Зджислав Найдэр, профессор Опольского университета, специалист по международной тематике
Прогнозы относительно того, что вступление Польши в Европейский союз будет способствовать изменению пространства распространения его восточной политики, рост которого будет нашим вкладом в европейский порядок, принимаются как трюизм; в действительности же говорят только о возможности, и, вместе с тем, указывают на наши обязанности. Если же мы не сможем выполнить свою миссию, то все ожидания Европейского союза окажутся тщетными. Поэтому уже сейчас мы должны знать, что мы можем предложить в этой области, и пора начинать искать партнеров.
Стоит отметить, что Франция также проходит этап поиска новых горизонтов для своей международной политики. Политологи призывают к более активному участию Франции в мероприятиях общеевропейского масштаба. Жан-Пьер Суассон, бывший министр, ныне депутат (ДСФ) от департамента Жонн и президент Регионального совета Бургундии, в июне опубликовал статью "Европа: спасение приходит с Востока", в которой включение в Евросоюз Польши и ее соседей представляется как шанс осознания европейцами своей исторической миссии.
Из ведущих государств лишь Франция (наряду с Польшей) выступает за прием уже в будущем году балтийских республик в НАТО и наиболее остро критикует политику России в отношении Чечни. Убежденность французов в разумности общей восточной политики в рамках европейского "цивилизационного проекта" (о котором писал Суассон) предоставила бы возможность избавиться от самовнушенной гипотезы, которая гласит, что расширение Европейского союза на восток прежде всего означает расширение влияния Германии.
Угрожающие лозунги
Размышления над будущей восточной политикой Польши и Европейского союза становятся особенно актуальными ввиду произошедшей смены правительства. Ибо Лешек Миллер в качестве основных лозунгов своей внешней политики выдвинул "улучшение отношений с Россией" и "возврат восточного рынка". Звучит угрожающе. Мероприятия в целях "возврата восточного рынка" должны означать выделение государственных кредитов и гарантий для экспортеров; следует также вспомнить, что весь "восточный рынок" в международном торговом обороте составляет едва ли несколько процентов. "Улучшение отношений с Россией" потребует еще большей энергетической зависимости Польши, а также отказа от прежних приоритетов в нашей восточной политике, которая была направлена на поддержку принятия Эстонии, Латвии и Литвы в НАТО и укрепления независимости Украины.
После расширения Евросоюз будет граничить с территориями, имеющими такие экономические, цивилизационные и политические отличия, с которыми Западу ранее еще не приходилось иметь дело. И эта огромная разница (такая, как на границе Польши с Белоруссией или Венгрии с Украиной), которая сгладится очень нескоро, вынуждает выдвигать общие вопросы и ставить далеко идущие цели.
Вопрос о горизонтах
Первый напрашивающийся вопрос касается самоопределения Европы и ее границ; второй - ее целей. Каковы географические горизонты у сегодняшнего Евросоюза? Пьер Московити, французский министр по европейским вопросам, считает, что необходим "пострасширительный" рефлекс вместе с "ответом на вопрос о границах Европы". Тьерр де Монтбриаль, директор Institut Francais des Relations Internationales, считает, что определение таких границ невозможно и предлагает формулу "Европа это процесс". Такое динамичное понимание проблемы я считаю справедливым; однако данный "процесс" не происходит самопроизвольно, не протекает на свободном пространстве. По крайней мере, три показателя должны учитываться при определении степени "европейскости": история, т.е. традиции данной общности, волеизъявление данной общности, а также учреждения, существующие в данной стране. Поскольку Европа является процессом, следует изучить данные вопросы, чтобы данному процессу не были поставлены дополнительные барьеры. То есть не ставить их там, где это возможно.
Цели, которые может перед собой поставить Европейский союз на последующие несколько лет, двойственны по своей сути. Во-первых, увеличение европейского пространства в географическом смысле, распространение его настолько, насколько это возможно потенциально; иными словами, о пространственном развитии "Европы-процесса". Во-вторых, заполнение этого пространства европейским политическим содержанием, демократией и самоопределением - иными словами ликвидация силового подчинения государств и территорий кому бы то ни было.
В настоящий момент трудно предсказать, каковы будут рамки будущей общей европейской восточной политики. Мы даже не знаем, будет ли это политика всего Евросоюза, или группы государств, которые захотят использовать принцип углубленного сотрудничества именно в рамках общей внешней и оборонной политики. Лично я считаю вторую возможность более вероятной, но данный вопрос остается открытым; вместе с тем, несомненно то, что Польша должна быть одним из создателей "углубленного" европейского сотрудничества.
Риск финляндизации
Так или иначе, уже сейчас можно заметить опасность финляндизации восточной политики Европейского союза. Более двадцати лет назад велась дискуссия, частично официальная, частично неофициальная, на тему финляндизации Польши и государств Восточной Европы - отказа данных государств от полного суверенитета в обмен на предоставление им со стороны Москвы возможности внутреннего экономического развития. Я принадлежал (так же, как и Соцъюш на страницах "Культуры") к категорическим критикам данной концепции, фальшивой и не способной привести к чему-нибудь хорошему. А чем была бы финляндизация восточной политики Европейского союза? Ограничением этой политики сугубо экономическими вопросами. Элементы экономизации внешней политики в отношении России проявляются в настоящий момент в позиции лидеров немецкой СПГ, по-видимому, соблазненных дешевым российским газом.
Финляндизация восточной политики практически означала бы отказ от плановой европейской внешней политики. Экономика руководствуется своей логикой, экономические отношения развиваются стихийно, правительства демократических государств оказывают на них незначительное влияние. На востоке мы имеем дело с партнером, который осуществляет и будет осуществлять плановую, осмысленную, широкомасштабную и использующую все возможные средства, долговременную внешнюю политику. Для России экономические отношения с государствами как ближнего, так и дальнего зарубежья, прежде всего являются инструментом глобальной внешней политики. Это отлично показала Франсуа Том в своей статье "Российские амбиции в Европе" в апрельском номере ежеквартального издания "Defense Nationale", перепечатанной в "Biuletyn OCIPE" от 21 июля. Это накладывает на Европейский союз особую ответственность за все пространство на восток от Евросоюза. Если ЕС не будет осуществлять на этом пространстве активную внешнюю политику, то это пространство без боя достанется Москве.
Россия никогда не будет кандидатом в ЕС
Будет два принципиально разных пространства для осуществления восточной политики ЕС: Россия и все остальное. Почему? Прежде всего потому, что Россия не является и никогда не станет кандидатом в Европейский союз. Это утверждение является выражением не антироссийских убеждений автора, а его реализма. Просто-напросто Россия слишком велика. Исключено, чтобы более тридцати процентов членов Европарламента были гражданами одного государства.
Будущее России можно изложить в простой альтернативе: европеизация либо стабилизация. В настоящий момент мы наблюдаем стабилизацию путинской России, которая крепнет. Но она не идет по пути европейского типа демократии, опирающейся на структуры гражданского общества и независимости средств массовой информации, а также уважении прав человека, а в совершенно противоположную сторону. Надежды на европеизацию России, которые вызывала значительная часть российских демократов еще восемь, семь, пять лет назад, оказались призрачными.
Политика Европейского союза в отношении России, по моему мнению, должна будет по необходимости ограничиться экономическим сотрудничеством и напоминанием - достаточно громким, к чему призывал в "Plus Minus" (4 - 5 августа) Андрэ Глюкман - что геноцид это преступление. Россия слишком велика, чтобы внешние политические факторы могли существенным образом повлиять на ее внутреннее содержание.
Будет расти значение Калининграда как международной политической проблемы. И все явственней становится перспектива шантажа Европейского союза существованием данного абсурда. Ведь Калининград является абсурдом - историческим, политическим, экономическим и географическим. Не существует ни единого исторического, этнического или экономического обоснования, а политически он обоснован исключительно как последний международный реликт II Мировой войны. Однако со стороны России не наблюдается ни малейшего желания каким-то образом способствовать разрешению этой проблемы. Россия извлекает выгоду из возможности шантажа несовместимостью Калининграда с современной Европой. С одной стороны Калининграду "грозит" в скором будущем судьба анклава внутри Европейского союза, с другой - исключается какая бы то ни было ассимиляция данной территории с соседствующими с ней странами.
Как известно, Москва не противится вхождению Эстонии, Литвы и Латвии в Европейский союз, одновременно с этим сопротивляясь принятию этих стран в НАТО. Это дифференцирование трудно предметно обосновать. Во-первых, гарантии в области безопасности, предоставляемые друг другу странами-членами ЕС, идут дальше, нежели гарантии НАТО, во-вторых, исключено, чтобы НАТО отказало во вступлении кому-нибудь из членов Евросоюза. Мне кажется, что главной задачей четкой дифференциации российской позиции в отношении НАТО и ЕС является не столько вера в мнимую агрессивность Северо-Атлантического блока, сколько желание разыграть партию европейцев против американцев. Такая тактика не оправдывает надежд: президент Ширак в ходе своего недавнего визита в балтийские республики решительно поддержал их скорейшее вступление в НАТО.
Ключевая роль Украины
Ключевым государством в данном регионе является и останется Украина. Удовлетворение от ее десятилетней независимости не должно заслонять того, что Украина развивается не в направлении сближения с европейской политической и экономической моделью, а, к сожалению, в противоположном. К счастью, не только в Польше, но и в Европейском союзе растет осознание того, что данное развитие представляет для нас угрозу. Примерами этого являются опубликованное в июне письмо премьер-министра Швеции Горана Перссона и председателя Европейской комиссии Романо Проди, в котором говорится, что развитие Украины должно быть приоритетом для всей Европы, и последовавшая за этим письмом декларация Совета Европы в Гетеборге, признающая европейские стремления Украины и приглашающая Киев участвовать в Европейской конференции.
Украина в ходе строительства своих политических структур может выбрать либо европейский, либо российский путь. Третьего пути нет. Не следует отождествлять это с выбором между антироссийской и пророссийской Украиной: проевропейская Украина вообще не должна быть антироссийской. Финляндия не похожа на Россию, но она не антироссийская. Тогда как Украина, копирующая российскую модель централизма вперемежку с олигархией будет не столько пророссийской, сколько будет просто-напросто структурно от России зависеть.
Кроме того, Европейский союз стоит перед выбором: отнести ли Украину с точки зрения цивилизации к России или нет. Ждать, что это произойдет само по себе, или что-то делать. Если Украина политически и экономически уподобится России, то этот выбор будет сделан навсегда; по моему мнению, это неизбежно. Одновременно это предопределит будущее Белоруссии, а вероятно и Молдовы, и ограничит распространение Европы на восток. В настоящий момент я не высказываюсь за расширение ЕС на Украину, Белоруссию или Молдову. Однако я считаю, что поляки обязаны убедить наших европейских друзей, что нам следует стоящий перед украинцами выбор - какую государственную и общественную модель они будут у себя формировать - сделать более реальным.
В течение последних месяцев в Украине образовалась оппозиция, направленная не против правительства, а против системы, и которая сконцентрировалась вокруг Виктора Ющенко. Знаменательно то, что руководители этой оппозиции апеллировали к Александру Квасьневскому, чтобы тот разговаривал с Леонидом Кучмой как представитель Европы и ее стандартов. Вместе с тем это было своеобразным вызовом для нас. В настоящий момент Польша является слабым партнером в этой партии, поскольку не имеет соответствующего экономического и организационного потенциала. Надеюсь, что через несколько лет ситуация кардинально изменится. Европейский союз будет иметь такой потенциал.
