Михаэль Науман, бывший министр культуры Германии, а ныне главный редактор и издатель еженедельника "Die Zeit"
В июне 1981 года израильский премьер-министр Менахем Бегин (Menachem Begin) направил группу реактивных истребителей-бомбардировщиков F-16, чтобы разбомбить два атомных реактора Саддама Хуссейна (Saddam Hussein). Ирак, располагая огромными запасами нефти, казалось, не испытывал нужды в атомной энергетике - кроме как для того, чтобы делать ядерные бомбы. А г-н Хуссейн открыто провозглашал свое намерение напасть на Израиль.
На публике г-на Бегина ругали за возмутительное нарушение международного права. В частном порядке, однако, многие политики соглашались: а почему бы и не уничтожить потенциально опасные ядерные игрушки Ирака? Г-н Хуссейн в дальнейшем развязал две войны. Но он их обе проиграл. А если бы у него были ядерные бомбы, это очень скверно обернулось бы для мировой истории. Этот человек опасен и безумен, но нам не известно, что у него имеется оружие массового поражения (ОМП). Он, как представляется, имеет весьма отдаленное отношение к событиям 11 сентября в Америке. Его армия разгромлена.
Следовательно, через два десятилетия после нападения г-на Бегина, европейские союзники Америки с сожалением отнеслись бы к повторению войны в Персидском заливе. Их сомнения порождены укоренившимся в них чувством реалполитик (реальная политика, нем.). Европа извлекла урок из первой мировой войны: сползание в конфликт без ясного морального обоснования своей цели или осознания вероятного военного исхода стало основополагающим страхом. Значительным источником обеспокоенности европейцев является возможность оказаться вовлеченными в неконтролируемую военную эскалацию. Травма второй мировой войны и опыт бессмысленных и направленных на геноцид войн до и после нее в совокупности впечатали этот страх в коллективную память нынешнего поколения.
Если американские патриоты с гордостью говорят о мощи и победах своих вооруженных сил, европейцы формируют свои привязанности и свою самобытность посредством связанного с опасением войны пессимизма, прочно вписанного в нашу историю. Войны могут быть справедливыми; безусловно, таковыми являются оборонительные войны. Но они могут быть и кроваво-бессмысленными тоже. Возможно, этот пессимизм скрывается за умиротворением, однако его корни реальны. Они объясняют нежелание европейцев поспешно вмешиваться в Боснии - о чем, оглядываясь назад, можно только сожалеть - и их нынешний отказ совместно с Соединенными Штатами выступить с оружием в руках против Ирака. На этот раз, однако, пороховая бочка находится не на Балканах, но на сильно вооруженном и взрывоопасном Ближнем Востоке. Слишком много оружия, слишком много пальцев на спусковых крючках, а некоторые из них могут лежать на кнопках подрыва ядерных бомб. Настал час для проведения дипломатии принуждения, которую не следует путать с умиротворением.
Расстояние между европейскими лидерами и администрацией Буша-младшего (George W. Bush) продолжает расти. Существование новой угрозы - глобального терроризма - не подвергается сомнениям. Но унилатерализм (политика односторонних действий, англ.) Вашингтона здесь, в Европе, многие воспринимают как форму давнишнего американского изоляционизма, то есть, полагают, что в увеличении расстояния виновна Америка, а не Европа. Возможно, членам Организации Североатлантического договора (НАТО) не следовало бы так громко хныкать по поводу того, что их не допускают к разработке планов Пентагона (министерство обороны США - прим. пер.). Но Соединенные Штаты, быть может, выиграли бы от того, что вспомнили резкие обличительные речи покойного сенатора Фулбрайта (J. William Fulbright) против "высокомерия силы".
Технологические прорывы, возможно, навязали Пентагону новую военную парадигму. Сегодня практически осуществимы высокотехнологичные войны на расстоянии, которые менее опасны для американских вооруженных сил. Но старая историческая загадка, что делать с побежденными, остается нерешенной. Кто будет управлять Ираком после г-на Хуссейна? И станут ли трясущиеся муллы в Тегеране принимать "антиамериканские меры отмщения" против своих внутренних реформистских оппонентов (и захватывать юг Ирака)? Сумеет ли Владимир Путин обуздать свою неугомонную оппозицию в плохо оплачиваемой и коррумпированной российской армии? Он безусловно обновит реакции Москвы к тому времени, когда начнутся трансатлантические разногласия, чтобы вбить клин в западный альянс, на этот раз действуя на основании богатых нефтяных ресурсов России. А тем временем приближаются всеобщие выборы во Франции (май) и в Германии (сентябрь), а вместе с ними и возможные политические перемены в союзах, которые могут оторвать Европу от Соединенных Штатов.
Война в Ираке укрепила бы немецкую пацифистскую Партию демократического социализма за счет "зеленых" и их проамериканского лидера, министра иностранных дел Йошки Фишера (Joschka Fischer). Канцлер Герхард Шредер (Gerhard Schrоеder) с перевесом всего в несколько голосов сумел добиться согласия на участие немецких войск в миротворческой деятельности в Кабуле. Конфликт в Ираке вынудил бы его принять самое трудное политическое обязательство его жизни - следовать за Америкой, что бы там ни было. Это могло бы привести его к падению в сентябре.
Ни Жак Ширак (Jacques Chirac), ни Лионель Жоспэн (Lionel Jospin) не поддержали бы войну в Ираке. А Тони Блэр (Tony Blair)? Он какой угодно, но он не похож на Маргарет Тэтчер (Margaret Thatcher). Он давал понять еще прежде, чем кто-то его спросит, что Ирак стал бы для него немыслимой авантюрой.
В конечном счете Вашингтону следует возвратиться в лоно его когда-то сильного атлантического партнерства, даже если это означает потерю военной инерции. Развалившийся на кусочки альянс в Европе будет куда труднее склеить, чем поврежденный трубопровод. По-настоящему проводимая политика серьезных санкций против Ирака - и убеждение Турции прекратить их нарушать - были бы более полезными. Просить французских, английских, русских и немецких бизнесменов прекратить их прибыльные сделки с коррумпированными дружками г-на Хуссейна; требовать, чтобы правительства заморозили их банковские счета; восстановить отношения между израильтянами и палестинцами - все это было бы менее зрелищным, чем крылатые ракеты и "морские котики" (подводные боевые пловцы - прим. пер.) ВМС США, снимаемые по телевидению в зеленом свете через прибор ночного видения. Но эти меры могли бы привести к поражению противника, не нанося ущерба столь высоко ценимым дружеским отношениям. А тем временем давайте вместе искать Усаму бен Ладена (Osama bin Laden). Если он и жив, то безусловно находится не в Багдаде.
