Москва, 30 сентября 2001 года. В момент, когда военные операции США близки к тому, что может стать первым развертыванием западных войск на бывшей советской территории, российская политика оказания войне Запада с терроризмом полной моральной поддержки - и пока что ничего другого - движется в тупиковом направлении. То, что предпримет Кремль в Средней Азии, потенциально может изменить - в лучшую, или в худшую сторону - ее отношения с Европой и Соединенными Штатами на многие годы вперед.
Россияне со всей очевидностью страдают от необходимости сделать выбор. Министр иностранных дел Игорь Иванов намекнул в среду в Вашингтоне на самые последние изменения курса Кремля, когда в одной своей фразе, как можно было понять, заявил о том, что Москва отказывается от оппозиции размещению западных войск на территории среднеазиатских республик бывшего Советского Союза, которые Россия все еще рассматривает как свой стратегически важный задний двор. "Каждая страна сама решит, в какой мере и как она будет сотрудничать с США по этим вопросам", - сказал он. Менее чем неделей ранее министр обороны Сергей Иванов заявлял, что "нет оснований даже для гипотетической возможности" размещения западных сил в бывшем московском владении.
Любой из возможных вариантов выбора будет иметь судьбоносное значение для россиян, которые вот уже целое десятилетие пытаются подстроиться под европейский шаблон и сегодня начинают понимать, что подобное стремление имеет свою цену. Россия первой из стран мира прислала Америке слова утешения после нападений террористов 11 сентября и неизменно провозглашает свою поддержку дела искоренения радикального исламского терроризма, в котором Москва видит главную дестабилизирующую силу на своих южных границах, особенно в отделившейся Чеченской республике.
Но именно среднеазиатские государства, такие, как Таджикистан и Узбекистан, граничащие с Афганистаном, являются первой конкретной проверкой единства Москвы с Вашингтоном и Западом в любой антитеррористической кампании. Соединенные Штаты хотят получить доступ на эти территории - и в случае с более независимым Узбекистаном, быть может, уже получили его - для того, чтобы иметь возможность при минимальном времени подготовки проводить военные операции, от поисково-спасательных до специальных, успех которых зависит от внезапности и быстроты действий.
Россия до сего времени имеет отличное от американского мнение по данному вопросу. Как бы отрицательно она ни относилась к террору, она рассматривает американское военное присутствие как угрозу своему существенному влиянию в регионе. Националисты усматривают в таком присутствии унижение, полагая, что это позволит Соединенным Штатам на длительное время закрепиться на окраинах России. Еще хуже то, что многие российские официальные лица опасаются, что американские удары с бывшей советской территории неизбежно втянут Россию в более широкий конфликт, цели которого она, возможно, и разделяет, но к которому она не готова - и от которого не защищена. Фактически Россия выступает в роли защитника Таджикистана от талибов, а на афганской границе дислоцированы крупные российские силы. Она связана договорным обязательством защищать соседний Туркменистан, также граничащий с Афганистаном, от нападения извне. Россияне все еще не избавились от шрамов войны в Афганистане в 80-х годах, которая закончилась унизительным выводом российской армии, не сумевшей усмирить афганцев. За этой войной последовал жестокий конфликт в Таджикистане после развала Советского Союза в 1991 году. Тысячи людей были убиты, а не менее 300000 человек, многие из них этнические русские, лишились крова и были вынуждены бежать от боев между исламистами и правительством.
Как отметил в сегодняшнем интервью один специалист, российская армия уже ведет одну бесперспективную войну против исламских экстремистов в Чечне. Там началась война после того, как повстанцы совершили нападение на соседнюю российскую республику Дагестан и - как утверждают российские власти - взорвали жилые дома в Москве и в других городах, убив более 300 человек.
Война на два фронта может потребовать от России больше, чем позволяют ресурсы ее армии и других силовых структур, а также больше, чем сможет вынести нация. "Россия куда более уязвима для атак террористов, чем Соединенные Штаты, ввиду своих географических, политических, экономических и иных причин, заявил на этой неделе член российского парламента и ведущий специалист по военным вопросам Алексей Арбатов. "Если Россия присоединится к США и станет мишенью для террористов, неважно, какие формы примет их деятельность, тогда Россия будет иметь полное право рассчитывать на то, что США выполнят свое обязательство гарантировать ей безопасность. Иначе эти отношения будут неработоспособными".
Страх Москвы быть втянутой в более широкую войну небезоснователен. Россия держит на границе Таджикистана с Афганистаном 10000 своих солдат и еще 15000 - в других районах этой республики главным образом для того, чтобы бороться с контрабандой наркотиков и постоянной угрозой восстания исламистов, к которому подстрекают экстремисты талибской школы. Кроме того, в самой России проживает достаточно большая прослойка мусульман, а на ее южной границе расположен Казахстан с многочисленным мусульманским населением, которое могло бы быть дестабилизировано в случае любого распада Афганистана.
Другие здесь, в Москве, уверены в том, что Россия и Соединенные Штаты не могут сотрудничать в Средней Азии вне зависимости от любых гарантий безопасности. Председатель комитета по иностранным делам нижней палаты парламента Дмитрий Рогозин сказал на этой неделе, что использование американцами российских военных баз в регионе невозможно "потому что американцы могут превратить их в место своего постоянного пребывания". Эта точка зрения популярна среди российских военных и влиятельной группы стратегов, которые хотели бы, чтобы Россия отказалась от курса на Запад и сохранила свою историческую роль как независимая евразийская держава.
Но, доказывают другие, цена невмешательства России в этот конфликт могла бы быть еще больше. Дмитрий Тренин, один из влиятельных ученых-исследователей московского отделения Фонда Карнеги за международный мир, является главным проповедником установления более тесных связей с Западом. Он в сегодняшнем интервью заявляет, что антитеррористическая кампания предлагает Кремлю свалившийся с неба шанс завоевать доверие Запада и прочно закрепиться в европейских структурах безопасности - и все это в случае вступления в войну, цели которой она поддерживает и которой она в любом случае скорее всего не сумеет избежать. Запад не нуждается в российских деньгах или в возможностях ее вооруженных сил, которых у России в наши дни стало маловато. Но то, что Западу может предложить Россия - для начала, стратегическое расположение и влияние на соседей Афганистана -ему очень необходимо. Наконец, сказал он, сделав ставку на Запад, Россия приобретет хоть какое-то влияние на ведомую Соединенными Штатами войну, которую она отчаянно хочет ограничить. В любом случае противодействия одной лишь России будет мало, чтобы помешать американским военным расположиться в Узбекистане и, возможно, в других среднеазиатских республиках тоже. Ведущий специалист по Центральной Азии в Университете имени Джона Гопкинса Шайрин Хантер (Shireen Hunter) предсказала, что Кремль примет решение поддержать западную коалицию. "Вопрос в том, как далеко они готовы пойти в этой поддержке", сказала она. Готовность России разрешить своим среднеазиатским союзникам поддержать войну с терроризмом, сказала она, послужит одним из первых однозначных указаний на это.
