После заката третьего рейха преодоление прошлого являлось в Федеративной Республике Германия на каждом из этапов ее истории темой номер один. Распад Советского Союза вызвал после 1989 года новую волну переосмысления прошлого. Тем самым, наряду с коричневым тоталитаризмом, красный тоталитаризм с преступлениями Сталина и его наследием тоже стал предметом исследований, изучения архивов, исследований всего того, что было связано с архипелагом ГУЛАГом, даже проведения сравнительного анализа обеих диктатур с их системами уничтожения многих миллионов людей. Ставший свободным Запад потратил под воздействием дискуссии о Холокосте целые годы на изучение своих нелегких отношений к тому тоталитарному миру. К этому вопросу обращались сначала в одном, потом в другом государствах, даже в Швейцарии, о чем свидетельствует доклад Bergier и его судьба. Прошлое столетие с его массовыми преступлениями, будь оно преодолено, вытеснено на задворки памяти или забыто, до сих пор остается частью современности.
Вырождение, нашедшее выражение в селективном выборе воспоминаний
Итальянская журналистка Барбара Спинелли (Barbara Spinelli) - внешнеполитический комментатор туринской "Stampa", - пишущая на темы о Европе, дает в своей книге о тоталитаризме в Европе широкую панораму того, как обращаются там с прошлым. Автор рассказывает о разнице и противоречиях, существующих в его восприятии. Она пытается описать течение болезни европейского духа, которая не позволила ему извлечь из прошлого уроки. Об этом автор заявляет уже в первом предложении в своем вступлении к книге, которое она посвящает исследованию фигуры Мнемозины (Mnemosyne) - греческой богини памяти. Эта болезнь, пишет автор, - вырождение памяти, которое вместо того, чтобы освобождать человеческую память загоняет ее в узкие рамки. Чем больше воскрешает заклинать память, тем больше она коснеет в своей бесплодности. Собственно вспышку болезни она относит к 90-м годам 20-го столетия.
Согласно автору, главным злом является выборочная память ответственных кругов на Западе, их бдительность по отношению к национал-фашизму и поверхностное и беглое отношение к вопросам, связаннмх с коммунизмом. Различная оценка коричневого и красного тоталитаризма имеет исторические причины. В 1945 году, после освобождения от национал-фашизма, оккупационные власти дали ход процессу преодоления прошлого и искупления, который западные немцы за десятилетия взяли постепенно на себя. Совершенно иное дело - освобождение от коммунизма после 1989 года: оно произошло не в результате внешнего вооруженного вторжения, а вследствие внутреннего распада. За распадом не последовал процесс исследования преступлений коммунистического периода времени, аналогичного процессу осмысления прошлого в Западной Германии. Практически не был дан ход очищению, и, таким образом, перевертыши под новыми именами смогли снова оказаться на своих постах. Представителей сопротивления на Востоке в лице его диссидентов не отмечали медалями, на их могилы не возлагали венки, как это было десятилетия назад, когда отмечали партизан-антифашистов и многочисленных жертв нацизма. Автор придерживается параллелей между двумя видами тоталитаризма, видя, однако, и различия, но она выступает против того, чтобы проявлять бдительность лишь только в отношении национал-социализма и фашизма и в то же время отказываться от самокритичного подхода в случае с коммунизмом.
Национальный перечень грехов
Барбара Спинелли приводит основательные, касающиеся конкретных стран примеры недостаточного осмысления прошлого или недостаточности критического подхода в этой работе вплоть до нынешних дней. Некоторые выводы чрезвычайно остры. Благодаря своей репортерской работе ей приходилось сталкиваться со многими известными людьми, она использует также свои знания литературы и культурной жизни для уместного цитирования. В начале изложения - балканские войны девяностых годов - пример самоубийственного возврата к националистическому фанатизму. Далее следует анализ фактора разрядки в период "холодной войны". Что касается разделенной Германии, можно говорить о двойном, противоречивом подходе к тоталитарному прошлому. Италии, напротив, благодаря "пакту о забвении", почти без остатка удалось преодолеть два десятилетия фашизма и гражданскую войну 1943-1945 годов. Гегемония коммунизма в культурной жизни страны после окончания войны способствовала этим искаженным представлениям. Автор неожиданно спасает честь лидера социалистов Беттино Кракси (Bettino Craxi). Причем не только из-за его энергичной внешней политики, но и из-за его курса на проведение идеологической реформы, который делает Беттино предшественником Блэра (Blear) И Шредера (Schroeder), а также его наступательной политики против коммунизма. Однако он не достиг своей честолюбивой цели лишить КПИ ее ведущей роли на левом фланге, поскольку он оказался замешанным в деле о коррупции, которое вели миланские органы правосудия.
В главе о России автор, что касается правительства Путина, приходит к пессимистическому выводу. Российские историки сравнивают свою собственную страну, вышедшую из "холодной войны" уменьшившейся территориально и ослабленной, с Веймарской республикой. Встречи в Москве подтвердили для автора то, что преодоление прошлого так и не началось: коммунизму не был устроен судебный процесс, память о ГУЛАГе остается на втором плане. На счету главы Кремля тяжелым бременем лежит, прежде всего, кровавая чеченская война, в результате которой была разрушена столица республики Грозный.
Примеры и новые опасности
Одобрение получает, наоборот, политика примирения польского Папы, который в ходе своих поездок призывает к очищению от прошлого, стремясь тем самым к объединению восточной половины Европы с Западом. В главе "Большая лихорадка по моей вине" автор вспоминает о том, как Папа Войтыла (Wojtyla) ревизовал историческую память церковным покаянием в Иерусалиме и в других местах паломничества, в Аушвитце, недалеко от которого он родился, в других местах, связанных со злодеяниями, а также в своих посланиях.
Израиль - этот проблемный район Европы посреди Палестины - ставит вопрос о прошлом с особой остротой. Искусство понимать прошлое, по словам Барбары Спинелли, - это большой вклад, который внесли в европейскую цивилизацию евреи. Однако этому искусству грозит опасность утраты конструктивной силы, превращения в инструмент разрушения и саморазрушения. Она критикует молодое поколение израильских историков, которые разрабатывают историю создания своего государства, и указывает на опасности растущей религиозной поляризации на Ближнем Востоке. С исламской стороны, как пишет автор, существует "нигилизм именем господа бога", например, фанатизм талибов - ее книга была отдана в печать за месяц до событий 11 сентября. Уже позднее в одном из своих интервью она пояснила, что считает, что после национал-фашизма и коммунизма миру грозит тоталитаризм религиозного вида.
Великим примером критического осмысления прошлого автор считает чешского президента Вацлава Гавела (Vaclav Havel), мужественного диссидента, который привел свою страну в посткоммунистический мир, прежде всего, в плане примирения с Федеративной Республикой Германия. Заслуживает одобрения за свое отношение к прошлому, за многочисленные инициативы также министр иностранных дел Йошка Фишер Joschka Fischer). В перечне негативных примеров фигурирует, прежде всего, диктатор Сербии Милошевич (Milosevic), который своими "этническими чистками" поставил себя в ряд прямых последователей канувших в лету преступных режимов. В небольшой главе об Австрии автор пишет, что появление партии Йорга Хайдера (Jorg Heider) венском правительстве напоминает ей "черную паутину" старозаветного пророка Иеремия: как тогда проклятие опустошило всю страну, так черная паутина национал-социалистов опустошила Европу в двадцатые- сороковые года. Журналистка полностью поддерживает шаги Европейского союза в отношении новой венской коалиции. Но и она своим демонстративным лозунгом "Защищайте истоки" тоже переоценила хвастливую демагогию из Каринтии, сходную в определенной мере с ломбардским самодовольством Умберто Босси (Umbero Bossi). К тому же еще за несколько лет до этого Брюссель не отреагировал на появление бывших фашистов в первом правительстве Берлускони (Berlusconi).
Политическая этика памяти
Барбара Спинелли выступает за коллективное осмысление прошлого в духе самокритики, за твердые, последовательные моральные критерии в политике. За ней будто стоит фигура ее отца - человека из антифашистского сопротивления, который будучи молодым коммунистом, провел при Муссолини (Mussolini) четыре года в тюрьме и в ссылке, где написав "Манифест убитого" стал одним из пионеров европейского федерализма. Высказывать свое "non possumus", объясняет его дочь, является актом политической этики, который остается в памяти граждан. Но когда такой акт направлен лишь против какого-то определенного тоталитаризма тогда, как незамеченным остается открытие нового ГУЛАГа на Кавказе и возвращение Путиным цензуры в средствах массовой информации, он уподобляется затупленному мечу. Для автора важнее обостренная совесть в отношении прошлого, сегодняшнего дня, с каким бы уголком земли они не были связаны, чем наброски теории критического осмысления прошлого.
