НАТО - самый мощный военный альянс мира - оказался после 11 сентября перед сменой вех. Впервые было объявлено о наступлении случая нападения на одного из союзников, альянс сближается с Россией. Какую роль может играть НАТО в международной борьбе с террором? Будет ли альянс меняться в основе своей? Приведет ли это к новым отношениям между США и Европой? Об этом - генеральный секретарь Североатлантического договора
"DW": Впервые за 50 лет мощнейший военный альянс мира объявляет о наступлении случая нападения на одного из его союзников. Но никто этого не замечает. НАТО больше не нужна?
Робертсон: Вы заблуждаетесь. Объявление, согласно статье 5 о наступлении такого случая имело электризующий, политический эффект не только в США и у союзников. Но и для террористов, которые, вероятно, никогда не думали о возможности такого рода солидарности. Это был более чем явный сигнал, который мог бы дать альянс.
"DW": Но что вы делаете конкретно, в военной области?
Робертсон: НАТО оказала практическую поддержку и в оперативном плане: в вопросах предоставления права пользования аэропортами, применения в США самолетов, оснащенных системой АВАКС, переброски подразделений военно-морских сил в восточное Средиземноморье. И в двух словах: существование НАТО как военного альянса и наличие в связи с этим внутренней оперативности в отношениях между военнослужащими государств-членов НАТО способствовало тому, что двустороннюю помощь можно было оказывать более оперативно и эффективнее.
"DW": Могла бы НАТО сделать больше?
Робертсон: Здесь, в Брюсселе, мы кое-что подготовили в плане предоставления структур управления НАТО для организации гуманитарной помощи. В настоящее время Германия, например, оказывает такую помощь американцам. Если для отдельных стран проблема будет не под силу, то соответствующие планы есть у НАТО на тот случай, если нас попросит помочь ООН.
"DW": Но это нельзя сравнить с той большой ролью, которую НАТО играет последние годы на Балканах.
Робертсон: Но, ведь, это и понятно. Афганистан - это не Босния или Косово, что находятся у ворот государств-членов Европейского союза. Американцы были вынуждены создавать коалицию, которая включает Пакистан, арабские государства Персидского залива, среднеазиатские республики. НАТО несет ответственность за безопасность евро-атлантического пространства.
"DW": В 1999 году концепция НАТО была дополнена положением, что, согласно статье 5, случаем нападения на одного из союзников может объявляться совершение террористического акта. Подобное произошло, но с тех пор не произошло ничего, что прежде общественность всегда связывала со статьей 5. Что же изменилось содержание статьи 5?
Робертсон: Нет. Изменился мир. Статья 5 по-прежнему остается краеугольным камнем Союза и западной безопасности. Мы по-прежнему остаемся крупнейшей в мире долговременной коалицией государств. Но на Соединенные Штаты было совершено нападение┘
"DW": ┘ в этом заключается различие?
Робертсон: Если бы нападение было совершено на Германию, Францию или Данию, тогда, вероятно, пришлось бы обращаться ко второй части статьи 5, где говорится об объединенном командовании для обеспечения их безопасности. Но с самого начала было ясно, что у американцев имелись средства для создания большой коалиции и руководства ею. Поэтому нам было понятно, что мы не будем подключать объединенные командные структуры НАТО для борьбы с террористической организации "Аль Каида".
"DW": А почему нет?
Робертсон: А почему, да? США в одиночку, а также с такими странами, как Пакистан, поставили на ноги необходимую коалицию, зачем им нужно было просить о помощи НАТО? Кроме того, сама НАТО решает задачи в Македонии. Мы не могли сказать вот так просто: все прекращаем, теперь мы воюем в Афганистане.
"DW": В конце года, по достижении соглашения с Турцией, могут стать реальностью европейские силы быстрого реагирования, в результате чего ЕС при проведении своих военных операций сможет пользоваться структурами НАТО. Какие изменения повлечет за собой эта ситуация?
Робертсон: Этот вопрос еще предстоит обсудить в ЕС, и там должно быть принято решение. Я надеюсь, что вопрос об использовании структур планирования и средств НАТО может быть решен еще в этом году. Это позволит силам быстрого реагирования ЕС стать боеготовыми в 2003 году. Для НАТО и ЕС эти силы быстрого реагирования станут дополнительным инструментом для преодоления кризисов, поскольку создание сил быстрого реагирования ЕС будет являть собой поддержку миротворческим миссиям НАТО. Это две стороны одной медали.
"DW": Какие же задачи останется решать НАТО, если однажды ЕС станет проводить операции самостоятельно? Нужна ли тогда будет НАТО всерьез?
Робертсон: На Балканах тоже есть задачи, которые не подходят для НАТО по той причине, что они или незначительны или носят слишком региональный характер. Я вспоминаю об "операции Алба" в Албании в 1997 году после краха банковской системы, построенной по принципу пирамиды. Тогда НАТО сказала "нет". Некоторые европейские страны справились своими силами. Это была бы, например, одна из так называемых задач, поставленных в Петерсберге, которую могли бы взять на себя силы быстрого реагирования ЕС. Таким образом, даже если войска ЕС находятся в боеготовом состоянии, они согласно поручению могут выполнять ограниченные петерсбергские задачи, в первую очередь, по обеспечению мира.
"DW": Но если войска ЕС численностью 60 000 человек находятся в боеготовом состоянии, они могли бы взять на себя задачи, подобные тем, которые сейчас выполняет НАТО на Балканах?
Робертсон: Даже при условии, что силы быстрого реагирования будут насчитывать 60 000 человек, они не в состоянии самостоятельно провести операцию, аналогичную той, что проводилась в Косово. Тогда речь шла не просто о том, чтобы выделить войска. 85 процентов всего авиационного потенциала приходились на США. Это разные вещи - создать командные структуры и выделить 60 000 человек или провести такую операцию, для которой необходимо большое количество авиации и высокоточного оружия. Я приветствую то, что ЕС предпринимает подобные усилия в военной области, поскольку большинство стран его членов является также членами НАТО, и эти усилия идут на пользу и НАТО.
"DW": Германия и Франция заявили не давно на встрече в Нанте, что проект европейской обороны не должен ограничиваться задачами, поставленными в Петерсберге.
Робертсон: Если вы хотите осуществить эту честолюбивую и понятную цель, надо создать для этого предпосылки: надо иметь лучше подготовленные кадры, высоко современные военную технику и вооружение. Когда формулировались цели сил быстрого реагирования ЕС, речь шла о том, чтобы соответствовать задачам, поставленным в Петерсберге. И это уже будет для стран ЕС непростой и сложной задачей┘
"DW": Судя по всему, армия в Германии по-прежнему сильно недофинансируется или это не соответствует действительности?
Робертсон: За прошедшее время немецкое правительство кое-что предприняло в качестве реакции на террористические акты, совершенные 11 сентября. Оно увеличило некоторые налоги в интересах бюджета безопасности, что должно пойти на пользу и бундесверу. Однако с учетом этого во время своих переговоров с представителями всех правительств, не только правительства Германии, я, прежде всего, говорю следующее: Не имеет решающего значения, сколь много выделяется средств. Деньги можно вложить и в бесполезные проекты. Моими критериями являются: сколько войск вы можете выставить? Как быстро их можно перебросить? И как долго войска могут находиться там, куда их перебросили? Это решающие вопросы, по ним я оцениваю страны.
"DW": Как далеко государства НАТО уже зашли в модернизации своих армий, проведение которой Вы обещали на встрече в верхах НАТО в Вашингтоне?
Робертсон: Сделано уже немало. Однако мы еще далеко отстаем от того, чтобы быть в состоянии решать действительно большие задачи. Например, в вопросе обеспечения заправки в воздухе. Это позволяло бы НАТО действовать в отдаленных регионах. До сих пор соответствующее оборудование есть только у США. Если говорить честно, я не доволен нынешним положением.
"DW": Таким образом, американцы будут в целом вести войну в Афганистане в одиночку. А у них на прицеле и другие страны. Поэтому еще раз вернемся к статье 5, обязывающей оказывать помощь. Достаточна ли она? Что произойдет, если американцы, например, начнут боевые действия и против Ирака?
Робертсон: Ваш вопрос абстрактен. США до сего времени говорили, что у них нет доказательств того, что Ирак замешан в террористические акты. Если появятся доказательства, можно воспользоваться статьей 5. В этой ситуации некоторые союзники будут вынуждены принимать решение относительно того, как они будут на нее реагировать. Но пока Ваш вопрос преждевременен.
"DW"^ Все это соответствует решению от 12 сентября, когда мы обращаемся к статье 5? Каким образом и когда должно объявляться о ее выполнении?
Робертсон: Это потребует еще немало времени. Бен Ладена (Bin Laden) пока еще не нашли, а война против терроризма тоже пока далеко не закончена. Решение об объявлении случая нападения на одного из союзников было принято единогласно, а потому и отменено оно может быть только единогласно.
"DW": Единогласие является принудительным правилом и означает предоставление права вето для любого члена Союза.
Робертсон: Правильно. Поэтому некоторые решения в НАТО требуют большего времени. Поэтому мы должны внимательно присмотреться к тем, кого принимаем в альянс в качестве новых членов.
"DW": Это неизбежно вызывает вопрос об отношениях НАТО с Россией. О том, что России и впредь нельзя предоставлять возможность оказания действительного влияния на военные решения НАТО, говорят не только в германских правительственных кругах. Но в то же время она вполне может получит право соучастия в принятии решений по всем "политическим" решениям.
Робертсон: Ах, это только идея, которая обсуждается в некоторых кругах, в том числе и в российском правительстве. По сути своей, речь идет о создании нового круглого стола, за которым сидит, как и все 19 членов НАТО, Россия, но только в том случае, если обсуждаются те вопросы, которые до этого были определены для такого обсуждения совместно, в том числе и со мной как председателем. И это радикальная уступка в отношении русских. В 1997 году они еще резко выступали против того, чтобы генеральный секретарь был председателем совместного органа. У нас в настоящее время налажено своеобразное сотрудничество с Россией в вопросах борьбы с терроризмом. И мы намерены наращивать его на этой базе. Это ни в коей мере не может изменить характера НАТО или даже ослабить ее. У России не будет права вето. И президент Путин заверил меня, что он не собирается вступать в НАТО через заднюю дверь или препятствовать деятельности альянса.
"DW": Но когда за столом сидят представители 20 государств и совместно принимают решения, тогда у каждого из них де-факто есть право вето.
Робертсон: Право вето имеют только члены НАТО. Если 20 стран, включая Россию, не могут найти консенсуса, то решение сохраняется за членами НАТО. Ни НАТО, ни русские не желают и не должны отказываться от суверенитета.
"DW": Во время переговоров с Россией по поводу последнего этапа расширения НАТО говорили, что "красная линия" и есть линия соучастия в принятии решений. Разве НАТО теперь не переступает эту линию?
Робертсон: Нет, Вы заблуждаетесь. Уже прежняя договоренность от 1997 года предусматривала возможность соучастия России в принятии решений по определенным вопросам. Однако дело до этого не дошло, поскольку слишком сложной была процедура и, прежде всего, не было взаимного доверия. Именно это и изменилось после 11 сентября. Повторюсь: речь идет не о вступлении в НАТО через заднюю дверь, речь идет о праве вето. Президент Путин коротко и ясно это исключает. И все это произойдет не за одну ночь. Мы должны собрать опыт, добиться доверия друг к другу.
"DW": Вы доверяете Владимиру Путину?
Робертсон: Да, я доверяю.
