За рубежом и на Украине существуют три широко распространенных заблуждения. Считается, что здесь существуют гражданское общество, рыночная экономика и демократия. "Посткоммунизм" на Украине ни в коей мере не является переходной фазой от советской системы к западной демократии. Эта фаза и сама есть система, которая в силу зависимости граждан от государственных, демократически неконтролируемых институтов приобретает тоталитарные черты.
За десять лет своей независимости ситуация на Украине стала стабильнее, чем это предполагали на Западе. Вопреки здравому смыслу смешение из господства олигархов, фасадной демократии и рыночной экономики выигрывает также от того, что население даже в первом приближении не может идентифицировать себя как украинцев.
Ночь на Донецк опустилась быстро. Было выпито уже несколько бутылок, когда хозяин включил видеомагнитофон с записью передачи украинского телевидения фольклорного содержания. Происхождением она была из западно-украинского Лемберга (автор имеет в виду Львов - прим.пер.) и шла на украинском языке. Остаток вечера гости - люди все русскоязычные - и сам хозяин шутили по поводу этих эксцентричных западных украинцев, которые с удовольствием бы ушли под крыло Запада и при этом говорят на таком смешном языке. Задумывались ли при этом гости о том, что в Лемберге в отношении них уже не первый год существуют аналогичные подозрения в том, что те добиваются присоединения Восточной Украины к России? Андрей - хозяин дома работал одно время на российское информационное агентство и часто ездил в Москву. Однако такие подозрения он никак не допускал в отношении себя: "Мы говорим по-русски, но мы еще далеко не русские, это не означает, что мы желаем объединения с Россией". Украина, говорит он, записала в своей конституции такое положение о гражданстве: "Тот, кто на момент объявления независимости страны проживал здесь, автоматически получает гражданство. Не так, как в странах Балтии, где сначала нужно пройти языковые курсы и доказать свою лояльность".
Государству удается удерживать украинцев вместе. Этот тезис можно часто слышать в Киеве в качестве обоснования того, почему ситуация в стране остается относительно стабильной, и почему она не поддалась сепаратизму. Пришедшее с независимостью облегчение от того, что их сыновей больше не будут посылать на бессмысленные и кровавые войны, такие, какой была война в Афганистане, тот факт, что украинская валюта часто бывала стабильнее российского рубля, то, что разборки между киевскими олигархами проходят без лишнего шума, без танковых атак на парламент или кровавых интервенций, как в Чечне, - все это играет для украинцев определенную роль. Парадоксально, но имеет значение и тот факт, что сами они до сих пор не идентифицировали себя как нацию. Националисты, которым противостоит однородное национальное государство, никогда не имели шанса и оставались в безнадежном меньшинстве.
Единство в многообразии
Что может объединять православного, с культурологической точки зрения прорусского и говорящего на русском языке жителя Донбасса, такого, как Георгий, с прозападно настроенным, говорящим на украинском языке активистом униатской (католической) церкви в Лемберге, который, как Иван, сидел в лагерях ГУЛАГа, поскольку никогда не хотел мириться с подавлением католицизма и аннексией Сталиным в 1939 году Западной Украины? Для одного родным языком является русский язык, который для другого - язык оккупантов. Что объединяет такой город, как Харьков, который отличается антикоммунистическими традициями украинского анархизма двадцатых годов, с Донецком, который обязан своему процветанию советской индустриализации в то время, как в национал-демократическом Лемберге этот период связывают, прежде всего, с голодом в тридцатых годах, когда Сталин пытался продвигать индустриализацию по трупам крестьян? Могут ли жители украинской Волыни, которые вплоть до пятидесятых годов вели партизанскую войну против Красной Армии, найти общий язык с жителями Крыма, который был подарен Украине Хрущевым только в 1954 году, а до этого принадлежал России?
Сомнения в том, удастся ли молодому государству выстоять, стоило Украине больших потерь, пока она не провозгласила свою независимость. Из лагерей ГУЛАГа вернулись диссиденты, появились движения в поддержку перестройки, первые объединения писателей и представителей культуры. В Москве президентом Российской Федерации стал Борис Ельцин, еще существовал СССР. Глава КПСС Михаил Горбачев был сильно озабочен тем, чтобы удержать вместе союзные республики. В этой ситуации 1 августа 1991 года в Киеве приземлился самолет президента США Джорджа Буша (George Bush). Его речь в Верховном Совете республики украинская интеллигенция слушала с начала с удивлением, а потом - с возмущением: "Свобода и независимость - это не одно и то же. Американцы не будут помогать тем, кто будет злоупотреблять своей свободой в интересах превращения прежней тирании в местный деспотизм. Они не будут помогать тем, кто склонен приветствовать самоубийственный национализм, основой которого является этническая ненависть". Несколько позднее Верховный Совет принял декларацию о своей независимости. Речь Буша содержала квинтэссенцию всех предубеждений, существовавших в Западной Европе и США в отношении этого региона.
ЦРУ в одном из исследований, которое в начале 90-х годов ходило по столицам восточно-европейских государств, делало вывод, что Украина через какое-то время распадется, раздираемая националистическими конфликтами и в силу враждебных отношений с соседями, особенно с Россией.
Правила прагматического характера
Однако ситуация на Украине осталась стабильной. Первый президент Леонид Кучма и бывший генерал КГБ, а позднее - премьер-министр Евгений Марчук умело лишили влияния российских сепаратистов в Крыму. В стране был принят очень либеральный закон о национальных меньшинствах. Украинским стал государственный язык, но русский оставался официальным языком на Востоке. Нашлись правила, удовлетворяющие почти всех: в Донецке празднуют День Красной Армии, на националистическом Западе - чествуют партизан-антикоммунистов "Украинской повстанческой армии". Часть православных освободилась при поддержке правительства от зависимости от московского патриархата. Сегодня можно быть православным, не будучи в российской зависимости.
Постсоветский истэблишмент
Главное опасение Запада, как оказалось, не имело под собой почвы: на Украине сохранилась стабильность. "К сожалению" - как это говорит все чаще киевская интеллигенция. Национальное движение в Лемберге имело достаточно сил, чтобы добиваться независимости, давать общественности идеологию и традиции, но оно было слишком слабо, чтобы противостоять постсоветскому истэблишменту. Народное движение диссидентов "Рух" измельчало в схватках диадохов и было поглощено постсоветской олигархией в лице угольных баронов, военно-промышленного комплекса, колхозного лобби и газовой мафии. Исключительная пассивность общества воспрепятствовала националистическому всплеску, как это было в Югославии, однако она позволила взять власть в государстве элите, унаследованной из советских времен. Киевский политолог Владимир Полохайло говорит: "За рубежом и на Украине существуют три широко распространенных заблуждения. Считается, что здесь существуют гражданское общество, рыночная экономика и демократия". После 1991 года, прежде всего среди западно-украинской интеллигенции, группировавшейся вокруг партий, наследовавших "Руху", было модно рассматривать актуальные события с точки зрения, служат ли они "укреплению независимости" или "сближению с Россией". В противоположность этому интеллигенты, группировавшиеся вокруг организации "Политическая мысль" во главе с Полохайло, уже в середине 90-х годов пришли к выводу, что "посткоммунизм" на Украине ни в коей мере не является переходной фазой от советской системы к западной демократии. Эта фаза, по их мнению, сама представляет собой систему, которая в силу зависимости граждан от государственных, демократически неконтролируемых институтов приобретает тоталитарные черты.
Как результат: протесты, создающие впечатление массовости, как это было, например, недавно с выступлениями против президента Кучмы, не дают реформистского импульса. Массы, а в действительности это оказывается несколько тысяч мобилизованных сторонников политико-экономических кланов, выводятся на улицы под контролем и с расчетом добиться уже закулисными методами преимуществ для новой группировки. Это не меняет систему власти или содержание политики, изменяется лишь состав господствующей элиты.
В первые годы независимости власть была распределена по регионам. Радикальные решения были никому не под силу, изменения требовали компромиссов, для ускорения достижения которых в случае необходимости шли на политические убийства. Кучма стал тем человеком, который нарушил равновесие, лишая влияния одно лобби за другим. Иногда не обходилось без крови, как это было в стычке между враждебно настроенным к Кучме мэром Одессы и тамошним губернатором, верным президенту. Иногда все проходило мирно, как в этом году, когда Кучма поставил во главе правительства своего "комиссара". При этом внешнюю политику он использует в качестве противовеса: если слишком далеко заходит прозападная оппозиция, президент ищет союза с прорусски настроенными коммунистами. Выборы 1999 года он выиграл при поддержке западно-украинских националистов, будучи в оппозиции к Коммунистической партии. Свою проевропейскую риторику и отличные отношения с исторически сложившимся соперником Польшей он использует для проведения такой политики приватизации, когда стратегически важные элементы инфраструктуры систематически передавались в последние годы в руки российских олигархов. В то же время западные инвесторы подвергались дискриминации. Если украинские города со своими кафе и пивными, небольшими магазинчиками и супердорогими супермаркетами и создают впечатление, что страна живет в условиях рыночной экономики, то это зачастую объясняется лишь способностью экономики сопротивляться поборам и коррупции государственных органов. В большинстве случаев у владельцев магазинов и рыночных торговцев есть только один выбор, платить милиции или мафии, которые часто выступают в одном лице. Согласно рейтингу "Transparency International", Украина занимает десятое место среди самых коррумпированных стран мира.
Большое отрезвление
С 24 августа 1991 года, когда Верховный Совет принял декларацию о независимости, прошло десять лет. Сегодня в стране наступает отрезвление, ширится разочарование. Бывший диссидент из Лемберга, который сделал за эти годы скромную карьеру на дипломатическом поприще, говорит так: "У меня был друг - писатель из Лемберга, который всю свою жизнь мечтал о том, чтобы увидеть на ратуше национальный флаг Украины. Он еще пережил этот момент. Сегодня я думаю, что для меня было бы лучше тоже умереть в тот момент таким же счастливым, как и мой друг. Тогда бы мне не пришлось переживать разочарование". Андрей из Донецка никогда не разделял надежд, в которых независимая Украина разочаровала самых страстных своих сторонников. Для него мир за последние годы стал немножко сложнее и свободнее. Теперь важные решения принимаются не в Москве, а в Киеве. "А в большинстве случаев их вообще не принимают, - шутит он, - и, к счастью, оба города прошли примерно одинаковый путь.
