Одиннадцатое сентября. Самолеты, управляемые пилотами, которые готовы на все, направлены в центр города, чтобы разрушить символы ненавистной им политической власти. Взрываются и рушатся здания. Те, кому удалось выжить, пытаются выбраться из-под развалин. Нью-Йорк 2001? Нет, Сантьяго 1973. Так пишет Игнасио Рамоне (Ignacio Ramonet) в редакционной статье "L'adversaire" ("Противник") последнего номера Le Monde Diplomatique. "Действительно ли можно думать, что Соединенные Штаты - это невинная страна?" И это кажется манифестом тех, кто обвиняется в релятивизме по отношению к вызову бен Ладена западному миру. Или, может, манифестом антиамериканизма? "Нет, - говорит Рамоне, - я не антиамериканист, но я не могу перестать размышлять".
- Господин Рамоне, что Вы имеете в виду, когда сравниваете 1973 и 2001?
- Одиннадцатое сентября, как для моего поколения, так и для многих людей вообще, ассоциируется с воспоминанием о государственном перевороте Пиночета (Pinochet). Символический эпизод: падение экспериментальной политической системы, мирного социализма, именно в те годы, когда Латинская Америка оказалась в пучине насилия. Политический эксперимент был свергнут путем государственного переворота, поддерживаемого США, а его кульминацией стали бомбовые удары по президентскому дворцу.
- А какова связь тех событий с атакой бен Ладена против Нью-Йорк и Вашингтона? Вы считаете, что она оправданна?
- Конечно, нет. Бесспорно, терракт в Нью-Йорке должен быть осужден, и я сам его осуждаю в статье. Я не думаю, что такое ужасное действо может иметь какое-либо оправдание. Но есть время для слез и время для размышлений. И мы должны задаться некоторыми вопросами. Первый из них: почему это страшное нападение не вызвало в мире большого прилива симпатии к США?"
- Но ведь вся Европа была взволнована, и почтила память жертв минутой молчания. Разве это не участие?
- Я полагаю, что участие западной Европы ни в коей мере не отражало того, что чувствовал весь остальной мир: Африка, Латинская Америка, Азия, даже Япония - там не прошло ни одной манифестации в поддержку США. И вопрос в следующем: почему в момент, когда США переживали такую страшную катастрофу, и все телеканалы передавали ужасные кадры; почему во всем мире, кроме жалости к невинным жертвам, это не вызвало никакого отклика симпатии и участия? Напротив, очень распространенной была мысль, что США это заслужили?"
- Вы считаете, что это действительно было основной мыслью?
- На прошлой неделе в Le Point были опубликованы результаты опроса, согласно которым 45% американцев считают, что часть ответственности за события 11 сентября лежит на стратегии внешней политики их страны. А это означает, что мы обязаны поразмышлять о политике, которая вызывает такие чувства. И именно поэтому (таков мой метод анализа) я хотел бы вспомнить 11 сентября 1973 года. Давайте посмотрим, что происходило с тех пор, и, может быть, что-то станет нам яснее. В Белграде, даже те люди, которые вышли на манифестацию против Милошевича (Milosevic), не высказывали особой симпатии к США.
- Проводить параллели между Нью-Йорком 2001 и Сантьяго 1973 это все равно, что приравнивать бен Ладена к Сальвадору Алленде (Salvador Allende) - террорист-фанатик и социалист-демократ, боровшийся против несправедливости. Вам не кажется двусмысленным такое сравнение?
- Здесь нет никакой двусмысленности. Я хотел бы напомнить, что бен Ладен - это плод американской внешней политики. Сальвадор Алленде не был плодом внешней политики США, а Пиночет был, но лишь отчасти. Пиночет разрушает президентский дворец, бен Ладен разрушает Всемирный Торговый Центр в Нью-Йорке. Бен Ладен и талибы были созданы американской внешней политикой: все подходило для борьбы против Советского Союза. А сейчас американцы оказались на месте доктора Франкенштейна, на которого напало его собственное творение.
- И поэтому можно утверждать, помня о нападении на Нью-Йорк, что США не являются "невинным" государством?
- Не более, чем все остальные. Не существует "невинных" государств.
- А нет ли необходимости провести различия между правительствами и семью тысячами жертв в Манхеттене?
- Конечно. Я не смешиваю эти вещи. Но одно дело - это невинные жертвы, и другое - невинное государство. Государство всегда ответственно, жертвы всегда невинны.
- Господин Рамоне, почему расизм и антисемитизм осуждаются, а антиамериканизм приветствуется? Не является ли это другой формой расизма?
- Тот, кто антисемит, - расист. А что значит "антиамериканизм", я не совсем хорошо понимаю. Я не антиамериканист, наша газета - еще менее того. Самые критичные по отношению к Америке статьи, опубликованные нами, написаны американцами, и я не думаю, что они "антиамериканисты". Мои размышления исходят из тех самых результатов опроса, о которых я уже говорил, то есть из того, что внешняя политика Америки ответственна за события 11 сентября. И здесь речь не идет об антиамериканизме, который и я осуждаю. Речь идет о размышлении. С другой стороны, я думаю, что когда La Stampa критикует Берлускони (Berlusconi), речь не идет об "антиитальянизме".
- Как Le Monde Diplomatique видит эту войну?
- Это война, у которой нет точных целей, потому что мы знаем, что за словом "терроризм" можно понимать что угодно, а значит, есть риск зайти слишком далеко. США опираются на Пакистан и Саудовскую Аравию - страны, которые несут ответственность за то, что произошло. Пакистан породил талибов, а Саудовская Аравия субсидировала исламскую сеть по всему миру. Ситуация сложная, США решили действовать в одиночку, не проинформировав союзников относительно цели. ООН говорит, что это законный ответ. Но они должны очень хорошо продумать способы избавления от талибов, чтобы не вскормить будущего бен ладена.
