Маша носит в качестве сережек белые сердечки. Губы девушки ярко красного цвета, будто кто-то заехал ей в лицо кулаком. Но это не кровь, а краска от расплавленного пластикового пакета, из которого 14-летний подросток вдыхает пары разогретого сапожного крема. Пары разогретого "Карата", по словам Маши, приносят "мир" и одновременно расширяют зрачки ее косо посаженных голубых глаз. "Я нюхаю с 1998 года", - говорит она и отрыгивает.
За 20 рублей, почти за один евро или два флакона "Карата", Маша и ее двенадцатилетняя подруга Таня показывают иностранным журналистам место, где они находят приют: Невский район в центре российской столицы Санкт-Петербург, улица Ивановская, 17, седьмой или выше этаж. Нас сопровождает Света Егорычева из местного независимого Детского фонда.
Перед лестницей на чердак девушки были вынуждены перешагивать через мужчину и женщину, которые спали на картонной коробке посреди кусков грязного белого хлеба, сигаретных окурков и миски с рыбьими костями. В эту ясную морозную ночь столбик термометра опустился до 13 градусов мороза. Нева покрыта льдом с ноября.
На чердаке тепло. Пол завален тряпьем, старой бумагой, бутылками и обувью. На стене красной краской из аэрозольного баллончика выведены имена 30 детей, которые здесь регулярно ночуют. "Я ушла из дома в восемь лет, - говорит Маша, - там я сплю". Она показывает в угол, но там, кроме мусора, ничего не видно. На ее ногтях сохранились остатки лака, при вдыхании паров из пакета ее руки окрасились тоже в красный цвет.
По оценке социологов Санкт-Петербургского университета на улицах города, насчитывающего 4,7 миллиона жителей, беспризорничают 16 000 детей. Тенденция набирает силу. Имеются в виду бездомные дети и подростки и те, которые не всегда спят дома. Как показал опрос, большинство мальчиков и девочек в возрасте 14 и 15 лет. Они ночуют в коммуникационных шахтах под городскими бульварами, в подвалах и на чердаках. Чтобы удержаться на поверхности они просят милостыню на станциях метро, за несколько рублей носят коробки с товарами в киоски или продают за бесценок старые бутылки.
Некоторые торгуют наркотиками, многие продают свое тело на вокзалах и городских магистралях. До 29 000 таких детей насчитывается в соседних регионах. Вице-премьер Валентина Матвиенко недавно говорила о том, что по всей стране насчитывается миллион "детей, которые оказались без присмотра".
"Некоторые из них сироты. Большинство убежало из дома", - говорит работник службы социального обеспечения Егорычева. Они бежали от пьющих и дерущихся родителей, для которых большие проблемы создают продолжающийся экономический кризис, высокие цены и безработица. Как и в случае с Машей. Светловолосая девочка не знает своего отца, мать сидит без работы и живет на деньги от проституции и 140 рублей (5,5 евро) детского пособия, которые она получает за дочь и сына. "Моя мать пьет почти постоянно. Когда она напивается, то начинает кричать и драться", - с горечью говорит Маша.
"Социальное обнищание является следствием растущих экономических трудностей", - поясняет петербургский социолог Вячеслав Келасев. И спустя десять лет после распада Советского Союза, "социальная политика продолжает оставаться в состоянии застоя". Егорычева, занимающаяся беспризорниками, говорит открытым текстом: "Государство не делает ничего для семьи, не существует социальной сети". Альтернативы анонимным приютам, таким, как молодежные общежития, места дневного пребывания и временного размещения, почти нет. В городе всего 200 социальных работников, жалуется она, но и "те сидят только в бюро".
Егорычева решила в 1994 году помочь. Тогда многие семьи становились жертвами приватизации. "Первая большая волна бездомных детей появилась", когда матерей и отцов обманывали при продаже жилья, и они оказывались бездомными. Социальный работник считает, что "с той поры положение с беспризорниками значительно ухудшилось". Такие, как Маша, нюхают все, почти все курят, некоторые, как ее подруга Таня, начинают делать это в возрасте шести лет. Многие подхватывают воспаление легких и гепатит. Все больше больных туберкулезом. Большинство беспризорников завшивело, болеет чесоткой, у них выпадают зубы. Среди более старших подростков ширится количество принимающих героин, говорится в справке Фонда защиты детей. Как и у других наркоманов, среди них есть ВИЧ-инфицированные, поскольку пользуются грязными шприцами.
По оценке экспертов, примерно половина петербургских беспризорников занимается проституцией. В большинстве своем это девочки, которые готовы продаться за бутылку пива или один американский доллар. Две трети из них работает на свой страх и риск. В то же время девушки постарше находятся под контролем сутенеров. По данным Фонда защиты детей самым маленьким девочкам, которые предлагают секс, семь лет. Некоторые мальчики и девочки попадают в руки людей, готовящих порнографические сайты. Беспокойство Егорычевой и ей коллег вызывают слухи о торговле органами тела беспризорных детей.
"Правительство и население закрывают глаза на масштаб проблемы", - предупреждает Алексей Бухаров из Организации Объединенных наций. Он руководит петербургским бюро Международной программы по ликвидации детского труда (Ipec). Бюро поддерживает местные проекты по оказанию помощи беспризорным детям, в том числе молодежным общежитиям и группам самопомощи, где семьи получают психологическую поддержку. Вопрос детской проституции - "табу, об этом не говорят", возмущается Бухаров. Чтобы удержать молодых женщин от проституции, Ipec будет еще до середины 2002 года финансировать одно единственное бюро для девочек, которое есть в городе. В настоящее время там получают помощь психологов 100 тинейджеров, имеющих проблемы в школе и семье, они ходят на курсы рисования и труда.
Бухарова беспокоит то, что "детский труд грозит стать обычным делом". В провинции десятилетние ребята уже работают на селе и в лесном хозяйстве, а в городе - грузчиками, ночными сторожами и продавцами. "Лучше, если 14-летний подросток работает, чем бродяжничает", - говорит по этому поводу председатель Комиссии по социальным вопросам городского Законодательного собрания Наталья Евдокимова. При этом закон разрешает труд с 15 лет. Бухаров обращает внимание на то, что российское правительство в 1995 году уже опускало возрастной ценз с 16 лет, чем нарушило конвенцию ООН. Он предупреждает, что "многие рассматривают труд в качестве решения проблемы". При этом осознается, что многие дети теряют свое здоровье, не ходят в школу, их эксплуатируют, в том числе и свои собственные родители, как это было в случае с безработной Надеждой. 37-летняя женщина убедила своих детей, чтобы те убежали из дома, и сама пошла в одну их коммуникационных шахт. С тех пор она посылает своих двоих сыновей собирать металлолом, а 13-летнюю Маргариту - заниматься проституцией. "Надежда продала ее за 100 долларов первому же попавшемуся жениху", - рассказывает социальный работник Егорычева.
Правительство собирается решать теперь проблему за счет поддержки семейных детских домов. В городе, в частности, есть "в принципе достаточно детских домов", - говорит политик Евдокимова, которая располагается в кабинете с камином и лепным потолком в бывшем дворянском дворце. "Но дети бегут из этих казарм". Чтобы получить завоевать на свою сторону приемных родителей предполагается в три раза, до 1 200 рублей, увеличить пособие на детей, что все равно на 300 рублей меньше официального минимального уровня существования. Одновременно социальные работники должны опекать проблемных детей в школах.
Маше и Тане это не поможет. Они не ходят в школу уж несколько лет. "Благодаря профилактическим мерам, не будет беспризорников", - говорит Бухаров. На этй ночь у Маши и Тани только одно желание, найти пальто, старую одежду с Запада, которая до этого служила им в качестве одеяла. На следующий день после нашего визита на чердаке побывали милиционеры, которые забрали девочек.
