Ничто так не чуждо работе Лиз Сарфати (Lise Sarfati), фотографа агентства Magnum, как слово "моментальное фото". Взгляд задерживается на ее работах. Как на картинах. Композиция, цвета, черточки. Однако ничего "эстетичного". Никакого репортажа, ни студийных эффектов. Медленное овладение "идеей-объектом" (такое составное понятие было вынесено в заглавие одного из проектов Лиз Сарфати, посвященного России). Эта экспозиция, как и предшествовавшая ей книга (1) посвящена России. Это не просто тема, это страна, огромная как континент. В ней теряешься, в ней находишь себя. Лиз Сарфати ездит туда с юности. Она прожила там много лет, знает язык, и не цепляется за видимость, за внешние знаки богатства и нищеты, не делает модных лубочных картинок. Снимая, таким образом, показывая вещи, Лиз Сарфати позволяет увидеть их изнанку, делает светочувствительной их историю.
Красное. "Первые фотографии, которые я сделала в России - это были вокзалы. Когда я приезжаю в город, я в первую очередь направляюсь туда. Я смотрю, как люди передвигаются. Затем я быстро иду к магазинам, захожу с черного хода, там, где подъемники. Затем - архитектура: здания, лестничные клетки, лифты, коридоры. Вертикали, горизонтали, и никогда - декор. И никаких красок, которые как кровь приливают к лицу. В России нет красного. Когда в изображение вклинивается красный цвет, оно делается разрозненным. Я избегаю этого. Это плохо, это омерзительно. Любители эстетизма очень много играют с красным".
Земля и небо. "На моих работах нет неба. Небо пустое. Мои работы тяжелые, полные. В противоположность легкости и прозрачности. Небо открытое. А нужно сделать работу завершенной, чтобы заставить зрителя смотреть. Если вы сделаете ее открытой, она превратится в пустоту. Вот почему я лучше себя чувствую, снимая интерьеры. Либо уличные виды, ограниченные архитектурой. Все мои работы начинаются от земли, от почвы".
Норильск. "Этот промышленный город на Крайнем Севере сегодня закрыт для иностранцев. Я никогда не видела другого такого города. Он поражает, не как предвестник апокалипсиса, но как город, который выстраивает вещи в новом порядке. Это словно представление, которое Россия дает на огромной сцене. Нет нужды вклеивать куски - все и так хорошо".
Правильная позиция. "На заводе можно ругаться с бригадирами, наблюдать за рабочими и за машинами. Я фланирую. Это привычка, выработанная телом. Я выбираю верную позицию. Физически и человечески. Нужно расположиться так, как прячется лиса в лесу".
Замаскированный пейзаж. Когда я фотографирую, я держу в голове предыдущий и следующий кадры. Работа состоит в конструировании деталей, сегментов, все в голове. Я не беру вещь такой, как она есть. Мне часто кажется, что я проникаю в мозг другого. Всю свою жизнь моя мать писала книгу, о своем личном понимании Бориса Виана (Boris Vian) которая так и не была издана, а называлась " Тихое приближение замаскированного пейзажа". Я хотела бы украсть у нее это заглавие".
Промокательная бумага. "Я исхожу из одной посылки: всегда снимать вещи, которые кажутся мне фундаментальными. Как, например, на картинке из душа, где ребенок собирается мыться. Картинка - это вызов, и когда на нее смотришь, именно такое впечатление создается, ведь все сводится к первичным жестам. Вот почему я стремлюсь вытравить все лишнее, чтобы вещи были одновременно физическими и внутренними. Постоянно меняю социальный ракурс на личный, получается нечто вроде промокашки между двумя историями".
Стул. "Вот этот стул (стул в саду кафетерия "Liberation"); его можно увидеть где угодно. Он ничего не говорит. Вот почему мне кажется, что я нахожусь в зрительной тюрьме. Там (в России), я дышу свободно. Пространство (индивидуальное или коллективное) всегда нагружено, освоено. Это то, что мне нужно. Мои работы говорят, что это существует, в них мое желание обретает голос. Я много путешествовала, но такое можно найти только в России. В этой стране сушат пластиковые пакеты на бельевых веревках: их называют пеленками для трупов".
Заселенность. "На многих моих фотографиях человек отсутствует. Но это весьма "заселенные" картинки. Прибавь к ним человека - и получится анекдот. Своим присутствием человек приписывает вещи разные значения, а саму вещь сводит на нет. Вот душ. Он самодостаточен. Человек за ремонтом душа, чинит трубы. А если показать, как человек моет руки, то пропадет всякий интерес. Много поснимав людей, я обнаружила, что они всегда делают одно и то же: поворачивают голову, чешутся. Мне не хочется шпионить за ними".
(1) Acta est, издательство "Phaidon".
