопросах сосуществования различных государств мира. Они, по его мнению, независимо от политической, экономической и военной мощи должны признаваться равными друг другу. С момента своей отставки с поста министра в 1992 году и прекращения депутатских полномочий в бундестаге в 1998 году Ганс-Дитрих Геншер больше не высказывается на публике по актуальным политическим вопросам. Зато он активно выступает с докладами и лекциями, консультирует предпринимателей, правительства и учреждения. Если речь идет не об анализе современной политики, а о глобальных процессах, происходящих в Европе и в мире в целом, Геншер в карман за словом не лезет.
"SZ": Министр иностранных дел Йошка Фишер (Joschka Fischer) пытается в настоящее время вдохнуть жизнь в мирный процесс на Ближнем Востоке. Доросли ли Берлин и Европейский союз (ЕС) до своей новой роли на мировых подмостках?
Геншер: Я был бы не против повышения роли Европейского союза, в том числе и в международных делах. Усилия министра иностранных дел на Ближнем Востоке - это то, что сейчас необходимо, поскольку в 70-е и 80-е годы ЕС на Ближнем Востоке играл более заметную роль. В то время своим венецианским заявлением он создал фундамент, на котором теперь строится вся нынешняя дискуссия. Я вспоминаю также о решении проблемы апартеида в Южной Африке, о роли, которую сыграла Германия как член Совета безопасности в вопросе предоставления независимости Намибии. Это говорит о том, что возможно все, было бы желание.
"SZ": Можно ли говорить, что с окончанием периода "холодной войны" мы встали на путь, ведущий к созданию многополярного мира? Или все же США как единственная сохранившаяся мировая держава продолжает сворачивать связи с державами регионального масштаба?
Геншер: Вы затрагиваете стержневой вопрос периода начала 21 столетия. В конце прошлого века задачами европейского искусства государственной политики было продвижение вопроса об объединении ЕС, выход из состояния "холодной войны" и преодоление мирным путем раскола Германии и Европы. Этого удалось добиться. С началом нового, 21 века задача формулируется таким образом: закончить объединение Европы, принять участие в формировании многополярного миропорядка, основанного на равноправии и равноценности.
"SZ": А где находятся полюса?
Геншер: Полюсом такого нового порядка будут, разумеется, США, но также и Россия, несмотря на ее проблемы, Китай, самое многонаселенное государство мира, Индия как крупнейшая демократическая страна и Япония. Однако важную роль будут играть и объединения малых государств. Важнейшее из них - Европейский союз, поскольку он является более развитым образованием, чем Mercosur в Латинской Америке, АСЕАН или Совет сотрудничества стран Персидского залива.
"SZ": У США, судя по всему, на это иная точка зрения. Примут ли они такое мироустройство?
Геншер: Что касается США, то есть явные свидетельства того, что там еще не совсем понимают ситуацию. Примером тому является их позиция в отношении киотского протокола, иная, чем у временного постановления международного суда позиция по поводу казни двух немецких граждан, наконец, особая позиция относительно сохранения договора по ПРО. Вопрос заключается в том, чтобы Америка как регион мира, который мы считаем для себя самым близким не только с политической, но и любой другой точки зрения, приняла принцип многополярности мира.
"SZ": Однако каким образом партнер Европа может повлиять на своего союзника, если водная гладь Атлантического океана, разделяющая их, становится все шире? США и Европа все более дичатся друг друга, это стало особенно заметным с приходом в Белый дом Джорджа Буша (George Bush).
Геншер: У нас всегда были проблемы с подходами каждый раз, когда новый американский президент пытался определяться в своей роли. Всегда было важно, чтобы Европа правильно оценивала эту ситуацию и шаг за шагом делала так, чтобы координаты, не подлежащие изменениям, сохранялись. Сейчас как раз идет корректировка американского внешнеполитического курса.
"SZ": Много ли у Европы - торгового колосса, но пока еще политического карлика - возможностей, чтобы заставить изменить односторонний характер мышления мировой державы?
Геншер: С экономической точки зрения - да. Но и во внешнеполитическом плане мнение Европы становится все более весомым. Такое происходило и раньше. Европа при сильном немецком влиянии сыграла решающую роль в реализации политики разрядки напряженности. Европа должна подумать, чего она может добиваться, если захочет.
"SZ": А что Европа может пожелать?
Геншер: Помочь чем-то в формировании нового миропорядка, что я называю культурой сосуществования. Речь, в частности, идет о соблюдении принципа абсолютного равноправия и равноценности больших и малых государств. Каждое из них должно видеть свой шанс в общем успехе. Это совершенно новый образ мышления, который стал возможным после страшных братоубийственных войн 19-го века и двух мировых войн в первой половине 20-го столетия. Наш европейский опыт сотрудничества вместо конфронтации, наш образ мыслей, базирующийся на представлениях о многополярности мира, диктующих наши действия, должны определять новый миропорядок.
"SZ": Если мир последует примеру Европы, не приведет ли это к столкновению культур, как то предсказывал Самуэль Хантингтон (Samuel Huntington)?
Геншер: Тезис Хантингтона о неизбежности столкновения опасен тем, что он легко может стать самореализующимся предсказанием. Ганс Кюнг (Hans Kueng) прав, когда указывает на то, что в письменных свидетельствах всех мировых религий можно найти подтверждение проницательности Иммануила Канта (Immanuel Kant). Уважение прав человека, права на самоопределение остается предпосылкой для мирного сосуществования человечества на планете. Поэтому-то так важно, чтобы мы добивались не только терпимости, но и искали общее, чтобы мы превращали культуру сосуществования в фундамент нового мирового порядка. Повторюсь: все государства и регионы должны рассматриваться не только как равноправные, но и равноценные образования.
"SZ": Где такой новый миропорядок могут подстерегать опасности? Что можно в этом случае сказать о безопасности? Будут ли приниматься необходимые меры для предотвращения распространения оружия массового уничтожения?
Геншер: В этом плане на Германии лежит особая ответственность. Мы отказались от ядерного, биологического и химического оружия. В последний раз - в Договоре два плюс четыре. У нас есть также право теперь потребовать от ядерных держав, чтобы они, наконец, соблюдали обязательства в рамках Договора о нераспространении ядерных вооружений. Политика, направленная на предотвращение распространения ядерного оружия, не будет заслуживать доверия, пока ее главные сторонники, а это США и Россия, не изъявят готовность нести свою долю ответственности.
"SZ": Наверное, не было бы вызывающих беспокойство явлений, если бы Вашингтон и Москва достигли согласия в вопросах о Договоре по ПРО?
Геншер: В данном случае речь идет не о вещах, касающихся лишь двух стран. Как не существует практически однополярного мира, так нет и мира, состоящего лишь из двух полюсов. Реальность - многополярность. В ней у европейцев есть точно такое же право голоса, как и у других.
"SZ": Вы требуете, чтобы Европа выступала как профессиональный игрок мирового уровня. Но ведь ЕС самому не хватает сил, чтобы справиться с проблемами своего собственного реформирования, чтобы заставить своих собственных граждан поверить в необходимость расширения союза на восток.
Геншер: Мы всегда получали такие удары. С политической точки зрения знаменательно то, что все активно выступают за прием новых членов. Будут подписаны договоры об ассоциированном членстве со всеми государствами-правопреемниками Югославии.
"SZ": А что будет восточнее Польши?
Геншер: В этом плане есть, собственно, хорошая концепция, предусматривающая подписание договоров о сотрудничестве. Сейчас речь идет о том, чтобы создать общеевропейскую инфраструктуру касается транспортного сообщения, телекоммуникаций. Среднесрочная цель должна заключаться в создании зоны свободной торговли с подключением к ней России и стран-правопреемниц бывшего Советского Союза.
"SZ": В среднесрочном плане? А разве уже не ясно, что турецкая проблема на обозримое время останется неразрешимой?
Геншер: Вопрос с Турцией и ее будущего вступления решен в 60-е годы. В данный момент речь идет о том, чтобы у нее была возможность сближаться с ЕС. Если она выполнит условия, то получит право на вступление в ЕС. В ином случае ЕС становился бы нарушителем договора или был бы вынужден придерживаться абсурдной идеи, что он является религиозным объединением, в котором нет места исламу.
"SZ": Одним словом, Вы за Европу, которая в Азии граничит с Ираном, а на Ближнем Востоке - с Ираком?
Геншер: Это так. Европа является одновременно единицей культуры. Де Голль (De Gaulle) однажды сказал: от Атлантики до Урала. В то время эти слова посчитали особо опасными, наивными и одновременно прогрессивными, поскольку Европа для некоторых людей заканчивалась у "железного занавеса". Позднее Де Голль несколько поправил себя, полностью признав европейский характер России. Европа - это понятие, которое как с географической, так и с политической точки зрения ориентировано на ценности и различие культур.
"SZ": Где проходят границы Европейского союза?
Геншер: Границы становятся понятными с подписанием договоров об ассоциированном членстве. Со странами, которые находятся восточнее ассоциированных членов, будет налажено сотрудничество, например, в части создания общей инфраструктуры, зоны свободной торговли. Общее экономическое пространство облегчит сотрудничество в политической сфере. В этом плане я рекомендую признать дальновидность американцев. Буш (Bush)-отец создал Nafta, зону свободной торговли для США, Канады и Мексики. Это было смелое решение, во многом противоречившее традиционному американскому мышлению. Его сын сегодня пытается расширить эту зону, добиваясь включения в нее всей Латинской Америки. Когда видишь это, неожиданно приходящая в голову мысль о создании зоны свободной торговли, в которую бы входили все государства-правопреемники бывшего Советского Союза, уже не кажется столь смелой. Даже если в Европе есть мало таких людей, кто думает так же, все говорит за то, чтобы использовать единое экономическое пространство.
"SZ": Какую роль играет Германия в том, как Европа представляет себя на международной арене? Изменилась ли эта роль с воссоединением страны?
Геншер: С любой точки зрения не было ничего глупее говорить, что Германия должна играть более заметную роль. Это несколько походило на гигантоманию. В период, когда Германия была разделенной, на ней лежала особо большая ответственность, а также главное бремя западной оборонной политики. Тогдашняя Федеративная Республика Германия передала территорию, находясь на которой союзники могли также обеспечивать свою собственную безопасность. Мы шли впереди в вопросах восточной политики, начиная с восточных договоров правительства Брандта (Brandt)/Шееля (Scheel) и кончая договором ОБСЕ, которые привели к преодолению раскола. Это было немало. Посмотрим, сможем ли мы и в будущем играть такую же решающую роль. Разумеется, появились и новые роли. Но это касается также Англии и Франции.
