Часть вторая
Бункер фюрера содрогался от взрывов. Адольф Гитлер протянул секретарше как некое сокровище ампулу с цианистым калием: "Я бы с удовольствием подарил бы Вам на прощание что-нибудь другое". Траудль Юнге не воспользовалась подарком. Она дожила до 81 года и умерла в середине февраля 2002 года. Юнге была последним живым свидетелем последних дней нацистского диктатора.
В Гитлере (Hitler) не было молодцеватости, и совершенно никакой резкости. Он создавал впечатление милого, пожилого господина. Я тогда чувствовала расположение к нему. К сожалению, это так.
* * *
В Бергхофе (ставка фюрера) Гитлер вел двойную жизнь. С одной стороны, он являл собой любезного хозяина, который находился на отдыхе в своем загородном доме. С другой стороны, он был государственным мужем, главнокомандующим, который вел войну на нескольких фронтах: "Если бы Вы знали, как мне иногда хочется пройтись в одиночестве по улицам, не узнанным и без сопровождения".
* * *
20 апреля. День рождения фюрера. Накануне мы сидели у камина. Гитлер говорил о своей любимой овчарке Блонди. Она должна была садиться на задние лапы и изображать "девочку-школьницу" (обе лапы на подлокотнике кресла Гитлера). Верхом ее способностей было пение. Гитлер просил: "Блонди, петь!" И сам начинал издавать протяжный вой. Она брала высокую тональность. Гитлер говорил: "Блонди, бери ниже, как Зарах Линдер (Zarah Leander)!" После этого она долго протяжно выла, как волк.
Создавалось впечатление, будто день рождения сегодня был у собаки.
Ровно в полночь открылись двери. Подносы полные фужеров с шампанским. Каждый получал фужер шампанского в то время, как Гитлер - бокал сладкого белого вина: "Шампанское для меня слишком кислое, и, если мне хочется чего-нибудь шипучего, я тогда лучше выпиваю Fachinger или Apollinaris".
* * *
После этого наступил тот серый, дождливый день, когда у входа в бункер фюрера я встретила заплаканную женщину: "Пал Сталинград. Уничтожена и погибла вся наша армия!"
Гитлер никогда не отмечал Рождество.
Гитлер выглядел в этот вечер уставшим и постаревшим.
* * *
Гитлер полностью игнорировал Рождество. Никаких елок и никаких свечей.
* * *
Ева Браун (Eva Braun) упрекнула Гитлера, что тот сутулится. "Это из-за того, что у меня в кармане такие тяжелые ключи. Кроме того, мне приходится тащить на себе целый воз забот. У тебя высокие каблуки, и я немножко сгибаюсь, и, таким образом, мы хорошо подходим другу к другу". Ева протестовала: "Я не маленькая - у меня рост 1,63 метра, как у Наполеона (Napoleon)!"
* * *
Гитлер выглядел очень плохо. Он почти не выходил больше на свежий воздух, мало ел, начала потихоньку дрожать его левая рука: "Перед покушением у меня так дрожала правая нога, сейчас то же самое происходит с левой рукой. Я очень рад, что дрожит не голова. Было бы страшнее, если бы я дергал головой".
* * *
В конце августа 1944 года Гитлер вел очень странно по отношению ко мне. Он проявлял почти враждебность. За все время приема пищи он не произносил в мой адрес ни одного слова, а если мои глаза встречались с его взглядом, он серьезно и испытующе смотрел на меня.
Вечером я узнала: "Погиб твой муж! Шеф знал это со вчерашнего дня. Но он хотел сначала получить подтверждение, и он не мог сообщить об этом сам".
* * *
Блонди лежала рядом со стулом Гитлера. Собака, которая тут же чуяла запах любой сигареты, проявляла полнейшую нечувствительность к своим любимым запахам. Наконец, я сказала: "Мой фюрер, Блонди действительно надо вывести". Мы несколько облегченно вздохнули, когда почувствовали свежий воздух. Гитлер улыбнулся: "Раньше мне часто приходилось бывать в Веймаре. В гостинице "Элефант" у меня был постоянный номер, в котором не было туалета. Я должен был идти по длинному коридору и исчезать за последней дверью. Но когда я выходил из этого деликатного кабинета, люди встречали меня овациями, и я был вынужден сносить это наказание, несясь с поднятыми вверх руками и с неловкой улыбкой на лице в свою комнату".
* * *
Еще продолжали шутить.
Кто-то сказал, что Берлин превратился практически в ставку. С Восточного фронта на Западный можно доехать по городской железной дороге. И Гитлер еще был в состоянии смеяться над этим.
(конец второй части)
