Профессор Макс Вебер (Max Weber) был экономистом, социологом и философом. Он умер в 1920 году в Мюнхене. Один из его трудов носит название "Протестантская этика и дух капитализма" и был опубликован почти сто лет назад. Вебер придерживается той точки зрения, что кальвинистский аскетизм оказал положительное влияние на развитие капитализма: "Дух христианского аскетизма (прежде всего, в его протестантском измерении) сыграл ключевую роль в зарождении основополагающих элементов современного духа капитализма, и не только его, но и самой современной цивилизации". Тем не менее, он уточняет, что "капиталист-искатель приключений существовал во всем мире" и во все времена.
Этот гигант современной мысли, одновременно пытавшийся оставаться порядочным человеком, так определяет этот тип людей: "Он занимается субсидированием глав политических партий во время выборов или кондотьеров для развязывания гражданских войн; или выступает в качестве наблюдателя в разного рода финансовых аферах". Таким образом, он представляет собой контр-пример тем коммерсантам и финансовым деятелям, которые делают ставку на "рациональную организацию производства, рассчитывающей возможности рынка и не дающим увести себя по пути иррациональной спекуляции или политики".
Иначе говоря, такие люди, как Кеннет Лей (Kenneth Lay) и его дружки существовали всегда. Им даже нельзя приписать заслугу быть первопроходцами или ту прерогативу, что, несмотря на все другие характеристики, так украшает пионеров своего дела. Кеннет Лей, до недавнего времени являвшийся двигателем компании Энрон, самого большого коммерческого провала за всю историю США, принадлежит, согласно общедоступной терминологии Вебера, к злосчастной породе капиталистов-искателей приключений. Также его надо прозвать хищной птицей или конокрадом или разбойником с большой дороги. Президент Франклин Делано Рузвельт (Franklin Delano Roosevelt) такому типу людишек обычно давал следующую характеристику: "Это богатые злоумышленники". В таких проделках у них находятся и сообщники. Престижная или, лучше сказать, бывшая престижной, консалтинговая и аудиторская фирма Артур Андерсен предоставила себя в распоряжение Лея и его ближайших помощников во всех интересовавших их финансовых махинациях и симуляциях.
Таким образом, сообща они разорили всех работников, в то время как само управление набивало себе карманы таким количеством богатств, которые сопоставимы разве что только с находившимися в пещере Али-Бабы и сорока разбойников. Со многими работниками произошло, в большей или меньшей степени, то же самое, что и с Чарльзом Прествудом (Charles Prestwood), бывшим адвокатом компании, находящимся сегодня на пенсии. Всхлипывающий Прествуд заявил сенатскому комитету по коммерции: "Я потерял 1,3 миллиона долларов. Все мои сбережения, все было вложено в Энрон. У меня не было ни малейшего представления о том, что они находятся на грани краха". Шарон Ваткинсон (Sharon Watkins), занимавшая пост вице-президента департамента по развитию в Энрон, в письменном виде в августе прошлого года предупредила Кеннета Лея о своих опасениях, упомянув также и нижеприводимые слова одного из своих коллег: "Я знаю, что это стало бы губительным для всех нас, но мне хотелось бы, чтобы нас раскрыли. Мы являемся частью компании-мошенника".
Или, чтобы быть более точным - хищника. Энрон представляет собой еще одно злосчастное последствие ураганного либерализма без тормозов, повсеместно установившегося в последние десятилетия, обернутого в ту шелестящую, желательно асептическую, бумажку, которая иногда кажется привлекательной и носит название новой экономики. Она была вскормлена на воздушных пузырях спекуляций, рынках, не управляемых государством и обещаниях находок, вот с такой легкостью и поспешностью Энрон сорвался с места в 1985 году и фигурировал как седьмая по счету, самая богатая и крепкая компания США, Эль-Дорадо, все покрыто золотой пылью, как на ставшем легендой колумбийском плато во время испанского завоевания Америки.
Вот такая она - эта счастливая Аркадия, столь превозносимая гуру без капли совести, мошенниками, работающими по-крупному, юппи и брокерами, продавцами дыма и мыльных пузырей и художниками неосязаемого. Но иногда происходит, к великому сожалению этих волшебников, так, что остается лишь вспомнить старую пословицу города Атланты, ту, которую в своей последней книге - "Настоящий мужчина" - приводит Том Вульф (Tom Wolfe): "Деньги говорят и дерьмо ходит". Между прочим, главный герой произведения, Чарли Крокер (Charlie Croker), является еще одним чистейшим представителем того класса капиталистов-искателей приключений, что был описан упоминавшимся немецким профессором.
Именно так в действительности и происходит - деньги говорят. Счета, несмотря на всю так называемую финансовую инженерию и другие ухищрения известных пройдох, иногда не совпадают, и страшно смотреть, когда цифры не сходят со своего места. Что, безусловно, и произошло с Энроном, несмотря на все крайние усилия банков, понесших наибольшие потери из-за прекращения выплат компании.
JP Morgan и Citgroup попытались спасти Кеннета Лея от катастрофы. Усилия были напрасными, что, с другой стороны, должно было дать место дебатам обычно остающимся в тени. Какова степень доверительного отношения банка в момент предоставления им кредитов? Потому что крах Энрона затронул не только вышеназванные компании, но и многие другие. Как, например, во Франции - Le Crédit Lyonnais, BNP Paribas, la Societé General, Dexia или el Crédit Agricole. В Германии - гигант Deutsche Bank, а в Великобритании - Barclays. В Испании крах Энрона привел к тому что в воздухе повисли инвестиции в размере около 1000 миллионов евро. Его партнер весьма известен в деловых кругах, и с хорошими связями, с другой стороны, с политической властью: Хуан Абелье (Juan Abelló).
А дерьмо ходит. 12 декабря прошлого года, через несколько дней после заката Энрона, The Washington Post пророчествовал с первой страницы, что случай с этой компанией "возможно, будет преследовать Буша (Bush) как охотничий пес на протяжении всего этого электорального года". Пресс-секретарь Белого Дома, Ари Флейшер (Ari Fleischer), с ответом не медлил: "Этот пес ничего не получит". Остается ждать, что произойдет дальше, но на самом деле, дерьмо начало проливаться по причине скандала с Энроном, в то время как все взгляды были прикованы к Белому Дому и его окрестностям.
Нет необходимости в излишне остром обонянии, чтобы понять, что оттуда исходит некий отталкивающий запах. Кеннет Лей - один из друзей Джорджа Буша, которого он столь щедро финансировал в его политических кампаниях, как во время выборов губернатора Техаса, так, что само собой разумеется, и во время президентских. Глава Энрона всего несколько месяцев назад сказал, что "никогда не думал о том, что кто-то может зарабатывать столько же денег, как и он"; то же самое он проделал и с вице-президентом Чейни (Cheney), с министрами действующего правительства и с сенаторами.
Тому Дилею (Tom Delay), лидеру консервативного большинства в палате представителей, он помог в двух из его компаний. В благодарность за это Дилей, сделал все, что только мог для того, чтобы был принят закон, касающийся вопросов энергетики и предложенный Бушем, само собой разумеется, выгодный Энрону. Люди из команды Буша, как сам глава его кабинета и генеральный прокурор Джон Эшкрофт (John Ashcroft), находились на обеспечении у Лея, который, с другой стороны, правда не в столь значительных размерах, не забывал отпускать деньги на кампании Клинтона (Clinton) и некоторых других известных демократов.
Кеннета Лея Буш вот-вот должен был назначить министром. Его остановил лишь страх перед критикой журналистов и оппозиции. Лей ходил по владениям, принадлежавшим правительству США, как по своему собственному дому. Относительно этого прекрасно осведомлен министр финансов Поль O'Нил (Paul O'Neill), особенно часто встречавшийся с Леем, с которым он обсуждал текст упомянутого законодательства по энергетике. И с которым тот говорил, прося о помощи при приближении неминуемой гибели. О'Нил, вышедший из администрации Форда (Ford), весьма показательно ставшего президентом после Уотергейта, так же за короткое время как владелец компании сделал блестящую карьеру. Сейчас он избегает признания в своих связях с Леем, ограничиваясь лишь риторическими замечаниями, чем-то средним между иронией и цинизмом: "Есть компании, которые появляются на свет, и есть те, которые умирают. Это суть капитализма". Или внезапно у него начинается амнезия: "Я не помню, когда мне позвонил Лей, до или после того, как я узнал из прессы, что у него проблемы. Я слишком занят, пытаясь распутать международные финансовые сети террористов, чтобы, каждый раз, когда мне звонит какой-то президент некоей компании и говорит, что у него проблемы, бежать к президенту США и докладывать ему об этом".
Тошнотворное нападение террористов, совершенное 11 сентября, стало, вне сомнения, для Буша настоящим кислородным баллоном. По своей популярности среди граждан он смог обогнать даже Джона Фицджеральда Кеннеди (John Fitzgerald Kennedy), согласно опросу проведенному совместно CNN, USA Today и Gallup. Климат войны и раздражающий патриотизм, на котором вполне закономерно покоятся США, стали причиной того, что, например, исследование, тщательно проведенное Чикагским Университетом, The New York Times, The Wall Street Journal и CNN, относительно спорного результата проведенных в штате Флорида выборов, прошло незамеченным. Вынесенный вердикт подтвердил все догадки о мошенничестве: Ал Гор (Al Gore) так же одержал бы во Флориде полную победу, если бы судьи-консерваторы из Верховного Трибунала не воспрепятствовали пересчету голосов.
Сейчас, кроме некоторых скрываемых кровавых событий, Буша ожидают муки на костре Энрона. Тем не менее, он не отчаивается. Судья Эрик Халпен (Eric Halphen), занимавшийся расследованием коррупции Жака Ширака (Jacques Chirac), был вынужден подать в отставку, объявив при этом о саботировании ведущегося процесса. "Никсон (Nixon) ушел в отставку по причине в десять раз меньшей", - уверяет Халпен. Пусть Буш спросит у Ширака, как это делается. Или, если ему так нравится больше, может проконсультироваться у Сильвио Берлускони (Silvio Berlusconi). Этот последний тоже великолепный мастак вставать на пути, любыми путями, втаптывая все в дерьмо.
