В годы "холодной войны" для внесения самых незначительных изменений в соглашения между сверхдержавами о контроле над вооружениями требовались детально разработанные и трудные для понимания протокольные мероприятия. В декабре прошлого года, когда Соединенные Штаты объявили о своем выходе из Договора об ограничении систем противоракетной обороны (Договор по ПРО), американский президент Джордж Буш-младший (George W Bush) не придал значения возражениям российской стороны. На долю российского президента Владимира Путина выпала задача навести возможно лучший для России глянец на ситуацию, которую он практически не мог контролировать. В обмен он надеялся выиграть, по крайней мере, письменный договор с Соединенными Штатами о взаимных сокращениях устаревающих и дорогостоящих запасов ядерного оружия - который, возможно, удастся подписать на президентском саммите США-Россия в Москве в мае нынешнего года.
Но во вторник заместитель государственного секретаря США Джон Болтон (John Bolton) бросил тень сомнений на возможность заключения такого соглашения. После встречи со своими коллегами в Москве г-н Болтон заявил, что между двумя сторонами остаются "трудноразрешимые вопросы", включая проверку выполнения и прозрачность, которые едва ли будут урегулированы к майскому саммиту.
Подход Вашингтона к Договору по ПРО иллюстрирует изменившееся состояние американо-российских отношений. И все-таки г-н Путин приступил к осуществлению весьма рискованной стратегии, чтобы обернуть это обстоятельство себе на пользу. Рискуя отчуждением значительной части внутренней элиты, он сделал два важных шага в направлении сближения с Западом, надеясь, что они позволят ему приблизиться к достижению его цели модернизации России.
Через две недели после 11 сентября он оказал сильную поддержку возглавляемой Соединенными Штатами коалиции против терроризма, предложив использовать контролируемые Россией воздушные коридоры, обмениваться разведывательной информацией, а также отказавшись от каких бы то ни было возражений против использования вооруженными силами США баз в Средней Азии. Несколькими неделями позже он пошел еще дальше, объявив о закрытии остававшихся с советских времен баз на Кубе и во Вьетнаме.
За этими инициативами стояла озабоченность в связи со стоявшей перед Россией очень реальной угрозой волнений вдоль ее протяженных границ на Кавказе и в Средней Азии - и побудительный мотив более теплых отношений с Западом. Другой, более серьезной, причиной был тот абсолютный факт, что вооруженные силы страны после более чем десятилетнего пренебрежения оказались в исключительно трудном положении. Длинная цепочка чрезвычайных происшествий высветила проблемы коррупции, недисциплинированности и загнивания в вооруженных силах страны. Ранее в этом месяце два парашютиста дезертировали из своего полка в Ульяновске, украв оружие и убив 10 человек, прежде чем их самих застрелили. По сведениям российских военных, в армии широко распространились воровство и разбазаривание имущества. А недавние случаи пожаров на ракетных базах и утраты радиоактивных материалов на морских складах подчеркнули необходимость перемен. Вооруженные силы, которые при коммунизме были нервным центром страны, стали обособленными.
Назначение г-ном Путиным в прошлом году на должность министра обороны одного из пользующегося его наибольшим доверием людей, Сергея Иванова, послужило самым ясным указанием на то, что он придает реформам в армии высокий приоритет. Вскоре после своего назначения г-н Иванов подытожил срочность стоящих перед ним задач, заявив: "Состояние вооруженных сил тяжелое, если не критическое". Но одним из самых серьезных препятствий для осуществления желания Москвы поддерживать значительное российское военное присутствие является все более скромный бюджет страны. Даже после значительного увеличения ассигнований при г-не Путине общие запланированные расходы на оборону на 2002 год составляют менее 500 млрд. руб. (16,2 млрд. долл. США), то есть малую долю той цифры, на которую в прошлом месяце г-н Буш-младший предложил увеличить военный бюджет США.
Хотя нападения террористов на Америку 11 сентября добавили срочности некоторым российским шагам, г-н Иванов заявил на прошлой неделе, что принял решение закрыть дорогостоящие военные базы на Кубе и во Вьетнаме задолго до нападений. "Нам необходимы гражданское министерство обороны и серьезные реформы системы военного образования", - доказывает Андрей Кокошкин, член парламентского комитета по обороне и сильный критик отсутствия прозрачности в военном истэблишменте и некачественного руководства вооруженными силами.
Российские вооруженные силы слишком "утяжелены" как в высшем руководящем звене, так и в тыловых службах. Множество генералов занимается бюрократической работой; база комплектования за счет призывников деморализована вследствие запугивания, недисциплинированности и дезертирства; а немногочисленные кадры сержантов, старшин и прапорщиков не имеют стимула к службе по причине низкого денежного содержания и слабой морали. Кроме того, в последние два года их численность сокращается вследствие боевых потерь. С тех пор, как в конце 1999 года г-н Путин дал добро на ввод войск в мятежную Чечню, в этот регион прибыло до 90 тысяч российских военнослужащих, из которых несколько тысяч были убиты.
Россия давно уже заявляет, что группировки воинствующих исламистов играют существенную роль в финансировании и подготовке повстанцев в Чечне и в республиках Средней Азии. Сам г-н Путин в 2000 году угрожал ракетными ударами по Афганистану и предупреждал о существовании "дуги нестабильности", протянувшейся от Филиппин до Балкан. В результате такие высшие офицеры, как Валерий Манилов, бывший главный выразитель взглядов вооруженных сил, доказывают, что в период после "холодной войны" Россия куда более чувствительна к угрозам терроризма, чем Запад. Однако, с учетом того, что еще живы в памяти воспоминания о кровопролитной войне Советского Союза в Афганистане в 1980-х годах, а военные ресурсы страны напряжены, новое российское военное вмешательство является как политически, так и технически невозможным. Возглавляемая Соединенными Штатами коалиция осуществила угрозы г-на Путина разбомбить Афганистан более эффективно, чем это могла бы сделать Россия.
Опасность для России сегодня состоит в том, что она утрачивает влияние в своей традиционной зоне в Средней Азии по мере того, как там обустраиваются иностранные дипломаты, сотрудники благотворительных организаций и военнослужащие, прибывшие для участия в "краткосрочной операции", которая в действительности может оказаться весьма длительной. Г-ну Путину приходится находить баланс между своими ограниченными альтернативами и надеждами на то, что Запад окажет ему достаточную поддержку, чтобы оправдать его прозападную позицию в глазах скептической элиты страны. Это оправдание может принять различные формы, возможно, выразиться в письменных договорах о сокращении вооружений, ускорении принятия России во Всемирную торговую организацию (ВТО) и в увеличении ее вклада и влияния на Организацию Североатлантического договора (НАТО).
Одним из критически важных индикаторов, стоит ли г-ну Путину рассчитывать на вознаграждение, которое ему так срочно нужно, может стать майский саммит, поскольку США обещали подготовить ко времени запланированной встречи двух президентов в России письменный договор о сокращении вооружений. Если такого договора предложено не будет, то это станет еще одним свидетельством того, что в стратегических расчетах США России придается все меньшее значение.
