Говорить о том, что прокатилась волна протестов, не приходится. После того, как министр по делам печати России Лесин распорядился о прекращении работы последнего независимого национального телеканала ТВ-6, обычные для таких случаев протесты, по крайней мере, со стороны парламентариев или правозащитных организаций, были выдержаны в строгих рамках. Лишь с опозданием на день выступила партия СвДП, потребовавшая от правительства занять более ясную позицию. Правда, одно уже было ясно: министр иностранных дел Фишер (Fischer) дал знать, что правительство ФРГ наблюдает за развитием "с озабоченностью". Прежде всего, по той причине, что канал был закрыт, прежде чем журналисты, которые хотели продолжить работу на ТВ-6, приняли решение относительно сохранения лицензии на вещание. "Если такое развитие событий приведет к закрытию канала без всякой замены, это могло бы нанести сильный удар по свободе слова и средств массовой информации". Независимость средств массовой информации в России, по словам министра, является, однако, для правительства Германии "важным делом", "частью общей иерархии существующих ценностей".
Вчера, через день после того, как это заявление Фишера было опубликовано в Берлине, Министерство иностранных дел заявило, что выработать позицию было нетрудно. Какое-то время назад, когда над будущей судьбой ТВ-6 начали сгущаться тучи, Фишер распорядился подготовить письмо в адрес министра иностранных дел России Иванова. В нем были изложены опасения правительства Германии. Но послание отправлено не было. Позвонили из немецкого посольства в Москве и сообщили о том, что Россия заверила, что проявит в данном случае сдержанность. Естественно, Фишер и его дипломаты были ошеломлены, когда через день было заявлено о закрытии ТВ-6, пусть и временном. Было принято решение опубликовать содержание не отправленного письма как сообщение для прессы.
Когда стала известной реакция канцлера ФРГ Шредера (Schroeder) и Фишера, она вызвала впечатление, что обычная при канцлере Коле (Kohl) линия на связи частного характера с Россией, будет прервана. Можно было понимать так, будто новое правительство ФРГ хочет, в частности, относиться к России как к важному партнеру, но в то же время сохранять в отношении нее трезвый, а, значит, когда это необходимо, и критический подход. Такой лини поведения предполагалось придерживаться и в отношениях с Путиным, который стал российским президентом, спустя год после смены правительства в ФРГ. Фишер был первым, отправившимся в январе 2000 года в Москву. Он хотел составить представление о человеке, который был тогда временно исполняющим обязанности президента России, но, как ожидалось, будет и избран им.
Беседа министра иностранных дел с Путиным в Кремле продолжалась значительно дольше, чем это ожидали гости. В заключение, в частности, сообщалось, что затрагивались вопросы, связанные с озабоченностью Германии по поводу развития ситуации вокруг проблемы со свободой средств массовой информации в России. Однако тогда создавалось впечатление, что особо сильно критиковать нового человека в Москве немецкая сторона не хочет. Еще находясь в Москве, Фишер сказал, что у Европейского союза и Германии мало возможностей для оказания влияния на Россию. Тем не менее, он подверг критике действия России в Чечне. Общение на обратном пути на родину Фишера и его дипломатов, находившихся под впечатлением от только что закончившейся беседы с Путиным, еще больше убеждали в том, что надеяться на слишком уж критическое обхождение с Путиным не приходится. Они почти восторгались тем, как приятен Путин в общении, сколь заметными способностями к анализу и дискуссии он обладает.
Это дружелюбие в сочетании со сдержанностью в плане критики должно было определить характер поведения канцлера ФРГ в отношении Путина на ближайшее время. Шредер пошел даже на то, чего, он, вероятно, не хотел делать - имитировать стиль поведения своего предшественника Коля. Он быстро стал придавать значение тому, чтобы поставить отношения с Путиным на дружескую ногу. Потребовалось немного времени, чтобы перейти на "ты". Затем последовали рождественские визиты Шредера в Москву с женой и детьми. Недавно, когда Путин в ходе кратковременного воскресного визита остановился у Шредеров в их доме в Ганновере, он появился перед камерой даже без галстука, совсем как во времена великолепных вязаных кофточек, которые любил Коль.
Частично такую линию поведения Шредер перенес и на политическую сферу. Примером этого является последнее посещение Путиным Берлина, состоявшееся несколько недель спустя после террористических актов, совершенных 11 сентября. Этот визит был связан с выступлением на немецком языке в бундестаге. Шредер выступил на стороне своего гостя, что тот воспринял с огромной радостью: в связи с террористическими актами в Америке, сказал канцлер, мировое сообщество должно более дифференцированно подходить к оценке действий Росси в Чечне. Несколько позже Путин изложил бундестагу свои уже известные аргументы, сказав, что в Чечне борьба, в конечном счете, идет против террористов. Участие России в международной коалиции против терроризма, способствовало упрочению позиции Шредера.
Фишер не может быть столь же близким к "Владимиру", как Шредер. Он, в конце концов, всего лишь министр иностранных дел. К тому же ему не нравится приватизация политических отношений. Однако Фишер создавал впечатление, будто он намерен в отношениях с Путиным и российским правительством придерживаться позиции, суть которой в том, что у Германии в России не слишком-то широкое поле для маневра. Его визит в феврале прошлого года состоялся тогда, когда обострилась проблема, связанная с американскими планами создания системы противоракетной обороны. Чтобы не создавать у американской администрации, тогда только что пришедшей к власти, впечатление, будто Берлин позволяет Москве использовать себя в качестве рычага против этих планов, Фишер снова занял позицию, что Германии на сцене, где играют два великих актера, делать нечего.
Однако в последнее время министр иностранных дел занимает более ясные позиции. Это показал уже последний визит Путина в Германию в сентябре прошлого года. Не успел Шредер сказать, что относиться к действиям России в Чечне надо дифференцированно, как Фишер заявил перед бундестагом, что он не готов соглашаться со всеми нарушениями прав человека в Чечне. Министр иностранных дел хочет, очевидно, дать Путину, пробивающемуся в направлении Запада, более глубоко уяснить, какие условия должны быть при этом выполнены. С этим связан и его позиция по поводу закрытия ТВ-6. Правда, очень успешной эту стратегию пока называть было нельзя.
