Владимир Путин - это неизвестная величина, человек - неприступный, парадоксальный, многоплановый; человек, который не в ладу с самим собой: Лилия Шевцова не совсем уверена в том, что президент США Джордж Буш (George Bush), заглянув во время первой встречи этим летом главе Кремля в глаза, будто тут же распознал его душу. Для этого Путин слишком сложная личность, считает российский политолог и острый наблюдатель за политическими событиями в Москве.
Спустя два года после того, как президент Борис Ельцин представил российской общественности тогдашнего премьер-министра Владимира Путина в качестве своего преемника, которого он хотел бы видеть в Кремле, человек из Санкт-Петербурга, сделавший головокружительную политическую карьеру, ассоциируется для аналитика Шевцовой с заглавием романа Джона Ле Карре (John le Carre) "Шпион, который пришел из холода". Путин - "президент, который приходит из холода".
Когда Шевцова рассказывает о личности Путина и его политике, отсутствуют всякие обычные, одномерные понятия. Ее слова приобретают жесткость, когда она определяет российский политический ландшафт как "пустыню". Но Шевцова тут же добавляет: эта пустыня живет. Она, как Сахара, находится в постоянном движении, в глубинах все клокочет. Положение вещей страшно сложное: в России ничто не меняется и одновременно изменяется все".
Страна столь же парадоксальна, как и ее президент. А из анализа сотрудницы московского филиала Фонда Карнеги можно вычленить противоречия, антиподы, которые, по меньшей мере, могут в каком-то приближении объяснить феномен Путина:
Его не увидишь насквозь, но он транспарентен: Путин никогда не избавится от чувства того, что он творение спецслужбы, там он прошел подготовку, занял соответствующую "социальную" нишу. То, чему он там научился, накладывает на него отпечаток еще и сегодня. "Никогда не знаешь, что он, в конечном счете, намеревается делать в действительности", - говорит Шевцова.
В то же время из своих политических планов он никогда не делал никакого секрета, его цели более чем транспарентны. Его самая главная цель: Россия - сильное государство. Это уже почувствовали регионы и их боссы, обе палаты парламента, еще столь влиятельные при Ельцине олигархи, а в последнее время - и независимые средства массовой информации.
Между командной демократией и либерализмом: Путем навязанного подчинения всех политических институтов и органов исполнительной власти Путин создал систему, которую Шевцова характеризует как "управляемую" или "кастрированную демократию". Другим определением этой системой могло бы, видимо, служить такое понятие, как "командная демократия". Путин хотел бы, чтобы все рычаги политической системы приводились в действие из Кремля. И тот, кто не подчиняется командам Кремля, может почувствовать надменность власти, причем в достаточно жесткой форме.
С другой стороны, Путин думает о зажиточной, процветающей, современной и даже либеральной России, которая интегрирована в политическую и экономическую международную систему.
Между старыми властными структурами и неизбежностью адаптации. Путин - детище коммунистической эпохи и, таким образом, - советского бюрократизма. Исполняя свои властные полномочия, он полагается на два миллиона, сохранившихся по сей день бюрократов. А те воображают, что они, собственно, и являются теми людьми, которые определяют в постсоветское время, как и в эпоху Советов, что хорошо для страны и ее населения. Излишнее зазнайство бюрократов связано с их подверженностью к взяточничеству. Это делает внешне сильную властную систему коррумпированную и ленивую изнутри.
При этом Путин понимает, что он должен изменить, реформировать, модернизировать всю систему, в том числе и бюрократию, если он действительно собирается сделать Россию процветающей страной.
Между модернизацией и проведением реформ
Шевцова видит, в частности, в Путине классического российского модернизатора, но не реформатора. Модернизатора в том смысле, что он хочет дать России с западной помощью толчок к изменениям, чтобы снова сделать ее сильной и мощной.
Однако главным вопросом для Шевцовой является, готов ли Путин не только на модернизацию, но и сверх того - на проведение глубоких реформ. Настоящими реформами можно было бы считать: слом нынешних монополистских властных структур, избавление от бюрократии, модернизацию государственных институтов, судебную реформу, реформу Вооруженных сил, мирное разрешение конфликта в Чечне. Если коротко: аналитик не верит в то, что Путину удастся трюк, чтобы модернизировать российскую экономику и общество без одновременного реформирования и демократизации политической системы.
Между популярностью и пассивностью: Путин популярен среди российского населения, пожалуй, как ни один другой политик до него. Этому, согласно Шевцовой, есть много объяснений: Путин своего рода "everybodies darling"; он отвечает глубоким потребности российского населения в стабильности: "Российское общество после всех революционных перемен прошлого просто устало, оно хочет покоя, предсказуемости. Путин - олицетворение этих ожиданий".
Но Шевцова также говорит, что популярность Путина дело обоюдоострое. Так, его поддерживает от 70 до 80 процентов населения, но только 15 процентов граждан считает, что он добился в своей деятельности успехов. "Это означает, что популярность Путина вытесняет ожидания успехов, которые и являются реальным одобрением его деятельности". Другой парадокс: В то время, как люди, в частности, испытывают к фигуре Путина большое доверие, они в то же время продолжают относиться с большим недоверием к политической системе, которую он возглавляет".
Шевцова дает лишь набросок феномена Путина и потому, что он, по ее словам еще не достиг политической зрелости и находится в постоянном процессе обучения. "Мы только надеемся, - говорит она, - что процесс созревания Путина в политического руководителя не обойдется России, в конечном счете, в слишком большую цену".
