Заключенные талибы-иностранцы, теснящиеся в этой отвратительной тюрьме, ругают режим муллы Омара и просят пощады, уверяя, что они невиновны и приехали в Афганистан с "одной из ONG".
Департамент номер три министерства безопасности был на протяжении пяти лет правления режима талибов самой устрашающей организацией в Афганистане. Чтобы попасть в камере нужно спуститься в холодные подвалы здания, построенного в советском стиле. В подземелье единственный охранник-оборванец поддерживает порядок в месте, которое всем известно как Дыра. Солдат открывает скрипучую металлическую дверь, и десяток заключенных, расположившихся на полу, поднимает головы над одеялами.
Глаза 22-летнего Ахмада Нура (Ahmad Noor) зажигаются огнем при виде кого-то, кого можно просить о помощи. "Я невиновен, я ничего не знаю о талибах, вы знаете, что с нами сделают?".
Это место - само противоречие: тюрьма, в которой еще три недели назад содержались оппоненты талибов, теперь битком набита самими талибами. Первая камера, не более десяти квадратных метров, в ней содержится девять заключенных палестинцев и один араб. Нет кроватей, уборной, вентиляции, места.
Все заключенные уверяют, что они невиновны. Нур рассказывает, что приехал в Афганистан "работать на одну из ONG". Алжирец Хабир (Jabir) говорит, что интерес к этой стране заставил его совершить "туристическую" поездку.
На самом же деле, большинство из них приехало, чтобы помочь талибам в священной войне против США, и сдача Кабула застала их врасплох. На протяжении нескольких часов они пытались прятаться. Некоторые были убиты, когда их обнаружили скрывающимися на верхушках деревьев, они падали на землю, как подстреленные на лету перепелки - так рассказывают об этом жители города. Тех, кто сейчас тесниться в Дыре, можно назвать, после всего, - счастливчиками в той войне, где на долю заключенных выпадает самая тяжелая участь: сотни были убиты во время переворота в форте Мазари-Шарифа или умерли от удушья в закрытых контейнерах без вентиляции.
Абдулла (Abdullah), продавец овощей, ставший моджахедом, в свои 65 лет является старейшиной среди последних 50 арестантов, содержащихся в Кабуле. Его жена, семеро детей и три внука ждут от него новостей в его родном Пешаваре, в Пакистане. "Они не знают, что я здесь, вероятно, они думают, что я мертв", - жалуется Абдулла, делая небольшой перерыв, перед тем как продолжить читать Коран.
Суровые условия.
Рамадан делает более терпимой нехватку продуктов. "Нам выдают по куску хлеба на двух заключенных и немного риса, но, поскольку все мы постимся, мы прячем еду до ночи", - говорит другой пакистанский ветеран-моджахед, приехавший в Афганистан вместе с Абдуллой и еще тридцатью людьми.
Большинство талибов афганского происхождения, которые были задержаны, уже на свободе, согласно местной военной традиции "встань рядом со мной и все будет забыто". Иностранцы - нет.
Директор тюрьмы, Абдул Кайюн (Abdul Qayun), говорит, что он доволен условиями содержания в камерах, где заключенные справляют нужду прямо на пол, и теснятся один на голове у другого. "Наши службы безопасности не ловили этих людей. Это примерные горожане Кабула их арестовали и сдали властям Северного Альянса", - подчеркивает Кайюн.
Какед Фаруки (Kaked Farouqi) приехал в Афганистан из Индии, у него университетское образование, и он называет себя ревностным мусульманином. "Пикассо - испанец или француз?", - спрашивает он с любопытством на превосходном английском языке. "Я писатель, но здесь мне не дают ни бумаги, ни ручки. Каждый раз, когда я прошу их, меня награждают тычками и пинками", - говорит этот пятидесятилетний человек, как и остальные уверяющий, что он невиновен.
В департаменте номер три министерства безопасности также содержались в заключении чеченцы, выходцы из Саудовской Аравии и даже один филиппинец. Все спрашивают, что их ожидает в будущем. "Мы хотим, чтобы нас отдали американцам, они точно будут лучше обращаться с нами", - говорят многие из них.
В другой из тюремных камер металлическая дверь не закреплена, и ее обитатели, считающиеся не очень опасными, спокойно могут выйти в коридор. "У вас случайно не найдется, какого-нибудь лекарства? У меня сильные боли в желудке", - говорит Хамид (Hamid), которому всего лишь 18 лет.
Стены в его камере испещрены подписями тех, кто содержался в ней на протяжении пяти лет правления талибов. Прошло только три недели, и уже сами талибы пишут здесь свои имена. "Так пожелал Аллах", - говорит директор Кайюн, забывая на мгновение, что с неба пришла еще и помощь США, вместе с их бомбами.
