Восьмое октября 2001 года. "Начало бомбардировок" - визжит сегодняшний заголовок, всегда такого рассудительного Guardian. "Объединенная борьба" - вторит ему столь же благопристойный Herald Tribune, ссылаясь на Джорджа В. Буша (George W. Bush). Но, с кем объединились? Чем все это закончится? Как вам нравится такой финал: Усама Бен Ладен (Osama Ben Laden) в наручниках, умиротворенный и как никогда похожий на Христа, перед трибуной, на которой находятся его победители, а Джонни Кохрейн (Johnny Cochrane) исполняет роль защитника. Вознаграждение - не проблема, это однозначно.
Или Бен Ладен разорванный на кусочки одной из этих умных бомб, которые, кажется, в состоянии уничтожить террориста, запрятавшегося в пещере, не разбив при этом даже посуды? Или есть какой-то другой способ, не пришедший мне в голову и позволяющий не превратить нашего самого большого врага в великого мученика для тех, кто его и так уже считает почти божеством?
Да, он не должен избежать кары. Его надо судить. Как любой другой разумный человек, я не вижу другой перспективы. Мы будем посылать продовольствие и медикаменты, выделять помощь, мы соберем несчастных, умирающих от голода, покалеченных сирот, части тел - извините, "вторичные потери" - но другого выхода нет, надо поймать Бен Ладена и его ужасающих адептов.
К сожалению, больше, чем заслуженное наказание, США сейчас печалят больше союзников и меньше врагов. И о чем не говорится, как это делаем мы, британцы, так это о том, что они враги еще больше; потому что подкупами, угрозами и обещаниями - всеми этими заплатками, поставленными на теле ковыляющей коалиции, мы не укроемся от того, что после каждой плохо нацеленной бомбы, попадающей в мирную деревню, родится новая бомбардировка-самоубийство, и я не знаю, как избежать этого дьявольского круга отчаяния, ненависти и, опять, мести.
Загримированная телевизионная съемка и фотографии Бен Ладена внушают мысль, что речь идет человеке, страдающем гомоэротическим нарциссизмом, что, возможно, дает нам какой-то шанс. Когда он позирует с автоматом Калашникова, появляется на свадьбе или изучает священный текст, он каждым жестом самолюбования показывает, что он ведет себя перед камерой как актер. Он высок, красив, грациозен, интересен и притягателен - у него есть все эти великие качества; но он - самый модный в мире беглец и он пропал, а в этом случае они вызывают лишь досаду, которую нечем прикрыть. И самая большая неприятность из всех, на мой уставший взгляд, это его, практически не скрываемое, мужское тщеславие, его привязанность к театральности и страсть быть всегда на коне. И, быть может, в этом его вечное проклятие, и оно приведет его к финальному драматическому акту саморазрушения, продюсером, режиссером, сценаристом и исполнителем главной роли в котором, до самой смерти, будет он сам - Усама Бен Ладен.
По правилам террориста, конечно же, война давно проиграна. Согласно нашим, какая победа сможет компенсировать нам случившиеся поражения, не говоря уже о тех, которые нас ожидают? "Терроризм - это театр", - сказал мне в 1982 году в Бейруте палестинский агитатор с мягким вкрадчивым голосом. Он говорил об убийстве израильской делегации на Олимпийских Играх в Мюнхене, но мог бы говорить и о Башнях-Близнецах и Пентагоне. Покойному Бакунину, евангелисту анархизма, очень нравилось говорить о пропаганде Акта. Сложно представить себе более театральные и сильные акты пропаганды, чем эти.
Бакунин в своей могиле и Бен Ладен в своей пещере должно быть потирают руки, в то время, как мы ввязываемся в борьбу с террористами, подобными им: поспешно удваиваем наши полицейские силы, секретные службы, предоставляя им больше власти, отменяем основные гражданские права и урезаем свободу прессы, накладывая запреты на некоторую информацию и вводя секретную цензуру, мы шпионим сами за собой и, что еще хуже, мы разрушаем мечети и на улицах дискриминируем несчастных граждан, потому что цвет их кожи внушает нам страх.
И эти общие страхи - осмелюсь ли я полететь? Не позвонить ли мне в полицию, чтобы рассказать о той странной паре, что живет этажом выше? Может быть надежнее сегодня не проезжать по Уайт-холл? Вернулся ли мой сын целым и невредимым из школы? Пропали ли сбережения всей моей жизни? - это именно те страхи, которые террористы хотели нам внушить.
До 11 сентября Соединенные Штаты были счастливы, нападая на Путина, за ту резню, что он устроил в Чечне. Ему говорили, что попрание гражданских прав русскими на Северном Кавказе - а весь мир соглашался, что направленные действия и убийства, могут быть приравнены к геноциду - препятствуют более тесным отношениям с НАТО и США. Раздавались даже голоса - и среди них мой - которые хотели, чтобы Путин присоединился к Милошевичу (Milosevich) в Гааге; надо покончить с ними обоими одновременно. Ну, что же, хорошо, всему этому - прощай. В лоне новой большой коалиции, Путин походит на святого, по сравнению, с некоторыми своими соседями по кровати.
Уже никто не вспоминает о протесте против, так называемого, экономического колониализма Большой Восьмерки? Или о грабеже Третьего Мира крупными неконтролируемыми компаниями? Прага, Сиэтл и Женева показали нам приводящие в смятение сцены с разбитыми головами, разбитыми стеклами, уличными беспорядками и бесчинством полиции. Блэр (Blair) был глубоко потрясен. Но полемика оставалась в силе до тех пор, пока не захлебнулась в волне патриотизма, весьма умело эксплуатируемого Соединенными Штатами. Попробуйте вспомнить сегодня Киото - и вы рискуете быть записанным в противники американцев. Кажется, что мы попали в некое подобие мира Оруэлла (Orwell), в котором наша благонадежность как соратника в борьбе измерялась бы степенью использования прошлого для объяснения настоящего. Намекнуть на исторический контекст сегодняшних зверств - все равно, что оправдать их. Тот, кто с нами этого не делает. Кто это делает - тот против нас.
10 лет назад я превращался в зануду-идеалиста, рассказывающего всем, кто только хотел меня услышать, что, ведя холодную войну, мы теряем неповторимую возможность изменить мировое сообщество. Где новый План Маршалла? - вопрошал я с мольбой в голосе. Как так, что юноши и девушки из Добровольной Службы в других странах, не едут тысячами в прежний Советский Союз?
Где был этот политик мирового уровня, это современный человек, со взглядом и силой голоса, достаточными, чтобы определить истинных, хотя и не столь явных, врагов человечества: нищету, голод, рабство, тиранию, наркотики, неконтролируемые войны, нетерпимость расовую и религиозную, алчность? Теперь же, с ночи и до утра, спасибо Бен Ладену и друзьям его, все наши лидеры политики мирового уровня, которые высказывают свои идеи и отдают свои голоса, на каких-то Богом забытых аэропортах, одновременно утепляя свои электоральные гнездышки.
Было много неудачных напоминаний, и не только от синьора Берлускони (Berlusconi), о крестовых походах. Естественно, подразумевающих изысканное незнание истории. Действительно ли предлагал Берлускони освободить святые места христиан и наказать неверных? Это предлагал Буш? Я, наверное, какой-то формалист, если напомню, что крестовые походы мы проиграли? Ну, ничего страшного: это просто плохо передали слова Берлускони, а президентская информация не столь оперативна.
Между тем, новая роль Блэра в качестве пламенного пресс-секретаря США быстро увеличивается. Он говорит хорошо, потому что Буш говорит плохо. Если смотреть со стороны, Блэр, в этой ассоциации, можно сказать, ветеран политик, вдохновленный правом неприкосновенности, в то время как Буш (может ли кто-нибудь отважится сказать такое в такие дни?) практически даже не был избран.
Но, что собой представляет Блэр, ветеран-политик? Оба набирают очки, и, если они знают, что их ожидает в будущем, то осознают, что большое количество очков в День 1 опасной военной операции не гарантирует вам победу в день выборов.
Сколько мешков с телами погибших американцев, сможет вынести Буш, не потеряв поддержку граждан? Может быть, после ужаса Башен-Близнецов и Пентагона американцы и хотят отомстить, но, похоже, им не терпится пролить еще больше американской крови.
Блэр, как говорит ему весь западный мир, за исключением нескольких недовольных голосов на его родине, красноречивый странствующий рыцарь США, отважный и верный паладин этого нежнейшего создания Атлантики: Особенных Отношений. Другое дело поможет ли это ему добиться расположения своего электората, потому что Блэра выбрали для того, чтобы он спас свою страну от потопа, не от Усамы Бен Ладена. Великобритания, которую он пытается ввязать в войну - это памятник 60-ти годам административной некомпетентности. Наша медицинская, образовательная и транспортная система находятся в полнейшем упадке. Теперь модно говорить о них, как о соответствующих развивающимся странам, но в третьем мире есть места, в которых гораздо лучше.
Великобритания, управляемая Блэром, иссушена контролируемым расизмом, владычеством белого человека, полицейскими силами, хаотически управляемыми, мелочной системой правосудия, избыточным богатством единиц при постыдной и ненужной бедности общества. При выборах на второй срок, отмеченных унылым и неактивным участием, Блэр признал существование этих проблем и униженно согласился, что он предупрежден и должен их исправить.
Так что, когда мы слышим благородный звон в его голосе, подгоняющем нас против воли к войне, и наше сердце бьется быстрее, внимая его безусловной риторической стройности, имеет смысл вспомнить, что этот голос может предупреждать нас, сей глас, что его общечеловеческая миссия настолько важна, что нам придется еще год-другой подождать этой столь необходимой медицинской операции и еще дольше, чтобы сесть на надежный поезд, отправляющийся точно по расписанию. Не думаю, чтобы это были козыри, гарантирующие победу на выборах через три года. Наблюдая за Блэром, и слушая его, не могу отделаться от впечатления, что он, будто бы, действует во сне, шагая по узкой опасной доске, дойдя до конца которой, он упадет в море.
Я сказал война? Я спрашиваю себя, видели ли когда-нибудь Блэр и Буш ребенка, разорванного на куски, или присутствовали при ракетной бомбардировке незащищенного лагеря беженцев? Быть свидетелем ужасов войны не необходимое условие для получения генеральского чина, я не пожелаю этих переживаний ни одному из них. Но меня пугает вид наших политиков, без единой царапинки, блистающих на фоне битвы, мне страшно слышать эти щегольские политические голоса, укрепляющие мое сердце для борьбы.
И, пожалуйста, господин Буш, на коленях вас умоляю, господин Блэр, оставьте Господа Бога в покое. Представлять себе Господа, сражающегося на войне - это приписывать ему худшие из глупостей человечества. Если мы хоть что-то знаем о Боге, я на это не претендую, так это то, что он предпочитает эффективные поставки продовольствия, специализированной медицинской помощи, удобство и теплые палатки для тех, кто остался без крыши над головой и неимущих, честное и без оговорок принятие своих прошлых грехов, вместе с решением искупить их. Он хотел бы видеть нас не столь алчными, высокомерными и евангеличными, и чтобы мы меньше презирали проигравших.
Речь не идет о новом мировом ордене, пока нет, и это не война во имя Бога. Это ужасная полицейская акция, унизительная и необходимая для того, чтобы исправить ошибки наших секретных служб и нашу слепую политическую тупость, вооружившую и эксплуатировавшую фанатиков-исламистов для борьбы против советских завоевателей, а затем оставивших их в стране разоренной и без лидера. Поэтому наша печальная участь - это искать и покарать кучку религиозных современно-средневековых фанатиков, и через эту смерть, которую мы пытаемся дать им, они получат статус мифа.
И когда это закончится, оно не завершится. На эмоциональные последствия своего разрушения доблестное войско Бен Ладена, вместо того, чтобы исчезнуть, призовет новых бойцов. Тоже самое произойдет и с ядром затихших сочувствующих, которые оказывают им финансовую поддержку. Осторожно, между строк, нам предлагается поверить в то, что Запад снова проснулся перед проблемой нищих и неимущих Земли. И, возможно, из страха, необходимости и риторики родился новый тип политической морали. Но, когда падет оружие и настанет мнимый мир, США и его союзники останутся на своих местах или, как это было в конце холодной войны, снимут башмаки и вернуться домой, на свои задние дворики? Только те задние дворики никогда больше не станут такими же надежными, какими они были однажды.
