Прошло уже 28 лет с того вторника 11 сентября, который стал для меня и миллионов других людей днем скорби и страдания; в тот день в 1973 году Чили, в результате военного переворота, перестал быть демократической страной, и в этот день смерть вошла в нашу жизнь, изменив ее навсегда.
И теперь, спустя почти три десятилетия, злые духи, правящие историческим случаем, пожелали поставить другую страну перед этой грустной датой: опять вторник, опять 11 сентября - день смерти.
Различия, которые разделяют события в Чили и Соединенных Штатах, не могли бы быть большими. Заставившее содрогнуться всех, нападение террористов на самую могущественную страну мира имеет и будет иметь последствия для всего человечества. Возможно, что это означает начало новой мировой войны, как заявил об этом Буш, и, возможно, что 11 сентября будет обозначен в учебниках, как день, когда история всей планеты полностью изменилась.
И, все же, с того момента, как я, преображенный, на экране нашего телевизора здесь, в Южной Каролине, увидел второй самолет, со всей своей рассчитанной яростью врезающийся в Южную башню Международного Торгового Центра, меня мучает необходимость понять, обнаружить внутренний смысл сопоставления двух "11". Эта связь становится для меня еще более загадочной, потому что пострадали два города, сыгравшие в моей жизни очень важную роль: Нью-Йорк, давший мне укрытие и сделавший счастливыми 10 лет моего детства, и Сантьяго, который охранял мою юность и видел мое взросление; два города, которые дали мне два языка, ставшие для меня родными. Постепенно, не спеша, пытаясь пересилить эмоциональный шок, не вспоминать увиденную фотографию, на которой человек падает совершенно вертикально с башни; не думая о тех пассажирах самолета, которые понимали, что они должны погибнуть, убивая своих соотечественников; между телефонными звонками, на которые никто не отвечает, в попытках узнать, что происходит с теми друзьями, которые живут и работают на Манхеттене; шаг за шагом я начал осознавать, что есть нечто ужасающе родное, почти до боли знакомое, в том, что сейчас переживают американцы. Сходство, о котором я говорю, идет гораздо дальше, чем простое поверхностное сравнение: например, как в Чили, так и в Соединенных Штатах, страх и ужас сошли с небес, чтобы разрушить те символы, с которыми отождествлялась нация. То, что я понимаю глубже всего - это идентичные боль и переживание, полная дезориентация и потерянность, которые кажутся мне эхом событий, что мы пережили в тот день, 11 сентября 1973 года. Самым странным воплощением этого становится то, что я вижу на экране - мне трудно осознать, что это возможно - на улицах Нью-Йорка сотни людей с фотографиями в руках разыскивают своих детей, родителей, супругов, близких, пытаясь узнать хоть какую-нибудь информацию об их местонахождении, узнать, живы их родные или погибли, все Соединенные Штаты увидели смерть в своей жизни: тех, кого вы любили, больше нет - их не хоронили, но о них ничего не известно. Еще я узнаю то ощущение ирреальности, которое сопровождает бедствия, порожденные человеческой ненавистью и злостью, настолько отличное от ощущения грусти, вызванного какими-либо природными катастрофами. Опять и опять я слышу слова, которые напоминают мне то, что думали люди, подобные мне во время военного переворота и в ближайшие дни после него: " Это не может происходить с нами. Это какой-то кошмар, какой-то страшный сон, но он все продолжается и продолжается, и мы никак не можем проснуться. Эта крайняя степень насилия может происходить только с другими людьми, это происходит только в книгах, в фильмах, на фотографиях, которые не имеют к нам никакого отношения, не может быть, что все это свалилось нам на голову". И слова, которые повторяются без конца: " Мы потеряли невинность. Мир никогда уже не будет таким, как прежде".
Таким вот образом закончила свое существование американская исключительность, позиция, которая позволяла гражданам этой страны ощущать себя вне тех бедствий, которые выпадают на долю других, не столь везучих, народов нашей планеты. Ни одна из великих битв ХХ-го века не была разыграна на североамериканском континенте; даже нападение на Перл-Харбор, этот День Бесчестия, которые сегодня вспоминают многие комментаторы, произошло за тысячи миль от США. Эта неуязвимость теперь сломана навсегда. С этого момента североамериканцы должны будут разделить с другими жителями нашей планеты ощущение неопределенности и неуверенности в завтрашнем дне.
Я спрашиваю себя, не может ли быть так, что это апокалиптическое преступление, несмотря на глубокую боль и неисчислимые потери, которые оно принесло, создаст возможность возрождения и самопознания, которая время от времени предоставляется любому народу. Всякий кризис может привести либо к обновлению, либо к разрушению, может быть использован во благо или во зло, во имя мира или войны, стать поводом для агрессии или примирения, для мести или прощения. У американцев есть только один способ пережить эту трагедию, преодолеть страх и продолжать существовать в том состоянии неопределенности, в котором они оказались - это понять и принять, что их переживания не есть, что-то особенное и исключительное; всегда, когда они найдут силы посмотреть на свое отражение в глубоком и разностороннем зеркале человечества, частью которого являемся мы все, они увидят, что связаны с народами, которые на других широтах пережили схожие ситуации внезапного насилия. Не есть ли тайный и невероятный смысл случившегося, в том, что первый удар современности по самой сути Соединенных Штатов пришелся, ни много, ни мало, на день, который напоминает о военном перевороте, спровоцированном и поддержанном североамериканским правительством? Для чего останется обозначенной непримиримая борьба, которая ожидает всех жителей этой страны, теперь, когда они на деле знают, что такое быть жертвами, теперь, когда они отдают себе отчет в том, что означает иметь тысячи пропавших без вести, теперь, когда у них есть возможность понять и быть ближе ко многим вариантам 11 сентября, рассеянным по всему земному шару, к схожим переживаниям, которые столько народов и стран могут показать?
Террористы захотели выделить и показать Соединенные Штаты сатанинской державой. Остальная часть планеты, в том числе многие страны, мужчины и женщины, которые оказались жертвами всемогущества и интервенции Соединенных Штатов, отрицает такую демонизацию - так, как это делаю я. Достаточно лишь сказать о том, как единодушно отреагировал весь мир на трагедию в Америке, показывая свою солидарность и предлагая помощь пострадавшим.
Остается лишь увидеть, будет ли это сострадание к нации, противопоставленной всей остальной планете, Соединенным Штатам - стране, населенной людьми, многие из которых сами бежали когда-то от всевозможных катастроф, голода, диктатур и преследований -, ответным; остается лишь увидеть смогут ли мужчины и женщины этой нации, полной надежды, также сопереживать другим представителям нашего вида; готовы ли обновленные американцы, единые в страдании и возрождении, участвовать в тяжелом процессе восстановления всего нашего страдающего общества в целом.
