Мы договорились,что мир на Западе зависит от того, что голод, нищета, безграмотность и высокая смертность будут "экспортированы" в другие страны: так нам удастся отвести от нашего континента революции. Европа перестала быть революционной, и если какое-то движение еще и продолжалось, то оно просходило на затертых краях карты, или в стране, где сыграли свою роль последствия старой революции, как в России и Чечне; или на Балканах, которыми мы решили управлять, чтобы поделить славянскую зону. Мы стоим на этом; мы разыграли нашу лучшую войну в Сербии, и наше блестящее правосудие направлено против других лидеров.
Мы не должны удивляться тому, что, если мы избавились от революций, они могут вернуться к нам обратно, сформировав при этом специфическую идеологию. Все равно пророк Магомет или Ленин, когда освобождаются таланты: важно, кто обещает свободу. И у нас есть пророки, Иисус или Моисей, и сейчас революционеры ищут покровительства Аллаха, а контрреволюционеры у некоего союза Господа Бога и Иеговы, с той лишь разницей, что не имеют необходимости верить в них, и даже не решаются прикрываться ими в этой войне, как они делали в предыдущих, когда начался вывоз всей этой боли на другие континенты. Это совпадает, как говорил Тойнби (Toynbee) и некоторые другие философы истории, с распространением нашего оружия.
Экспорт революций не был бескровным. Даже когда появились первые революционеры, мы избавлялись от них, как от Лумумбы (Lumumba). Мы разворачивали нашу внутреннюю революционную борьбу против любых недомоганий: сексуальные репрессии, противостояние отцов и детей, эксплуатация человека человеком, угнетение женщин. Последнее время революций было меньше, как следствие некоторых событий, произошедших в мире. Не может удивлять, что в тех частях планеты, в которых остались еще крупицы веры и способностей, древняя культура и книги, придут к революции, не имея сил дольше терпеть унижение: революции против нас. Это противостояние нашего века: когда Соединенные Штаты говорят о войне долгой и грязной, сравнивая ее с 50-летней холодной войной, они говорят именно об этом. Эти азиатские мусульманские революционеры думают, что Башни в Нью-Йорке - это Зимний Дворец в 1917 году. Не думаю, что это так, их действия запомнятся как варварство, а не как героизм. В чем я убежден, так это в том, что в настоящее время происходит революция, которая выражается то во все увеличивающемся потоке эмигрантов, то в изолированных происшествиях. Революция как любая другая: бедные против богатых. Кто победит?
