Стефан Сестанович - старший научный сотрудник Совета по международным отношениям, профессор дипломатии Колумбийского университета
На протяжении 90-х годов любое применение силы Соединенными Штатами приводило президента России Бориса Ельцина в безмерную ярость. По любому поводу он мог обрушиться с яростной критикой на заносчивое поведение США, говорить о ядерной мощи России, даже грозить третьей мировой войной. Вспышки гнева г-на Ельцина были короткими, но очень мощными, и они являлись отражением широко распространенного среди россиян убеждения, что по своей сути интересы Америки очень отличаются от интересов России.
Теперь Владимир Путин, который, судя по своему характеру и образованию, должен быть меньшим другом для Соединенных Штатов, чем Борис Ельцин, предлагает США помощь в борьбе с терроризмом. Его присутствие в числе сторонников президента Буша (Bush) представляет собой нечто большее, чем изменение политики России в отношении применения Соединенными Штатами силы. Г-н Путин, в отличие от своего предшественника, кажется, считает, что его страна пришла к мнению о необходимости более тесного сближения с Западом, или что он может подтолкнуть Россию к этому мнению.
Это сулит американской политике большие выгоды, и обе стороны должны напряженно работать, чтобы сделать это реальностью. Г-н Путин на этой неделе выказал свою готовность к такой работе в своем заявлении, которое, судя по всему, говорило о смягчении позиции России по вопросу расширения Организации Североатлантического договора. Администрация Буша ответила заявлением об ускорении принятия России во Всемирную торговую организацию.
И все же долгосрочному преобразованию российско-американских отношений потребуется нечто большее, чем подобные заявления и та хорошая атмосфера, которую эти заявления могут создать. Это преобразование потребует реального осознания риска и трудностей сотрудничества по тому самому вопросу, который и свел вместе обе страны - терроризм.
Наиболее очевидной проблемой является чрезвычайно жестокая война Москвы в Чечне. Администрация США попыталась уменьшить разногласия с Россией по данному вопросу, одобрив предложение г-на Путина о политическом диалоге с чеченскими мятежниками, и повторив его требование о высылке из страны иностранных "террористов". (Никто не отрицает, что в Чечне такие боевики присутствуют).
Желание ослабить американо-российские разногласия понятно. Мы вовлечены в большую борьбу, и нуждаемся в поддержке даже тех стран, с которыми ранее у нас были противоречия. И все-таки сближение с политикой г-на Путина в отношении Чечни более опасно, чем соблюдение дистанции по отношению к ней. Если Соединенные Штаты собираются победить в этой новой войне против терроризма, наши партнеры по коалиции должны верить, что усилия направлены не против ислама, что мы не навешиваем безответственно ярлыки террористов и что мы не будем атаковать гражданских лиц без разбора.
Г-н Путин дискредитирует нас по каждому пункту. Более того, его генералы начинают новое наступление, которое своей неизбежной жестокостью еще более затемнит его репутацию. Мы не должны позволить этим генералам запятнать и нашу репутацию.
Война России в Чечне является магнитом, притягивающим тех самых террористов, которые угрожают американцам по всему миру. Она представляет им возможность получить боевой опыт, экстрафинансирование, свежих новобранцев и усиливает их пыл, тот самый пыл, который они применяют против Америки.
Г-н Путин говорит, что он один уже два года сражается с нашими врагами. Однако, эта война ослабила или усилила их? Соединенным Штатам нужны союзники, которые помогут нам победить, и не нужны советы тех, кто уже показал, что может проигрывать.
Если первой угрозой российско-американскому сотрудничеству является попытка Москвы уравнять чеченцев с Усамой бен Ладеном (Osama bin Laden), то второй угрозой является попытка приравнять соседнюю с Россией Грузию к движению "Талибан" - как защитницу террористов. У нас с Россией было много разногласий по поводу Грузии. Г-ну Путину, кажется, особенно нравится шокировать американских посетителей своей открытой ненавистью президента Грузии Эдуарда Шеварднадзе. Однако позиции Москвы редко были более угрожающими чем сейчас.
После событий 11 сентября российские официальные лица неоднократно требовали, чтобы Грузия закрыла находящиеся, по мнению российской стороны, на ее территории базы террористов. Чтобы придать этим заявлениям больший вес, российское государственное телевидение недавно показало уважительное интервью с Игорем Георгадзе, которого Грузия давно желает получить за попытку покушения на г-на Шеварднадзе.
Никто не спорит, что из нескольких тысяч чеченских беженцев, которых приняла Грузия, некоторые являются вооруженными боевиками. Правительство Грузии должно делать больше, чтобы справиться с этой проблемой. Однако, пусть слабо и неорганизованно, она уже сотрудничает с российской армией в вопросах охраны границы, пригласила иностранных наблюдателей в приграничные районы и лагеря, и периодически предпринимает попытки по поддержанию порядка среди беженцев.
Обвинение России в том, что Грузия является, наподобие Талибана, убежищем для террористов нелепо. Однако нельзя игнорировать опасность, которую это обвинение представляет. Когда президент Буш встретится сегодня в Вашингтоне с г-ном Шеварднадзе, он должен будет развеять все сомнения в том, что Америка поддерживает Грузию.
Третьим препятствием для прочного сотрудничества является то, на чем основываются многие альянсы военного времени: послевоенные договоренности. Когда г-н Путин решил не удерживать своих соседей по Средней Азии от сотрудничества с Соединенными Штатами, он устранил большое препятствие на пути успешного ведения войны. Однако, даже поступив так, он скорее всего попытался убедить своих скептично настроенных советников по безопасности в том, что его решение не приведет к долгосрочному американскому присутствию в Средней Азии.
Прав ли он? До 11 сентября можно легко было ответить "да". Американские интересы в регионе возросли, однако ничто не предполагало необходимости более глубокого военного вмешательства.
Развивающееся ныне сотрудничество между Соединенными Штатами и странами Средней Азии изменит всю ситуацию. Те, кто встанут сегодня вместе с нами на линию огня, завтра подвергнутся риску возмездия и отмщения.
Им понадобится щит, может быть тонкий, может быть даже невидимый, однако реальный. И они не захотят полагаться всего лишь на две страны - Россию и Китай, которые быстрее других предложат свою услуги. Один узбекский чиновник заявил как раз на этой неделе: "Нам нужны гарантии того, что Америка не развяжет конфликт, а затем оставит нас разбираться с последствиями".
Больше не честно отрицать или клятвенно отказываться от вероятности какого-либо вида американского военного присутствия в Средней Азии на протяжении одного или двух раундов антитеррористических операций. Помня об ущербе, который был нанесен нам нашим безразличием к Афганистану после того, как оттуда ушли советские войска, Соединенные Штаты не смогут просто уйти из региона после того, как закончится война. Россия, на протяжении ста пятидесяти лет рассматривавшая этот регион как зону своих жизненных интересов, не примет легко наше пребывание в Средней Азии. Москва и Вашингтон может быть и не вступят в схватку по данному вопросу, однако то, когда и как они будут обсуждать данный вопрос, очень много скажет о глубине и продолжительности из совместного сближения.
