В кульминационный момент афганского кризиса, когда священный месяц соблюдения поста Рамадан только начался, каирские торговцы фруктами придумали для обозначения особого качества своего лучшего товара специальное название. "Бен Ладен (Bin Laden) назвали они на продуктовом рынке под мостом Род-Аль-Фараг на Ниле самые дорогие финики из Асуана с юга Египта. Каждая новая партия товара раскупалась по высокой цене, составлявшей пять марок за фунт, в течение нескольких минут. Со времен пророка Мохаммеда (Mohammed) заканчивать пост парой фиников, прежде чем садиться за стол, чтобы приступить к настоящему ужину - ифтару. Мало внимания, напротив, привлекали товары худшего качества, например, несъедобные фрукты называвшиеся торговцами пренебрежительно "Бушами (Bush)". Одним словом, понятно, на чьей стороне сердца торговцев фруктами в конфликте на далеком Гиндукуше.
Тем временем Рамадан прошел, война в Афганистане в целом - тоже. И от восхищения главой террористов, лишенного гражданства Саудовской Аравии, почти ничего не осталось. Товары первого сорта, в том числе и в Каире, получили прежние наименования. Никто не хочет слышать имени бен Ладена, в том числе и во многих редакциях египетских средств массовой информации, где еще несколько недель назад именитые комментаторы, тщательно упаковывавшие свое злорадство в цветистые арабские формулировками, не скрывали своей радости по поводу ущерба, нанесенного международной террористической организацией "Аль Каида" мировой державе Америке. Не раз поднимался вопрос, а не является ли бен Ладен современным Саладином (Saladin), который, как и его исторический прототип в 12 веке, сможет освободить арабов от мнимого порабощения чужестранцами.
Эти мечты-надежды оказались давно погребенными. "Он оказался совершенно несостоятельным человеком, его стратегия была ошибочной", считают теперь даже в исламистских кругах Каира. И даже в Пакистане, где еще в начале ноября популярность бен Ладена, который должен быть пока в живых, было трудно переоценить, судя по всему, забыли о нем и списали его как политическую величину. Огромное количество открыток, футболок с его изображением, которые прежде можно было увидеть даже в магазинах пятизвездочного отеля "Мариотт" в Исламабаде, стали коллекционными раритетами. "Сбыт нулевой", - рассказывают торговцы в приграничном городе Пешаваре - одной из цитаделей исламистов в Пакистане.
Проигравших не уважают везде, еще меньше - в арабском мире, где принято сохранять лицо, где горькое поражение воспринимается как личный позор. "Кто хочет идентифицировать себя с проигравшим человеком? Этого не хотят даже те, кто разделяет его политические убеждения", - комментировала недавно ситуацию одна из газет в Объединенных Арабских Эмиратах, приводя данные о настроениях среди широких слоев арабской общественности. По мнению арабов, такие люди, как Усама бен Ладен, оцениваются по их делам. Им восторгаются до тех пор, пока за ним слово, а его противник находится в смятении, невзирая на то, какими сомнительными средствами это состояние достигнуто. Если он обращается в бегство, и за ним охотятся как за раненным зверем, в него начинают бросать даже камни. Отречение от него имеет комплексный характер, вряд ли еще кто-нибудь хотел бы идентифицировать себя с ним.
Возможно, что Усама бен Ладен, "объявив войну" Америке стал в глазах многих арабов на какое-то время олицетворением надежды. Широкие массы населения между Атлантикой и Персидским заливом, в целом разочарованные своим собственным политическим руководством, еще до сих пор мечтают о "могущественной Арабии". Такой, какая, якобы, существовала 1 000 лет назад. Такой, какими были Багдад, Дамск и Каир в тумане прошлого мира. Вину за духовное и политическое падение своих регионов они относят на счет "внешнего влияния", возлагают на "империалистические круги". На этой благоприятной питательной почве всегда желанным оказывается появление "спасителей", кем бы они ни были, будь то Насер (Nasser) или Саддам (Saddam) или бен Ладен, хотя их авантюры заканчиваются, как правило, катастрофой.
Умные головы уже давно распознали опасность такого непредсказуемого "геройства". "Хорошо, что бен Ладена так быстро победили. В ином случае мы оказались бы отброшенными на десятилетия назад", - считают в Центре политических исследований Аль-Ахрам-группы в Каире.
За этим кроется в большей мере не просто забота об авторитете своего собственного региона во внешнем мире. Властители арабского мира, почти везде пришедшие к власти не демократическим, не лигитимным путем, хорошо понимают: добейся Усама бен Ладен с политическим исламом в руках в качестве оружия хоть какого-то успеха, и их абсолютная власть оказалась бы в большой опасности, зашатались бы прочные властные структуры. Во многих странах идут бурные подспудные процессы, прежде всего, из-за безнадежного экономического положения. По этому поводу один политолог из Иордании говорит следующее: "Проблемы остаются, их просто пытаются кое-как удерживать под ковром".
Тем не менее, радость по поводу быстрого исчезновения бен Ладена велика. За один день он превратился в нежелательную персону. И это отличает его от другого, тоже побитого, но прячущегося в настоящее время в укрытии бывшего олицетворения надежды. Властитель Ирака Саддам Хуссейн (Saddam Hussein) догадался вовремя отступить, и несмотря на лобовое столкновение с США спасти власть и аппарат. Надо признать, что его властный фундамент был несколько иным, за ним был целый государственный аппарат. Даже после нападения на Кувейт его поддерживали некоторые главы арабских государств, прежде всего, лидер палестинцев Арафат (Arafat).
Изгой Усама бен Ладен был для большинства арабов до 1998 года, когда американцы внесли его имя в список разыскиваемых лиц, человеком, не имевшим веса в обществе, человеком, у которого не было такого прикрытия. Даже когда он попытался стать выразителем чаяний палестинцев, Арафат лишил его и его соратников слова: "Ни у кого нет права представлять наши интересы". Уже тогда можно было предугадать глубокое падение Усамы.
