"Освобождение" города превратило местных пуштунов в козлов отпущения
Согласно местной легенде здесь захоронен халиф Али, один из зятьев Пророка. Говорят, что после его смерти, в VII-ом веке, тело Али положили на спину белого верблюда и решили, что где животное остановится, там его и похоронят. Это произошло в этом городе. Мазари-Шариф - означает благородная могила, хотя иракцы и утверждают, что на самом деле халиф погребен в их стране, в Нахафе.
В любом случае, благодаря этой легенде место получило известность, и, в XV-ом веке, султан Али Мирза (Ali Mirza) приказал возвести две башни над предполагаемой могилой. Мазари-Шариф превратился, таким образом, в место паломничества, и впоследствии там построили голубую мечеть, являющуюся символом города. Начиная с тридцатых годов прошлого столетия, Мазари-Шариф считается урбанистическим и коммерческим центром севера Афганистана. В стране, где всего лишь 12% территории считаются плодородными, равнина, окружающая Мазари-Шариф - это одна из самых богатых сельскохозяйственных зон Афганистана, если здесь вообще уместно говорить о богатстве.
Равнина еще и защищает город во время войны, ему было очень легко держать оборону в период советской оккупации. После падения пост-коммунистического режима (в 1992 году), в то время как в Кабуле группировки моджахедов сражались между собой, в Мазари-Шарифе продолжалась спокойная жизнь. Генерал Абдул Рашид Дустум (Abdul Rashid Dustum) основал здесь прото-государство, эмитирующее собственную валюту и имеющее свои воздушные линии. Когда Кабул оказался в руках талибов, в этот город со ста тысячами жителей хлынула волна новых беженцев из столицы, торговцев и образованных людей, пытающихся скрыться от интегристского обскурантизма.
Когда в Кабуле и Кандагаре шло насаждение женской паранджи, бороды становились обязательными и запрещались музыка и телевидение, местный университет продолжал открывать свои двери для 6 000 студентов, из которых 30% были женщины. Но, при этом, в самом центре города, на его главной площади, рядом с мавзолеем Али можно увидеть людей, испражняющихся в сточную канаву.
В 1997 году заместитель Дустума, Абдул Малик (Abdul Malik), мать которого была узбечкой, а отец - пуштуном, был подкуплен талибами, для того, чтобы им был сдан город. Люди из его отряда подняли восстание против Дустума в провинции Фариаб и открыли ворота города студентам-исламистам. Еще раньше, один из братьев Малика был убит его телохранителем. Дустум был на похоронах и поклялся, что не имеет к этому убийству никакого отношения, но, быть может, ради своих интересов, быть может, из-за убеждений, Малик заявил, что убийство было совершено по заказу генерала.
Талибы вошли в Мазари-Шариф в мае 1997 года, но местные хазары, недовольные тем, что те убили в 1995 году, через три дня после задержания, их предводителя Абдул Халима Мазари (Abdul Jalim Mazarí), взяли реванш, устроив резню пришлого войска. В следующем году талибы вернулись, в свою очередь, вырезав хазар и, по ходу, другие попавшиеся им под руку местные меньшинства. Их режим задержался здесь на три года, до 9 ноября, когда в город, верхом на коне американского анти-терроризма, вернулся Дустум; его пережили как бедствие, но говорить сегодня об "освобождении" все же нельзя.
Местных пуштунов, например, это "освобождение" превратило в козлов отпущения. В тюрьмах находятся сотни заключенных-пуштунов. Многие из таксистов, совершавших дальние перевозки, были пуштунами. Для многих из них такой поворот событий означает, что вооруженные люди конфисковали их автомобили. Если бы они отважились возразить, их обвинили бы в пособничестве талибам.
ООН, чье представительство здесь было разграблено, как талибами, так освободителями ("они унесли все, вплоть до дверей и окон", - объясняет одна из представительниц организации), называет нынешнее положение в городе хрупким. Жизненный пульс в городе нормальный, но, когда идешь по городу, понимаешь, что здесь уже четыре города не видели иностранцев.
Нормальный - это означает, что магазины работают, жизнь в городе после 20 часов размеренная (официально это время начинается после захода солнца), спокойствие в городе держится на равновесии авторитетов трех князей войны, которые в глубине души - враги друг другу, а в десяти километрах от города идет битва тысячи демонов, и ведут ее окруженные талибы, спрятавшиеся в убежище полном оружия. Мир здесь капризен, как тот верблюд, что перевозил тело халифа. Скотина остановится, где захочет и когда захочет, и тогда зверь, что заключен в тело человеческое, будет погребен.
