"Ладно, мой хороший. Послушай, Марко, я разговаривал с врачом, да и сам немного поразмышлял. У тебя нет абсолютно никакой необходимости оперироваться" "Ну вот, папа, я так и знал, что ты┘" "Подожди чуть-чуть, сейчас я тебе объясню. Знаешь, почему ты сейчас так выглядишь? Ты так выглядишь, потому что ты ужасно худой, в твоем возрасте все такие. Но как только ты прибавишь немного в весе, как только, так сказать, оформишься, все будет в порядке. Я тоже выглядел хуже, когда был худым" "Видишь ли, я в принципе согласен, но я не хочу ждать до этого времени 15 лет" "Марко, я хочу сказать, что все это - только следствие твоей худобы, и потом ты ведь очень симпатичный. Не надо делать глупостей". Кажется - "нормальный" разговор между обеспокоенным отцом и сыном, раздраженным своими торчащими ушами. Это запись телефонных переговоров между Милошевичем и его сыном Марко. Они стали известными, благодаря хорватскому еженедельнику Globus, который опубликовал ряд телефонных разговоров Милошевича, прослушанных спецслужбами с января 1996 по май 1998. Всего в доме Милошевича было прослушано около 700 телефонных разговоров, в основном, частного характера. Как раз в то время, в марте 1997, Марко находился в Риме, где собирался не только "подкорректировать" торчащие уши, но и вставить себе искусственные зубы, а также обзавестись мягкими контактными линзами. "Я хотел бы купить цветные линзы" - объясняет он отцу. "И что ты будешь делать с цветными линзами? Не дури!" "Если я вынужден носить эту гадость, то хочу извлечь из этого хоть какую-то выгоду" - говорит сын. "Но, Марко, зачем менять цвет? И вообще, какой цвет ты хочешь?" - спрашивает все более недоумевающий Милошевич. "Я куплю все цвета и буду менять их в зависимости от того, во что оденусь. Если в черное, то надену голубые линзы, если во что-нибудь цветное, то, не знаю, например, фиолетовые или зеленые" "Марко, ты, случайно, не издеваешься надо мной?".
13 января 1996 в 20.30 Милошевичу звонит Клинтон, находящийся на борту военного самолета, после посещения американских отрядов в Боснии. "Я счастлив слышать Вас, президент Клинтон". Разговор концентрируется вокруг соглашений в Дайтоне (Dayton), которые принесли мир в Боснию. Для Милошевича самое главное - восстановить хорошие отношения с Вашингтоном. Сербский лидер надеется, что в самом ближайшем времени с его страны будут сняты экономические санкции. Поэтому его тон такой любезный и приветливый. Как только Клинтон кладет трубку, Слободан звонит своему министру иностранных дел Милану Милутиновичу (Milan Milutinovic). "Мы говорили больше, чем полчаса. Он сказал мне, что думает, что может работать со мной и наладить хорошее сотрудничество". Милутинович отвечает: "Важно, чтобы Клинтон осмелился повторить все это Олбрайт (Albright)" Милошевич: "Если бы ты знал, как любезно он со мной говорил" "Наверное, он спрятался в туалете" - иронизирует министр. "Но ты шутишь, он что - правда боится Олбрайт?" - недоверчиво спрашивает Президент. "Это же настоящая страшила. Ты ее не знаешь" - упорствует Милутинович. "И все же Клинтон был любезен, невероятно любезен" - отстаивает свое Милошевич. Глава белградской дипломатии подтверждает: "Да, Олбрайт была на борту, и даже Холбрук (Holbrooke). Поэтому-то я и говорю, что это успех". Проблемы появляются на следующий день, когда белградские газеты обрушиваются с яростной критикой на визит президента США в Боснию. Разозленный, Милошевич звонит редактору газеты Politika Драгану Хаджи Античу (Dragan Hadzi Antic), человеку, верному режиму Милошевича и, к тому же, близкому другу его дочери Марии. "Ты читал сегодня Политику? Нет? Это же просто позор! Я знаю, что ты не читаешь свою газету, но, черт возьми, ты не можешь позволить всякой мелюзге писать, что придет в голову. Как вы могли плевать в Клинтона! И это сделала именно Политика! Вы ненормальные. Я пытаюсь что-то создать, а вы все разрушаете и на все плюете!" Редактору, который бормочет "не знаю, как это могло произойти" и "что мы должны сделать?", Милошевич приказывает: "Напишите такую статью, как нужно".
Телефонные разговоры, опубликованные в "Globus", отражают очень близкие отношения между родителями и детьми. Марко и Мария обращаются к отцу и матери, как с проблемами на работе, так и с сердечными делами. Жена называет Милошевича "Красота моя", а он ее "Детка". В начале 1997 Марко переехал на новую виллу с бассейном. Очень счастливый, он звонит родителям: "Папа, представляешь, воду в бассейне можно поднять до 38 градусов" "Что же ты такое делаешь? Это не полезно для здоровья" - говорит ему Милошевич, добавляя, что температура воды не должна быть выше 30 градусов. "Ну и что? Если захочу, то буду принимать ванну и при 40". Не выдержав упрямства сына, Милошевич передает трубку жене: "Мамуля, ты знаешь, что я нагрел воду до 38 градусов? Это фантастика!" - повторяет Марко. Суровая Мирьяна тает. "Скажи маме, что ты делаешь?" "Мама, я 72 часа не выходил из дома" "О, дорогой, это чудесно" "И знаешь что? Я пришел к выводу, что в таких условиях невозможно страдать потерей аппетита и бессонницей, как со мной случалось раньше┘ Если бы ты знала, какое это удовольствие, когда пол подогревается и в ванной, и везде. Прощайте, босые ноги, приклеивающиеся к кафельной плитке". Слышится смех мамы: "Наслаждайся, душа моя", но тут же голос Мирьяны становится озабоченным: "Пожалуйста, ходи в тапочках." "Что? Как?" - спрашивает Марко. "Надевай тапочки. Когда ты ложишься спать, ставь перед кроватью тапки, чтобы ночью можно было сходить в туалет" "Но в этом нет необходимости, пол подогрет, я могу ходить босиком". "Не делай этого. Это свидетельствует о плохом воспитании. Так поступают только крестьяне. И чернорабочие" "Хорошо, мама" - отвечает сын. И госпожа Милошевич снова смягчается и мурлычет сыну: "Мамочка тебя очень любит".
