Беспокойство евреев Франции перед участившимися случаями агрессии. Гнев молодых арабов, которые считают себя униженными жертвами. Все это правда. Дело в том, что и тем и другим следует разговаривать на ином языке, чтобы добиться примирения.
I.Снисходительность запрещена.
Министерство внутренних дел скрывало от нас: за последние месяцы число актов сугубо антисемитского характера резко увеличилось во Франции. В этот раз они исходят не от крайне правых или сторонников Ле Пэна (Le Pen). Они вменяются в вину молодым французам магрибского происхождения, если подобрать общий термин. Крайне тяжелые случаи (поджог синагог) произошли в кварталах, где прежде евреи жили с мусульманами в добром соседстве. Почему эти случаи не получили огласки? Почему, когда вспышки насилия только начались, это волновало куда меньше, чем еще несколько лет назад? Некоторые еврейские интеллектуалы резонно ставили вопрос со всей серьезностью. Варварские акты не заслуживают ни малейшего снисхождения, и отныне требуется самая строгая бдительность. Но те же самые интеллектуалы сопровождают свою неопровержимую констатацию туманными объяснениями. Средства массовой информации, демонизируя каждый день Израиль, навлекли де на евреев неосознанную ненависть арабских банд, иногда манипулируемых исламистами. К тому же, французские власти якобы обеспокоены теперь только судьбой мусульман, по причине их многочисленности, а также из-за интересов страны в арабо-мусульманском мире.
II.Жребий, выпавший мусульманам.
Как теперь распутывать дело? Во-первых, многочисленные советники министра внутренних дел, не склонны брать слишком большую ответственность за акты антисемитизма. Потребовать от них, чтобы они выложили все? Они бы согласились, при условии, что пришлось бы рассказать, что антиарабских актов не меньше - правда не со стороны евреев - совершается каждый день во Франции, и что после 11 сентября их число возросло в десятки раз, в то время как число антисемитских выступлений снизилось вдвое. В общественном транспорте и в общественных местах арабам лучше закрывать лицо. Оскорбление - в порядке вещей, у них нет возможности селиться в некоторых домах или устроиться на определенные виды работ, и это иногда происходит систематически. Число актов насилия - внушает тревогу.
К тому же мусульманское население молчаливо переносит косвенное воздействие страха перед терроризмом, особенно после того, как среди "конкурентов" бен Ладена (Ben Laden) нашли лиц магрибского происхождения. Что касается вандализма арабов, направленного против полиции, то теперь его, зачастую ошибочно, относят к попыткам перенести на территорию Франции палестинскую Интифаду. Имамы, элита, мусульманские чиновники, ответственные лица спортивных организаций знают об этом. Парадокс состоит в том, что согласно все тем же источникам, они требуют молчания.
III.Идентичность аргументации.
Иногда в анализах можно встретить неясные параллели. Исследователи, специализирующиеся в истории антисемитизма, склонны видеть в сегодняшних терактах все знаки преследований, если не погромов, омрачивших историю Европы XX века. Маска антисионизма, вызванного стечением обстоятельств, натягивается на вечную "голову" антисемитизма.
Однако, с другой стороны, некоторые арабские комментаторы, замечая доброе отношение властей, продолжают подозревать французский народ в том, что он копит злобу на арабов, посеянную еще ужасами Алжирской войны, и теперь разбуженную страхом перед терроризмом. Тема безопасности занимает основное место в речах политиков, причем каждый может указать тех, кто угрожает безопасности по его мнению. "В любом случае, нас подозревают", - констатирует один профессор- магрибец. Это совпадение взаимного страха только способствует процессу образования закрытых сообществ, что представляет очень большую опасность для Республики.
IV.Леон Блюм и Мендес Франс.
Остается спросить себя, как локализовать вспышку исламизма, ситуация с которым столь тревожна в тюрьмах и в некоторых мечетях. Остается открытым и вопрос о том, как помешать палестино-израильскому конфликту вызывать чувства, противоположные солидарности, которые приводят к идентификации соседней общины с образом врага: палестинского или израильского. Безусловная солидарность с Государством (не с делом, не с народом, но с Государством), что бы оно ни делало, каким бы ни был его режим, - такая солидарность несовместима ни с чувством справедливости, ни с защитой прав человека. Это касается равно государства Израиль и палестинской автономии. Но мы еще долго будем во власти страстей. Напротив, отнюдь не является утопическим стремлением создать во Франции некое иудео-арабское братство, основанное не на общем происхождении от Авраама, ибо сей отец порождает лишь братьев-врагов. Мусульмане должны постоянно держать в голове, и напоминать своим детям, что великие французские евреи способствовали их освобождению и разрешению франко-арабского конфликта. Леон Блюм (Léon Blum) со своим проектом предоставления гражданства алжирцам (знаменитый проект "Блюм-Вьолет" 1936). И конечно, Мендес Франс (Mendès France), который предложил проект внутренней автономии Туниса при Бургибе (Bourguiba), и положил начало деколонизации. Мендес Франс пошел еще дальше, в 1956 году он стал единственным государственным деятелем, который публично выступил против франко-англо-израильской экспедиции в Суэце, и, оставаясь другом Израиля, все же первый заявил о необходимости создания палестинского государства.
Молодым арабам я хочу сказать, что сколь болезненным ни было их самоопределение и сколь трудным ни было бы их существование, сотни жителей Магриба не могут даже и мечтать жить во Франции. Вы лишены корней? Невозможно ощущать себя французом и алжирцем сразу? Я хочу напомнить, что среди ваших предков были выдающиеся люди, которым удалось справиться с этой шизофренией, и создать нечто конструктивное на почве двух культур.
Алжирцы или французы? Но кем хотел быть Ферат Абба (Ferhat Abbas), первый президент Алжирской республики, и его друзья по "Манифесту"? Они хотели быть французскими мусульманами алжирского происхождения. Тем, кем вы, молодые, сегодня являетесь. Если правда, что вы далеки от того, чтобы быть недостойными старых борцов, вы можете сказать себе, что в вас частично воплотились их мечты. Как видите, даже крайние и упертые националисты примирились с ошибками колонизации, потому что им показалось, что Францию спасет республиканское правление.
V.Революция в Католической Церкви.
Я хотел бы обратиться к евреям на другом языке. Чтобы они опасались сравнивать то, что поддается сравнению. Французское общество уже не то, чем оно было между войнами. Произошли значительные и необратимые перемены. Для начала "старая христианская страна" целиком и от всего сердца приняла решения собора при Иоанне XXIII (Jean XXIII) касательно евреев и различные акты покаяния при Иоанне-Павле II (Jean-Paul II). Еврейское происхождение Иисуса никогда не подчеркивалось столь явно, преемственность иудео-христианской традиции никогда так не почиталась, отныне верующему запрещено считать еврейский народ богоубийцей. На Францию это решение Церкви оказало, на мой взгляд, не менее глубокое действие, чем революция 1789 года. Что касается критики в адрес государства Израиль, которую несправедливо называть антисионистской (и неприлично называть антисемитской), она иногда она идет во имя иудаизма, так как для многих евреев невыносимо, чувствовать себя оккупантами, пусть даже вынуждено. Неприемлемое, нестерпимое и скандальное единство нацистского геноцида заключалось в том, что людей убивали за то, что они есть. С тех пор, как израильтяне взяли свою судьбу в свои руки, после того, как у них появилось государство, их судят за то, что они делают, а не за то, кто они есть. Когда Ицхак Рабин (Itzhak Rabin) заключил соглашения в Осло, он вдруг стал одной из самых популярных фигур во Франции, и объектом почти набожного восхищения в СМИ.
VI.Надежда Франции.
Что касается политики Франции в отношении арабов, правда - что де Голль (de Gaulle) - в контексте того, что еврейское государство познало военную славу - придал ей отчасти антизраильский, но никак не антисионисткий и уж точно не антисемитский характер. Но не следует всерьез полагать, что "традиции" политики Кэ Д"Орсэ мешают Франции заботится о безопасности своих граждан-евреев.. Это, однако не означает, что антисемитизм исчез в нашей стране. Мы реалисты, чтобы баюкать себя этой утопией. В то время, как палестино-израильский конфликт приобретает "вечный" характер, и разгораются страсти вокруг Иерусалима, с тех пор как мнимая верность Истории и Богу подменяет собой политическую волю и заботу о будущем, в арабском мире антисемитизм только прогрессирует. Но мы видели, как общественное мнение в этих переменчивых и сентиментальных странах постепенно изменяется, когда символическим жестом палестинцам возвращается их достоинство и возникает доверие к Израилю. Есть надежда, что именно во Франции произойдет сближение двух сообществ.
