Так, как было раньше, больше никогда не будет. Эти слова можно было постоянно слышать после событий 11 сентября, при этом в мыслях вставала Россия во главе с Владимиром Путиным. Действительно, президент показал американцам свою готовность к сотрудничеству и помог Вашингтону информацией об Афганистане. В ответ Путин добивался понимания проблемы "борьбы против международных террористов" в Чечне. Итак, действительно ли Москва сделала "резкий поворот" во внешней политике?
Партнерство России с Западом нельзя пониматься, как признание западных ценностей. Об этом свидетельствует стремление к "торговле индульгенциями": в обмен на свою готовность сотрудничать Россия надеется получить "карт-бланш" на свои действия в Чечне. Путин использует момент удачи, чтобы продвигать российские интересы. Они остаются такими же, что и до событий 11 сентября.
До сего дня речи о "большом повороте" не могло быть. Кремль сколь либо заметно не изменил от своих внешнеполитических позиций и не отказался от них. Вместо этого Россия пытается использовать международное влияние, которым она в настоящее время пользуется, в качестве закладной в других областях политики. Известный феномен России заключается в том, чтобы ссылаться на "борьбу против терроризма" не только ради дела, но также и для реализации других, часто властных политических целей.
Если западный мир ведет в Афганистане "войну против террора" впервые, то Россия собирает опыт в борьбе против "чеченских террористов", как их называет Москва, уже не первый год. С октября 1999 года чеченские города находятся в руках российской армии, столица Грозный полностью разрушена. Гражданское население постоянно становится жертвой жестоких "зачисток", целые деревни сравнивают с землей. Участие России в западной антитеррористической коалиции используется, не в последнюю очередь, для того, чтобы представить легитимной на Западе свою собственную войну. В последние месяцы гуманитарные организации постоянно предупреждают, что отсутствие критики войны России в Чечне может привести к новой волне государственного насилия.
Разве заметны изменения в характере войны, которую ведет там Путин, после террористических актов, совершенных в Соединенных Штатах? Ответ на этот вопрос двоякий. Непосредственно сразу после террористических актов в Нью-Йорке и Вашингтоне Путин в одном из выступлений провел параллель между террористами, которые нанесли удар по США, и теми, кто воюет в Чечне против России. Российские спецслужбы пытались доказать общественности и загранице наличие контактов между бен Ладеном (Bin Laden) и чеченскими боевиками, при этом они ссылались на найденные в Чечне дискеты. Они, как утверждалось, содержали инструкции, разъясняющие как управлять "Боингом-737". Путин, кроме того, потребовал от чеченцев, борющихся за независимость, сложить свое оружие и, тем самым, дистанцироваться от "террористов". Переговоры между российской стороной и представителем, назначенным чеченским президентом Масхадовым, должны были определить варианты сдачи оружия.
В частности, в ноябре 2001 года, переговоры состоялись. Однако о их содержании общественность так ничего и не узнала. В настоящее время чеченская администрация, назначенная Россией, готовит проект конституции, которая должна превратить страну в "президентскую республику" в составе России. Таким образом Кремль пытается быстро создать будущие гражданские структуры кавказской республики и поставить всех перед свершившимся фактом. Создается впечатление, что Путин делает ставку на мир в результате победы, а не на решение проблемы путем компромисса в чеченском конфликте, найденного в результате переговоров. Тем самым, переговоры превращаются в показуху.
К тому же с началом нового года боевые действия снова активизировались. Российские войска провели во многих чеченских деревнях "зачистки", а в городе Аргун - даже специальную операцию. Как утверждается, в начале января было уничтожено свыше 100 чеченских боевиков. В последние дни российская армия уничтожила еще более 50 боевиков. 8 января в Шали и Аргуне дело дошло до демонстраций, во время которых чеченское гражданское население, заблокированное в течение нескольких дней в городе, потребовало прекращения артиллерийского обстрела и нарушений прав человека. Жесткие действия российской армии подверг критике даже руководитель российской спецслужбы Сергей Бабкин (так в тексте. - Прим. пер.).
Российское руководство пытается, очевидно, идти по двум направлениям. С одной стороны. Оно создает гражданские структуры, с другой, - продолжает делать ставку на эскалацию военных действий, не обращая на потери, чтобы все же добиться победы. Активизация боевых действий с российской стороны в чеченской войне происходила не раз. Но после террористических актов в США Путин мог не опасаться критики как внутри страны, так и со стороны Запада. Одним словом, Чечня дорого заплатила за антитеррористический союз между Россией и Западом.
Как назло Москва расширяет свое присутствие и в других районах Кавказа. В соседней Грузии существует угроза эскалации в ближайшее время грузино-абхазского конфликта, в котором Россия неофициально поддерживает абхазскую сторону. На российско-грузинской границе были уже замечены, как предполагается, российские боевые самолеты, которые подвергли бомбардировке грузинские деревни. Даже если до сегодняшнего дня не выяснено, действительно ли речь идет о российской авиации, грузино-российские отношения с то поры носят напряженный характер. Грузинский парламент даже потребовал вывода российских "голубых касок", которые поддерживают состояние перемирия между грузинами и абхазами.
Пример Грузии показывает, что и там Москва использует "борьбу против террора" для расширения сферы своего влияния. Время покажет, окажется ли стратегия Путина успешной.
