2 декабря 2001 года. Малочисленные по своему составу, но подавляющие в своей иронии российские войска после десятилетнего отсутствия вернулись в Кабул по пути, который им расчистили американские авиабомбы. Вот так Владимир Путин восстановил позиции России в Центральной Азии и, в конечном счете, ее роль в мировых делах. Г-н Путин принимает стратегическую реалию, что Россия больше не является великой державой. Москва сегодня может удовлетворять свои самые важные амбиции только с помощью или при согласии других стран - главным образом Соединенных Штатов Америки. На закорках у Америки Россия вернулась в Афганистан, и это всего лишь один маленький, но пробуждающий воспоминания пример решимости г-на Путина всюду, где только возможно, использовать силу других для улучшения своего положения. В то же время он требует, чтобы эти другие продолжали относиться к России как к великой державе. Это больше чем бальзам для израненной национальной гордости. Это также дает г-ну Путину возможность вести дела с более могущественными странами - применять, как в свое время выражался Шарль Деголль (Charles de Gaulle), силу слабого. Российский мастер дзюдо преобразует стиль в субстанцию.
Признаки этой стратегической проворности проявились также в переговорах г-на Путина с президентом Бушем-младшим (George W. Bush) по противоракетной обороне; в навязывании Россией диалога с Организацией Североатлантического договора (НАТО) о совместных действиях по обеспечению европейской безопасности; и в терпеливых, сосредоточенных усилиях г-на Путина по плетению сети нового влияния или контроля над бывшими советскими республиками на границах России. В каждом из этих случаев за смелыми начальными выпадами России следовали уклонения или отходы назад. Эта схема действий стала более четко прослеживаться после нападений террористов на Соединенные Штаты 11 сентября и решения г-на Буша-младшего направить американские войска в Среднюю Азию в первой фазе его войны с глобальным терроризмом. Совсем не обязательно эта схема предусматривает обман или неискренность со стороны г-на Путина. Но Вашингтону следует понять, что решение г-на Путина активно поддержать военные шаги Америки против движения "Талибан" и (террористической организации) "Аль-Каида"(al Qaeda) не является результатом в первую очередь его альтруизма или дружбы. Он тоже хочет поймать стратегическую рыбу, иногда за счет Соединенных Штатов, иногда нет.
Прибытие в Афганистан 26 ноября дюжины российских военно-транспортных самолетов, доставивших десятки солдат и медиков, стало сюрпризом для Вашингтона, который был только счастлив, наблюдая за тем, как Северный альянс, Таджикистан и Узбекистан тормозят или воспрещают доступ в регион европейских сил, тогда как американские солдаты продолжают поиски Усамы бен Ладена (Osama bin Laden).
Однако связи Москвы с Северным альянсом и старее, и крепче, чем связи Вашингтона. Г-н Путин, очевидно, использует согласие на переброску (американских войск в бывшие среднеазиатские советские республики - прим. пер.) для того, чтобы убедить Америку, что Россия вправе рассчитывать быть услышанной при обсуждении судьбы Афганистана. Это побочный результат политики г-на Путина: восстановление им традиционного российского интереса к региону следует за его первичным смелым решением позволить Соединенным Штатам использовать воздушные коридоры над Россией и облегчить им положительное решение вопроса о временном использовании военных баз в бывших советских республиках.
Что касается противоракетной обороны, сделка, которую г-н Путин и г-н Буш-младший сочли чуть ли не заключенной в Шанхае в октябре, неожиданно уплыла от них в Крофорде, штат Техас, в ноябре. Г-н Путин внезапно не согласился на широкие испытания компонентов системы противоракетной обороны, которые, как он давал понять ранее, он готов проглотить. Он покинул Крофорд с наилучшими пожеланиями от г-на Буша-младшего, не уступив, однако, ни в чем в вопросе Договора об ограничении систем противоракетной обороны (Договор по ПРО) от 1972 года.
Даже в отношениях России и НАТО г-н Путин следует схеме выпада вперед, перемещения в сторону и затем отхода назад, когда его собеседники уже уверены, что вопрос решен. На одной встрече с генеральным секретарем НАТО Джорджем Робертсоном (George Robertson), г-н Путин заявляет, что вступление в НАТО бывших прибалтийских советских республик для него не проблема, а на их следующей встрече это становится проблемой. В начале осени г-н Робертсон, президент Буш-младший и премьер-министр Великобритании Тони Блэр (Tony Blair) неформально обговорили воображаемый подход к тому, чтобы предоставить России больше прав в решении проблем европейской безопасности, в то же время оставив за НАТО главную задачу коллективной обороны ее американских и европейских членов.
Предполагалось, что будет использована модель "Большой семерки" (промышленно развитых демократических государств мира - прим. пер.), министры финансов которой периодически встречаются для обсуждения процентных ставок и других макроэкономических условий. Раз в год "Большая Семерка" трансформируется в "Большую Восьмерку" путем приглашения российского лидера для более широких дискуссий и публикации совместных коммюнике.
Однако в сообщениях из Москвы указывается, что г-н Путин в ходе своей последней встречи с г-ном Робертсоном в конце ноября подчеркнул, что Россия не заинтересована во вступлении в НАТО в прямой или косвенной форме. Он настаивает на равноправии в принятии решений организацией в целом, говорится в сообщениях. Что это? Нерешительность? Или старый полицейский трюк, когда один играет "хорошего" копа, а другой "плохого"? Быть может, это давление со стороны российских военных или других влиятельных сил? Возможно. Но сегодня американская политика должна быть достаточно гибкой, чтобы приспособиться к тому, что финты являются важной составляющей того, как Владимир Путин ведет дела, будь то на татами или в Кремле.
