Нападение было внезапным, устрашающе быстрым и "оно свалилось на нас, как гигантский огненный шар, прорезавший темную ночь нашей кажущейся безопасности". Это написал американский дипломат Дэвид Брюс (David Bruce), когда вспоминал атаку на Перл-Харбор, совершенную 7 декабря 1941 года. Страшные слова получили свою вторую жизнь в сентябре этого года, когда охваченные языками пламени башни Всемирного Торгового Центра еще несколько секунд показывали в небе свои контуры, перед тем как их физическая структура рассыпалась в прах. Сравнение этих двух происшествий оказало на всех влияние быстрое и очевидное: обе агрессии были настолько внушительны, что мгновенно въелись в национальное сознание и вытряхнули страну из ее культурной невинности (в Соединенных Штатах культурную невинность можно потерять, затем вновь обрести и опять потерять: от чего и появляется вопрос, сколько раз может девственница оставаться девственницей).
Но от Перл-Харбора осталось другое наследие, другое странное эхо. Всего лишь за несколько месяцев до воздушной атаки японцев, президент Рузвельт (Roosevelt) жаловался на то, что "разрозненные сведения, попадающие ему на стол были неутешительно-конфузливыми". Перл-Харбор должен был заплатить за эту болезненную и очевидную нерешительность. "Нам кажется, что нас предали, - говорил Дэвид Брюс, - и, на самом деле, так и было. Нас предали неудачи наших секретных служб".
На протяжении двух десятилетий, предшествовавших изоляционизму, возможности Соединенных Штатов по сбору и анализу информации относительно правительств и армий других стран, постоянно снижались. "Шпионаж", как таковой, находился в руках военных департаментов, у которых были свои личные и весьма ограниченные интересы. Несмотря на индивидуальные усилия превратить иностранную службу Государственного Департамента (State Department Foreign Service) в эффективный источник политической разведки, дипломаты давно уже вернулись к своему обычному стилю работы, согласно которому они намыливали шеи министрам и иностранным послам, полагая при этом, что те расскажут им все, что имело смысл знать. Джордж Кенан (George Kenan), один из служащих иностранной службы, находившийся в Берлине, когда разразилась вторая мировая война, проводил много времени с графом Хельмутом фон Мольтке (Helmut von Moltke) и его окружением, и внезапно осознал, что раскрыл происхождение секретной анти-нацистской организации. "Я оставил этот секрет для себя одного, - написал Кенан через много лет, - потому что мне не была знакома ни одна структура, которой я мог бы его доверить и которая могла бы конструктивно и благоразумно использовать его").
Прямым следствием Перл-Харбора - именно для предотвращения его повторения - стало создание центрального агентства расследований. Вильям Донован (William Donovan) был создателем и директором, так называемой, Службы Стратегических Исследований (OSS, Office of Strategic Services). Его знали, как "Дикого Билла" (прозвище свое он получил за свою отвагу во время первой мировой войны, когда он командовал 69-ым полком Нью-Йорка: "бесстрашными ирландцами"). Донован делал особый упор на то, что первой необходимостью для Соединенных Штатов является защита от внешних врагов. Лозунгом было не "выходим на смертный бой" с иностранными государствами, как заявил его помощник (и будущий директор ЦРУ) Аллен Даллес (Allen Dulles), а "очистить весь мир от разбойников"; причина эта была не столь рыцарской, сколь необходимой для обеспечения защиты от международной безнаказанности.
Во время войны служба стратегической разведки хорошо выполняла свои обязанности и в конце 1944 года, по просьбе президента Рузвельта, Вильям Донован направил ему секретное донесение, содержащее некоторые планы возможного создания перманентной секретной службы. Он предлагал принять решительные меры по трансформации OSS в "центральную разведывательную службу", которая информировала бы непосредственно президента. На службе в OSS состояли "хорошо обученные и квалифицированные специалисты, необходимые для такой работы, - подчеркивал Донован, - и этими талантами нельзя пренебречь". Это донесение было распространено неутомимым врагом OSS: директором ФБР Эдгаром Гувером (Edgar J. Hoover). Его уловка оказалась успешной. За всем этим последовал гневный протест со стороны Конгресса и Белого Дома, который приказал отложить дело. Но в начале апреля 1945 года, Рузвельт решил воскресить из небытия предложение Донована. Через неделю президент умер. Его сменил на посту Гарри Трумэн (Harry Truman), который не хотел иметь ничего общего с "Гестапо на время мира" и 20 сентября 1945 года отдал распоряжении о роспуске OSS.
После длительной кампании давления со стороны Донована и утонченных ребят из Ivy League, которые находились у него на службе во время войны, Трумэн, в конце концов, отступил и 22 января 1946 года создал Центральную Группу Разведки (Central Intelligence Group). После столь нерешительного начала, в июле 1947 года она была преобразована в Центральное Разведывательное Управление. Как было видно из ее названия "intelligence" должно было стать ее отправным моментом - альфой и омегой, рукой и мозгом - этого агентства. В нем подразделение разведки было бязано, и до сих пор обязано собирать, анализировать и оценивать информацию, приходящую из различных источников, а так же подавать на стол президенту или Совету национальной безопасности, комитету стоящему на ступень выше советников президента по вопросам внешней политики и обороны (Совет национальной безопасности - это, как бы, другой кабинет, только он практически никогда не занимается внутренними проблемами), ежедневные или периодические сообщения о различных государствах, людях либо ситуациях. Информация любого типа - военная, политическая, экономическая, научная или промышленная - все падет добрым зерном на мельницу этого подразделения. Согласно географическому критерию, эта структура поделена на департаменты, в которых работают резиденты в соответствующих странах, среди них можно найти специалистов в практически любых дисциплинах и любых профессий.
Но каким образом на протяжении многих лет демонстрировал свою "intelligence" этот университетский городок? В июне 1950 года армия коммунистического Севера захватила Южную Корею. ЦРУ заранее не удалось получить, какую бы то ни было информацию относительно этого нападения. Совсем недавно оно так же ничего не смогло сделать для предупреждения угона самолета рейса 103 авиакомпании Pan AM, который затем разбился в Локерби, ничего они не знали и о готовящихся нападениях на американские посольства в Кении и Танзании. Возможно, они были слишком заняты поиском замены режиму военных репрессий, возглавляемому неонацистами (Греция, 1949), ультраправым монархистам (Иран, 1953 год), диктаторам с эскадронами смерти (Гватемала, 1954 год) или про-фалангистам (Ливан, 1959 год), но, в то же самое время, они решительнейшим образом поддерживали расистские режимы, такие как Правительство ЮАР (последние расследования показывают, что именно ЦРУ впервые сдало Нельсона Манделу (Nelson Mandela) южно-африканской полиции, чтобы она посадила его за решетку); не говоря уже, об обучении и снаряжении, по меньше мере, некоторых террористов, в настоящий момент подозреваемых в этих разрушительный действиях на американской территории. Дополнительно и нарушая при этом свои основные положения, которые запрещают им проводить операции на национальной территории, они шпионили и преследовали десятки тысяч американских граждан. В 1963 году Гарри Трумэн, администрация которого и создала ЦРУ, сказал, что "он видел нечто в методах, которыми пользуется ЦРУ, бросающими тень на некоторые исторические завоевания, и полагает, что это необходимо исправлять".
Униженное очевидной последовательностью своих громких провалов и растерянное после окончания холодной войны, для борьбы в которой оно и было создано и развязку которой не смогло предсказать, ЦРУ продолжало сражаться за доверие к себе в Конгрессе (от которого оно скрывало большинство проводимых им операций; в этом смысле, искусство лжи сильно поднимает ставки). Один из служащих агентства в определенной ситуации жаловался, что "как и Дороти Паркер (Dorothy Parker) и то, что она говорила, ЦРУ получает свою известность и свои обвинения, как за то, что ими было сделано, так и за многое другое, о чем они даже и не помышляли". Должны были полететь головы на самом высоком уровне некомпетентного истеблишмента разведывательной службы Соединенных Штатов, за все то, о чем они не подумали (это тоже вполне устроило бы ревнивого старшего брата ЦРУ - ФБР). Но было бы ошибочно предполагать, что будущее секретных служб Соединенных Штатов погребено под развалинами Международного Торгового Центра. Как мы уже успели заметить, это происшествие воскрешает добродетели ЦРУ, а отнюдь не топит его. Мы можем представить себе тот личный оптимизм (и вину), которую испытывают многие из функционеров агентства, потому как, если будет произведено публичное разбирательство о политических и финансовых вложениях в этот институт государства, можно с уверенностью считать, что сегодня, больше, чем когда бы то ни было, они чувствуют себя защищенными. И когда мы говорим о том, каким образом террористические нападения поставили под удар открытость общества, нам необходимо помнить и об этом.
Когда на одном из информационных заседаний в Пентагоне, через некоторое время после нападений, Дональду Рамсфельду (Donald Rumsfeld) - министру обороны Соединенных Штатов - задали вопрос о том, намекали ли, хотя бы, правительству на то, что может быть совершено столь бесцеремонное нападение на американские объекты, он лаконично ответил: "Мы не обсуждаем вопросы разведки". Именно так. Малкольм Магридж (Malcolm Muggeridge) в The infernal grove написал, что "секретность является для разведки столь же необходимым условием, как ладан во время церковной службы или темнота, во время спиритического сеанса, и она должна соблюдаться, во что бы то ни стало, в независимости от того, служит она чему-нибудь или нет". Граждане США - живые и мертвые - заплатили высокую цену за секреты, на содержание которых идет часть их доходов. И, если необходимо закрыть потайную дверь открытого общества, было бы лучше, если бы это помогло.
Франс Стонор Саундерс/ Frances Stonor Saunders/ Автор книги "ЦРУ и холодная культурная война"
