Как и для очень многих других людей, мир для Владимира Путина совершенно изменился после 11 сентября. В течение своих первых двадцати месяцев пребывания на посту президента, руководитель России колебался между возможными направлениями руководства: восстановить ли Россию в качестве империи; занять ли антиамериканскую, антизападную позицию, которая могла бы вернуть к жизни "холодную войну"; или же проделать долгий путь в Европу. После осуществленных в сентябре атак против Америки и объявления президентом США Джорджем Бушем (George W. Bush) глобальной войны против терроризма, Путин сделал самый трудный, однако самый разумный выбор. Приняв сторону Запада в проводимой им контртеррористической кампании, а по сути, "присоединившись" к борьбе, которую Россия уже на протяжении долгого времени ведет одна, Путин сделал шаг, который может стать определяющим для всего его президентства.
"Путин принимал не так много тактических решений, — говорил Дмитрий Тренин, заместитель директора Московского Центра Карнеги. — Однако он еще не принимал стратегических". Теперь, как полагает г-н Тренин, Путин сделал именно это, сделал по причине необходимости. Зная, что бывшие советские среднеазиатские республики уступят перед настойчивыми требованиями Соединенных Штатов предоставить им воздушные коридоры и военные базы для нанесения ударов по Афганистану и выполнения задач по доставке гуманитарной помощи, Путин решил представить их согласие как уступку — и даже просьбу — со стороны России. Он также понимал, что, будучи очень необходимым Вашингтону в качестве военного и политического союзника, он не мог не использовать замечательную возможность для сближения с Западом. Хоть Путин и проявляет осторожность, в чем его поддерживает консервативная армия и население в целом, он также знает, что он извлечет выгоду из этого сотрудничества.
Единение России с США и их союзниками включает в себя и предупреждение типа: "Я же вам об этом говорил", учитывая закончившуюся поражением десятилетнюю войну России в Афганистане и ее напряженный продолжающийся конфликт с повстанцами в Чечне и Дагестане. Оно также произошло в момент усиления напряженности в отношениях с Грузией и Украиной, и в момент, когда среднеазиатские партнеры России по Содружеству Независимых Государств оказались в центре ведущихся под руководством США военных и дипломатических действий против терроризма.
"Мы будем союзниками и партнерами до тех пор, пока мы действительно будем иметь возможность принимать участие в принятии решений", — утверждает Путин. Для России это является ключевым моментом для беспокойства, говорит Марк Смит (Mark A. Smith), ведущий лектор английского Центра изучения конфликтов (Britain's Conflict Studies Research Centre). "Русские хотят, чтобы США признали их важность как партнеров в сфере безопасности, — говорит г-н Смит. — Они не хотят выглядеть не имеющими отношение к происходящим событиям. Расширение НАТО и Европейского Союза подтвердило их опасения превратиться в маргиналов, оказаться задвинутыми на задворки". Однако, добавляет г-н Смит, США недавно смягчили свои высказывания и говорят о России как о союзнике — и эта роль может значительно возрасти, в зависимости от того, как будет развиваться нынешний кризис.
"Сейчас не НАТО расширяется на восток, — пишет Леонид Радзиховский, обозреватель еженедельного журнала "Итоги". Это Россия решительно расширяется на запад". Прямо или косвенно, Россия и Запад могут начать решать широкий круг вопросов: расширение НАТО, предлагаемая Соединенными Штатами система национальной противоракетной обороны, Договор об ограничении систем противоракетной обороны, количество ядерных вооружений, заявление России о вступлении во Всемирную Торговую Организацию, долговые выплаты Парижскому клубу кредиторов и лучшее "понимание" Западом российской тактики действий в Чечне. Большое значение, по мнению аналитиков, может также иметь любая экономическая помощь США пяти слабым среднеазиатским республикам — Туркменистану, Узбекистану и Таджикистану, граничащим с Афганистаном, а также Казахстану и Киргизстану — и установление постталибского правительства в Кабуле, в котором ключевую роль может играть оппозиционный ныне "Северный Альянс", что будет вполне приемлемо для Москвы. Те, кто занимается данным вопросом в России — военное руководство — уже ощущают беспокойство. Опасаясь возможного возникновения контролируемого американцами узбекского этнического анклава на территории Афганистана, российские генералы могут создать таджикский этнический анклав.
"Превращение среднеазиатских республик в действительно независимые и стабильные государства будет лучшим способом соответствовать интересам России, — говорит Александр Умнов, авторитетный московский востоковед. — Иначе Россия никогда не будет иметь стабильности на своих азиатских границах. Новые отношения с Западом только укрепят их стабильность". Дмитрий Фурман, директор Центра исследований СНГ Института Европы Российской Академии Наук, отметил: "Вполне очевидно, что СНГ в настоящее время распадается и Москва никогда не сможет собрать его обратно, пока в регионе присутствуют США".
Хотя эксперты и аналитики склонны воспринимать происходящие события как позитивную реальность, многие представители российского военного и политического истеблишмента так не считают. Россия, по их мнению, вряд ли сможет восстановить контроль над Узбекистаном — родиной исламских радикалов всемирной Исламской освободительной партии и Исламского движения Узбекистана — если там будут присутствовать американцы. Однако Москва не намеревается уходить из Таджикистана, находящегося под ее плотным контролем, и строит военную базу в таджикском городе Худжант. "Россия вооружает "Северный Альянс" не потому, что она ожидает, что это движение станет во главе Афганистана, — говорит Олег Панфилов, московский эксперт по Средней Азии, — а потому, что Москва рассчитывает использовать "Северный Альянс" в качестве среднеазиатской "Берлинской стены". Контролируемая "Альянсом" территория станет буферной зоной, обеспечивающей безопасность таджикской границы", — считает г-н Панфилов.
"Россия, — говорит Оксана Антоненко, ведущий научный сотрудник по России и Евразии лондонского Международного института стратегических исследований, — не желает наблюдать присутствие США в регионе на практически постоянной основе, однако она также не хочет остаться в одиночестве решать проблемы нестабильности в регионе. Надежда на то, что дестабилизация не произойдет, может сбыться, если "Северный Альянс" будет играть ведущую роль в каком бы то ни было новом правительстве Афганистана". Этот вопрос очень важен для Путина. "Русские на протяжении многих лет говорят, что они находятся на передней линии борьбы против международного терроризма, — отмечает Анна Олдис (Anne Aldis), исследователь Центра изучения конфликтов. — Сейчас у них возникает чувство, что их борьба украдена Соединенными Штатами после того, как против них провели атаки". Действительно, Путин говорил об экстремистских "Соединенных Штатах Ислама" и о "дуге нестабильности, начинающейся на Филиппинах и заканчивающейся в Косово".
Основным узлом грузинской проблемы уже долгое время является стремящаяся к независимости черноморская республика Абхазия. На протяжении последних недель российские новостные средства массовой информации были полны преувеличенных сообщений о грузинских партизанах и чеченских мятежниках, которые совместно прорывались из Грузии в абхазское Кодорское ущелье — где 1600 российских миротворцев разделяют абхазских мятежников и грузинские войска. Правительство президента Грузии Эдуарда Шеварднадзе в начале этого месяца обвинило Москву в том, что ее войска поддерживают абхазских сепаратистов, и потребовало вывода российских миротворцев. Путин быстро согласился, предложив Грузии взять на себя всю ответственность за последствия. Кроме этого, Путин знает, что ни Организация Объединенных Наций, ни Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе скорее всего не пошлют сейчас миротворческие силы в Абхазию. После ухода России вполне вероятно, что абхазские боевики, на протяжении многих лет хорошо вооружавшиеся российской стороной, одержат победу над грузинскими войсками.
"На самом деле не имеет значения то, что происходит в Кодорском ущелье", где неизвестные лица 8 октября сбили вертолет с наблюдателями ООН, говорит Александр Искандерян, директор независимого московского Центра изучения Кавказа. — "Имеет значение то, какие последствия из этого извлекаются, как и в каких целях каждая сторона использует сложившуюся ситуацию". И хотя Запад "не может многого сделать с практической точки зрения", — считает сотрудник Международного института стратегических исследований г-жа Антоненко, у него есть "достаточное количество рычагов, чтобы надавить на Шеварднадзе и его режим", и заставить Грузию установить более полный контроль над ее собственной территорией".
Украина, чьи отношения с Россией в последние годы не были очень хорошими, вызвала ярость России, когда в ходе учений с боевыми стрельбами в начале этого месяца сбила самолет авиакомпании "Сибирь", следующий из Израиля в Сибирь. Российские официальные лица в начале приглушали тон своих заявлений, "зарабатывая очки на международной арене, показав себя зрелым государством", считает г-жа Олдис. "Россия ничего не выиграет от того, что ткнет Украину в произошедшее носом. Я не думаю, что это происшествие осталось для кого то в украинской армии безнаказанным, однако это не остановит Россию от предъявления требований в частном порядке".
На прошлой неделе, Москва открыто пошла на сокращение расходов своего военного бюджета, объявив о закрытии станции слежения в Лурдесе на Кубе и военно-морской и воздушной базы Камрань во Вьетнаме. Эти действия не только позволят Москве сэкономить сотни миллионов долларов в год, но и также послужат дальнейшему улучшению отношений с США и Китаем. Для Путина, который сейчас ведет Россию по новому пути, эти действия являются еще одним проявлением прагматизма в современном неустойчивом мире, в котором каждому нужны друзья.
