Экс-президент Боснийской сербской республики, возможно, приоткрыла новые улики и тайники скрывающегося от правосудия Караджича.
ГААГА - Ее звали Zariza, царица. И боялись не меньше, чем Караджича (Karadzic), при котором она была правой рукой, или чем других боссов, коренастых мужчин в солнечных очках, украшенных в Пале (Pale) званиями министра обороны или вице-президента. Когда она, в своих шелковых одеждах или в непременно цветастой блузке, подходила к микрофону, на присутствующих обрушивался поток раскаленной националистической речи: сербы "генетически выше", настаивала она, а "мусульмане - дегенераты". Сейчас Биляна Плавшич (Biljana Plavsic) сидит здесь, в зале #1 Международного Гаагского трибунала, на заседании, на котором судьи решат, освободить ли ее из-под стражи под подписку о невыезде до процесса, который состоится в январе будущего года. Она сменила цветастые блузы на строгую белую, хлопковую блузу, с широким воротом; сверху - костюм цвета морской волны в едва заметный квадрат. На ногах -туфли, волосы закреплены сзади эластичной повязкой с блестками.
В свои семьдесят один год она - первая женщина, обвиняемая Международным трибуналом. И она была самым высокопоставленным заключенным Шевингенской тюрьмы до тех пор, пока в прошлом месяце сербское правительство не решило выдать Гааге экс-президента Милошевича (Milosevic). Она же, напротив, сама передала себя в руки правосудию в январе - "акт мужества, которого не хватает у ее коллег-мужчин", как комментирует прокурор Карла Дель Понте (Carla Del Ponte). Она знала, что в Гааге на нее существует досье, обвиняющее ее в геноциде, военных преступлениях и преступлениях против человечности.
Было ли заключено какое-либо соглашение по поводу ее выдачи? Речь шла об "уверениях" со стороны Трибунала, сформулированных, естественно, таким образом, чтобы не казаться обещаниями, что было бы юридически неправомочным. Если бы Гаагский трибунал учитывал как преступление еще и подстрекательство к насилию, то на ее счет было бы море улик. Но полномочия Трибунала распространяются только на криминальный материал, поэтому и в случае с Плавшич речь будет идти о так называемой "ответственности за приказы" (command responsibility), которую она отрицает. Она была единственной женщиной и в правительстве Сербской Республики, и защита утверждает, что у нее не было реальной власти. "Она не принимала решений. Она была, как букет цветов на столе мужчин", - говорит ее защитник Крстан Симич (Krstan Simic). Она заявила о собственной невиновности по всем девяти пунктам обвинения. У других руки обагрены кровью, она же только похлопывала по плечу военных, отправлявшихся совершать этнические чистки.
Ответственность за приказы, или нет, но если Плавшич решит заговорить, то будет ключевой свидетельницей. Она знает все сербско-боснийские секреты и может пролить свет на многое, что касается ответственности Белграда за войну в Боснии. Карла Дель Понте намерена увеличить количество пунктов обвинения против экс-президента (сейчас ему инкриминируется "только" ответственность за резню, устроенную сербской полицией в Косово), и возложить на него также и ответственность за войну в Боснии.
Входит суд, и судья Мэй (May) докладывает, что публичное обвинение не возражает против освобождения ее из-под стражи, но просит Плавшич остаться в Голландии вместо того, чтобы уехать, как та хотела, в Сербию. Защита, которая привлекла на свою сторону, ни больше и ни меньше, сербского министра юстиции, Владана Батича (Vladan Batic), сразу же просит, чтобы заседание суда проходило за закрытыми дверями. Журналистам не остается ничего другого, как наблюдать за всем через бронированные стекла, как в клинике, когда посещают новорожденных. Клиника правосудия. Видно Батича, который говорит больше других, видно Дель Понте, делающую заметки. Когда микрофоны снова подключают, судья объявляет, что заседание закончено. Биляна Плавшич освобождается из-под стражи и поедет в Белград. Гарантии, предоставленные сербским правительством, были "убедительными".
В конце были улыбки и пожатия рук. Карла Дель Понте поднялась, чтобы поприветствовать Батича и представителей Министерства иностранных дел Белграда, пришедших с ним. Она пожала руку и Плавшич, которая, чувствуя облегчение оттого, что может покинуть Гаагу, где ее, благочестивой женщины, единственным утешением было чтение Библии, кладет руку на плечо Дель Понте в знак благодарности.
Возможно, дни Караджича уже сочтены?
