По многим мотивам, Россия Владимира Путина - сейчас самая близкая Америке страна. И не только словами сочувствия, и намерением сообща бороться против международного терроризма - как это сделали все страны Альянса - но и конкретными делам. Настолько конкретными, именно Россия, а не европейские союзники США, ведет активные обсуждения с заместителем госсекретаря США Ричардом Армитиджем о том, как, когда и где нужно начинать охоту за Бен Ладеном и его приспешниками.
Для русского президента "черный сентябрь", переживаемый западным миром, стал очень удачной возможностью во внешней политике. Путин долгие месяцы работал над своим главным проектом: восстановить роль России как великой мировой державы. И уже имел некоторый успех в этом деле: договор с Соединенными Штатами на равных условиях по вопросу "космического щита", хорошие личные отношения с Бушем (Bush), а также тот факт, что Россия становится точкой равновесия в расхождениях между США и Китаем. Но путь выхода России из того оврага, в котором она оказалась в девяностых годах, был бы еще очень долгим. А сегодня, после мирового раскола 11 сентября, начался отсчет нового времени, ознаменовавшего яркий выход России на мировую арену.
Причины того, что именно Россия будет играть первую роль в борьбе с терроризмом, очевидны. Прежде всего, географическое положение: русские войска в Таджикистане и огромное влияние, которое до сих пор Москва оказывает на Казахстан.
Это создает решающее пространство для разворачивания военных действий в Афганистане. Но, может быть, еще более важно то, что выражено в словах одного из консультантов Кремля Глеба Павловского: "среди всех вовлеченных, наше правительство, вероятно, больше других, подготовлено к кризисным ситуациям".
И мнение Павловского нужно воспринимать серьезно. В частности, потому, что московская верхушка, и прежде всего Путин, состоит сегодня, по большей части, из бывших сотрудников КГБ: людей, которые, в силу своего менталитета и опыта, более подготовлены и восприимчивы к не совсем понятному поведению исламских фундаменталистов, с которым западному миру пришлось столкнуться 11 сентября. И кроме того, десятилетие чеченской войны, а до этого еще десятилетие войны афганской, дали русским представление о сговорах и взаимодействиях между различными сегментами вооруженного интегрализма, об источниках их финансирования, о их тыловых базах, - и это гораздо более глубокие знания, чем те, которые имеет Запад.
Поэтому именно в Россию отправился второе лицо Департамента США Армитидж (Armitage). Знания русских об этом предмете, их намерение сотрудничать с Вашингтоном, конкретные действия, которые они могут предложить, - все это делает переговоры в Москве очень плодотворными. И к этому прибывилось еще два новых элемента.
Во-первых, сейчас, имея задачу вновь обрести влияние на мировой арене, русские (дипломаты, политики, военные) постепенно отходят от старой схемы "то, что плохо для Соединенных Штатов, хорошо для России". Напротив, выбор Путина состоит в том, чтобы стать партнером США, еще не отошедших от нанесенной травмы. И, разумеется, он не откажется от возможности, предоставленной ему "черным сентябрем".
Второе, что заставляет русских быть более готовыми, чем кто-либо другой (за исключением англичан, конечно) бороться бок о бок с Америкой - это ситуация в Чечне. То есть, наконец-то, иметь возможность скрыть под развалинами Нью-Йорка и Вашингтона те зверства, которые русские развернули в двух войнах против Чечни. Насилие (если речь не идет о пытках) по отношению к мирному населению, разрушения, облавы, крайняя нищета беженцев.
В другой ситуации русскому президенту никогда не удалось бы оправдаться перед мировым сообществом и заставить его забыть о тех методах, которые были использованы против Чечни. Но террористическое нападение на США несколько изменили призму международного общественного мнения. Путин может теперь представить кавказских военачальников как множество бен ладенов и заявить, что именно он первым стал бороться с исламским фундаментализмом. В то время как на самом деле русские находятся в растерянности перед этой нескончаемой войной, и кто может сказать, что тот, кто меньше, чем за час, превратил в руины здания-символы в Нью-Йорке и Вашингтоне, не объявит шах и мат восьмидесяти тысячам русских солдат в Чечне.
