Тазугул (Tazugul) - пуштун, который недавно дезертировал из рядов талибов. У него скуластое лицо, черная борода и маленькие бегающие темные глаза. В свои 30 лет он выглядит стариком - ничего удивительного, в такой стране, как Афганистан, где продолжительность жизни не превышает 40 лет. В ночь на пятницу он пересек линию фронта рядом с деревней Синхеддарах (Sinjeddarah), в сорока километрах от Кабула. "Я принял это решение днем раньше. Все афганцы живут в страхе. Я не мог дольше выдерживать ни давление талибов, ни американские бомбы над Кабулом", - уверяет он, сидя напротив командира Радемудина (Rademudin), руководителя Северного Альянса в этой зоне.
"Я уже много недель думал о побеге, но никак не мог решиться сделать последний шаг. Когда в четверг я сообщил об этом своей жене, она очень обрадовалась. Мы бежали ночью, вместе с шестью нашими детьми и десятью моими солдатами. Мы воспользовались началом ночных атак - это время когда все талибы прячутся - и долго шли между военными укреплениями, перед тем как достигнуть Синхеддараха. Это был очень опасный путь, но сейчас я очень счастлив".
Абдула Агам (Abdula Agam) - другой дезертир. Ему 25 лет. Его движения очень неторопливы, и он не выглядит столь обеспокоенным. Он носит длинную бороду и уже надел на голову таджикский головной убор, хотя он и пуштун. "Я ушел, потому что не хотел дольше оставаться в Кабуле. Талибы вне себя от ярости. Люди бояться талибов, бояться бомб; они пытаются бежать любыми способами, но им не разрешают покидать город. Кабул похож на тюрьму. На улицах постоянные проверки; все время производятся задержания и агрессия против мирного населения".
Абдула Агам, как и Тазугул, воспользовался своими чином лейтенанта, чтобы раствориться в темноте вместе со своей женой и двумя детьми. За ним последовали восемь солдат, находившихся у него в подчинении. " Есть много талибов, которые хотят перейти на другую сторону, но это сделать очень трудно. Ситуация в Кабуле ужасающая: бомбардировки идут по военным сооружениям, но погибают и мирные люди. Я видел своими глазами полностью разрушенное Министерство Обороны. Снаряды уничтожили также и телевизионную башню и аэропорт".
Адула, сидящий на красном коврике в центре комнаты, переводит дух перед своими новыми товарищами, которые смотрят на него, как на видение. "Талибы уходят по ночам из города, когда начинаются бомбардировки; они доходят до линии фронта, где чувствуют себя в большей безопасности, или занимают все выезды из Кабула, чтобы помешать массовому бегству его жителей; с рассветом они возвращаются обратно в город".
В разговор вступает Радемудин: "Бомбардировки - хорошая возможность для нас и для Афганистана, но если погибают мирные жители - это уже не будет добром ни для кого". Северный Альянс располагает информацией, но без подробностей, о том, что снаряды, сброшенные американскими и британскими самолетами, отклонились от своего курса, вызвав тем самым жертвы среди мирного населения. "При атаке на телевизионную башню они попали в жилой дом", - поясняет Радемудин. Это командующий Альянса убежден, что случаи с Абдулой Агамом и Тазугулом - не являются исключительными. "Есть много талибов, которые хотят дезертировать и скоро их очень многие из них сделают это здесь, либо на линии фронта Мазар-и-Шариф. Мы готовы нанести решающий удар по столице в любой момент; мы только ждем приказа со стороны нашего командования".
Но этот приказ никак не приходит. Сегодня выбирается одно направлений наступления, а на следующий день оно изменяется без объяснений. Хотя причина кажется очевидной: Северный Альянс испытывает нехватку военных средств для проведения атаки для захвата Кабула. "Это очень важно, чтобы американцы бомбили позиции талибов вдоль линии фронта", - прямо заявляет командующий. Его слова - подтверждение существующих трудностей, для проведения наземной операции.
Эта линия фронта в некоторых местах растянута, в других - запутана, но, в основном, хорошо защищенная, с укрепленными позициями тяжелой и легкой артиллерии и военной техникой. В районе Синхеддараха всего лишь 300 метров разделяют противоборствующие группировки. "Быть может, они не будут проводить атаки по их укреплениям, чтобы не промахнуться по цели и случайно попасть в нас", - иронизирует командующий. Эта шутка радостно приветствуется его муджахидинами, держащими в руках чашечки с зеленым чаем.
Другие источники из Альянса, с беспокойством рассматривают и другую возможность: выбор объектов бомбардировки, может быть подчинен определенному плану, рассчитанному на то, чтобы Северный Альянс не смог захватить Кабул. Радемудин вскипает, услышав такую теорию: " Мы не позволим, кому бы то ни было организовать марионеточное Правительство в Афганистане. Мы ведем войну с террористами уже шесть лет; США - всего лишь один месяц. Мы уже давно предупреждали их об опасности, которую представляют талибы, но нас никто не услышал. Сегодня мы повторяем свое предупреждение и заявляем, что Пакистан несет ответственность за действия талибов, за существование тренировочных лагерей для террористов и за разрушение нашей системы электроснабжения, наших дорог и наших полей. Мы не позволим, что бы эта страна играла хоть какую-нибудь роль в будущем Афганистана".
На рынке в Шарикаре, одной из улиц, заполненной диковинами, жизнь течет спокойно, люди уже привыкли или, быть может, бросают своим спокойствием вызов опасности, грозящей им со стороны артиллерийской позиции талибов, расположенной на горе, севернее города. Шарикар - это клин между позициями противников. Вчера, в пятницу, в священный день всех мусульман, мечеть была полностью заполнена молящимися. Немногим ранее, через громкоговорители передавались пламенные религиозные речи, которые мулла Шарикара произносил почти целый час. Монотонным голосом он превозносил ислам и объяснял, как талибы не выполняют ни один из священных законов.
Рядом с рыночными менялами, которые собирают свой урожай, играя на курсе доллара; где дети и взрослые однородной массой двигаются, не отступая, за иностранцами, Савали (Sawali) и Вобидалах (Wobidalah), зажатые людской толпой, пытаются рассказать о своем случае. Они, так же, как и Абдула Агам и Тазугул, - пуштуну, но не военные. Они бежали из Кандагара, самого важного города на юге, уже шесть лет назад, когда талибы захватили его. "Мы ушли, потому, что нам не нравились их методы", произносит на дари - языке таджиков - Савали. "Эти талибы - не афганские пуштуны, они чужаки, пришедшие из Пакистана. Их требования к длине бороды и различные запреты - это глупость; они не являются частью ни религии, ни традиции этой страны". Когда спрашивают их мнение относительно американских бомбардировок, Савали, самый старший, произносит с достоинством: "Я не могу сказать своего мнения, потому что не знаю их планов, относительно Афганистана". "Я полностью согласился бы с ними, если бы 100% объектов, которые они бомбят, были военными, а не гражданскими", - добавляет он. Рядом, Вобидалах, говорящий только на пушту, языке юга страны, которым пользуется 40 % населения Афганистана - выражает свое одобрение каждому переводимому слову.
