Автор является профессором истории Принстонского университета и автором книги "Предотвращенный армагеддон: распад советской системы, 1970-2000 годы" ("Armageddon Averted: The Soviet Collapse, 1970-2000")
18 ноября 2001 года. "Несомненно, Соединенные Штаты и Россия не будут согласны во всех вопросах - сказал на прошлой неделе американский президент Джордж Буш-младший (George W. Bush) одному школьнику в его родном городке Крофорд. - Но и ты, наверное, не всегда соглашаешься со своей мамой. Однако ты не перестаешь ее любить, верно?"
Дружеское пребывание российского президента Владимира Путина на техасском ранчо г-на Буша-младшего на прошлой неделе было встречено чуть ли не истеричными заявлениями о "новых отношениях", "партнерстве" и даже "стратегическом альянсе". Все эти головокружительные разговоры, поощряемые группой скептически относящихся к России членов американской администрации, не так давно были немыслимыми. Они к тому же неверны.
Шизофрения является преобладающим немедицинским настроением в американо-российских отношениях последнего десятилетия. В Вашингтоне периода ревущих девяностых Россия почти ничего не значила просто потому, что ее валовой внутренний продукт (ВВП) в постсоветский период был патетически мал. Однако же Россия требовала к себе внимания, потому что она унаследовала советский комплекс "оружия судного дня", которого нет ни у кого в мире, не считая Америки. Каким бы количеством оружия массового поражения (ОМП) в действительности ни располагал Саддам Хуссейн (Saddam Hussein), по сравнению с арсеналом России оно может быть только незначительным.
В параллельном противоречии, американские политики видели в России ключ к стабильности во всей северной части Евразийского континента - следовательно, друга, которого необходимо поддерживать - и в то же время неоимпериалистическую угрозу, которую следует активно сдерживать. Вот почему Вашингтон выступал за экономическую "помощь" России в форме займов Международного валютного фонда (МВФ) - даже несмотря на то, что Москва раз за разом демонстрировала свою неспособность удовлетворять обязательным критериям - в то же время энергично расширяя Организацию Североатлантического договора (НАТО) в восточном направлении, к границам России. Поскольку Россия в американских глазах виделась попеременно как обедневшая никчемность и как угрожающая важность, Вашингтон осуществлял также программы, направленные на обеспечение сохранности или демонтаж остающегося российского ОМП.
Москва демонстрировала собственную шизофрению. Нередко Кремль публично заявлял, что у него общие с Западом, в особенности с Америкой, интересы, но так же часто официальные российские лица и комментаторы превозносили "многополярный мир", подразумевая слабую европейскую коалицию для противодействия могуществу США.
Точно так же, в то время как некоторые российские влиятельные деятели настойчиво выступали за определенный в военном и в территориальном планах статус великой державы для своей страны уже через много времени после того, как он был утрачен, другие стремились обосновать российскую заявку на величие ссылками на ее экономические достижения, то есть на рост ВВП. В результате российская политика оказывалась противоречивой, если такая политика вообще у России была.
После 11 сентября взгляды Вашингтона изменились, и Россия внезапно стала для него более важной, чем когда-либо в прошлом. Этот новоприобретенный вес отчасти объясняется давно известным фактом, что российские запасы (ОМП - прим. пер.) и возможности могут нанести огромный ущерб, если окажутся в ненадлежащих руках. Он проистекает также из шагов, которые по собственной инициативе предприняла администрация г-на Путина - решительное становление на сторону Америки в войне с терроризмом, обмен разведывательной информацией по Афганистану и "Аль-Каиде"("Аль-Каида" - террористическая организация Усамы бен Ладена (Osama bin Laden) - прим. пер.), содействие американскому военному присутствию в советской Средней Азии и общее обещание поддержки Запада. Но что именно изменилось?
Команда г-на Буша-младшего, придя к власти, заявляла, что пересмотрит все совместные программы обеспечения сохранности и безопасности российского ОМП, прозрачно намекая, что намерена их урезать или закрыть. Г-н Буш-младший изменил американскую политику в вопросе о Чечне, положив конец критике ведущейся Россией войны. Это было по сути риторическое изменение, поскольку критике всегда недоставало острых зубов вроде санкций. Г-н Буш-младший объявил также, что сократит число ядерных боезарядов на находящихся в боевом составе стратегических носителях США до уровня 1700-2200 единиц в ближайшие 10 лет, то есть в период, когда он не всегда будет президентом.
Обращает на себя внимание тот факт, что американская администрация не пожелала зафиксировать сокращение вооружений во взаимно обязывающем договоре. Вина за то, что г-н Буш-младший настаивал на скреплении соглашения рукопожатием, а не юридическим документом, возлагается на очевидную неспособность двух стран договориться о шагах по отказу от или внесению изменений в Договор об ограничении систем противоракетной обороны (Договор по ПРО) от 1972 года, который мешает американцам разрабатывать свою химерическую систему противоракетной обороны.
Московская элита продолжает колебаться между внешней политикой, основывающейся на стремлении к экономическому процветанию, и внешней политикой, основывающейся на увядающей военной мощи. Российский президент, неоднократно повторяющий, что Россия желает получить место в западном сообществе, не отказываясь от своих интересов в Корее, Иране, Ираке, Индии и Китае - это человек, доказавший свою глубокую прагматичность. В общем и целом, что самое ироничное, российская повестка стала определяться экономическими соображениями.
В ближайшей перспективе Россия стремится получить более широкий, по образцу китайского, доступ на внутренний рынок США для своих промышленных товаров. Прежде всего Москва хочет, чтобы Америка прекратила блокировать взаимовыгодное участие России в разработке каспийской нефти и природного газа. Таким образом, совместная разработка энергоресурсов, подобно торговле и сотрудничеству в деле нераспространения (ОПМ - прим. пер.), может создать такие стабильные взаимоотношения, в свете которых нынешняя срежиссированная атмосфера дружелюбия покажется глупым воспоминанием.
