Почти сорок лет назад, в ноябре 1961г., в Ватикан пришла телеграмма. В ней содержались поздравления, которые Никита Хрущев, новый генеральный секретарь КПСС, посылал Папе Джованни XXIII по поводу его восьмидесятилетия. Никогда в истории взаимоотношений СССР и Ватикана не было замечено подобного радушия.
В телеграмме содержалось также пожелание, чтобы "благородные устремления" Папы к миру способствовали "решению международных проблем посредством искренних переговорных процессов". Понтифик ответствовал, вознося "пылкие молитвы" во имя мирного прогресса русского народа "через счастливые соглашения людского братства". Это был переломный момент.
Но диалог не был неожиданностью. Он предполагал некоторое зондирование обстановки. Эту преддипломатическую работу иллюстрирует историк Габриэле Де Роза (Gabriele De Rosa) в своей статье, которая попадала в сборник итальянского Архива истории милосердия - издание, основанное Джузеппе Де Лука (Giuseppe De Luca), 1898 - 1962. Именно этому человеку, священнику и интеллектуалу принадлежит идея примирения между Москвой и Ватиканом. С Папой Ронкалли (Roncalli) отец Де Лука (Don De Luca) поддерживал отношения сыновней дружбы. Но их отношения переходили религиозные границы и затрагивали некоторых политиков, в частности, Тольятти (Togliatti). Де Роза помнит то признание, которое сделал ему образованный и разносторонний священник именно осенью 1961: "Это я спровоцировал ту телеграмму. Разговаривая с Тольятти, я подсказал ему, что Хрущев может воспользоваться случаем", то есть днем рождения Папы, "чтобы сделать что-нибудь серьезное". В богатой библиотеке дворца Ланчеллотти (Lancellotti), здании Издательств Истории и Литературы, созданных Де Лука, прелат и коммунист сочинили телеграмму, которая "могла открыть новую эпоху". Этот эпизод подтверждает Маурицио Капрара (Maurizio Caprara), который в то время был секретарем Тольятти, в своей книге "Пейзажи с фигурами" ("Paesaggi con figure").
Оттепель между СССР и Ватиканом (также как между страной советов и Западом) прошла через тяжелые моменты, вплоть до трагедии с тем же Хрущевым. Но попытки как-то изменить атмосферу взаимной неприязни начались, а со временем стали достаточно постоянными. Де Роза вспоминает, что Фанфани (Fanfani), во время своего визита в Москву в 1961 году, посоветовал Хрущеву прочитать энциклику "Mater et Magistra", обращая особое внимание на "те места, где говорится о новых народах", и получил, в свою очередь, совет поразмышлять над программой коммунистической партии, которая не
предусматривала "никаких средств антирелигиозной борьбы". Но еще раньше, в переворотные годы, тонкая нить поддерживала связь между двумя далекими берегами. Де Роза, который тогда принадлежал "левым" христианам во главе с Франко Родано (Franco Rodano) и был отлучен от церкви Папой Пачелли (Pacelli) в июле 1949 года, утверждает, что отец Де Лука продолжал считаться со сторонниками группы "миссионеров" партии Тольятти. Кроме того, он заявляет, что, благодаря этому священнику, сам Папа Пий XII (Pio XII) предпочел, чтобы присутствие католиков в итальянской компартии не прерывалось.
Активность Де Лука была нескончаемой. Контакты 1950-51 годов между Де Роза и советским послом в Риме Роговым могут быть названы "заговором во имя блага" - то есть с целью смягчить отношения между СССР и Ватиканом.. За плечами обоих были: президент Торговой Палаты Раффаэле Маттиоли (Raffaele Mattioli), экономист Пьеро Зраффа (Piero Sraffa), шеф Spettatore Раймондо Кравери (Raimondo Craveri) и швед Гуннар Мирдал (Gunnar Myrdal), представитель Европы в ООН. И хотя Де Лука настаивал на том, что Папа Пачелли проявил интерес к некоторым исследованиям, ничего не менялось. "Бесполезные разговоры", - назвал их в свое время Де Роза. Но по крайней мере не вредные. А вредоносным стало известие от Джорждо Ла Пира (Giorgio La Pira), епископа Флоренции, сообщившего Тольятти о намерении Ватикана во главе с Пием XII вступить в прямые переговоры с советской верхушкой. Секретарь итальянской компартии сообщил в посольство. Из Москвы ответили, что готовы. Но Ватикан замолчал. Единственным развитием ситуации стало озлобление Тольятти на Ла Пира за ужасное положение, в которое тот его поставил. Действительно, не всегда святость и политика совпадают.
