Если бы критики администрации Буша (Bush) были правы, то Россия и Америка давно бы уже находились в окопах новой гонки вооружений. Однако все наоборот. Несмотря на то, что 13 декабря прошлого года президент Буш вышел из Договора по ПРО, который ограничивал для обеих сторон создание систем противоракетной обороны, Москва и Вашингтон продолжают вести переговоры о ядерном разоружении. Их целью является подписание во время встречи Буша и Путина в мае рамочного соглашения. В предстоящие десять лет обе стороны сократят количество своих боеголовок до 1 700-2 200 единиц. Это, примерно, составляет половину того, что предусматривал Договор СНВ-2, который был подписан в 1993 году Борисом Ельциным и Джорджем Бушем-старшим, но который так никогда и не вступил в силу.
Первоначально Вашингтон не хотел нового договора с Россией по вопросам разоружения. В связи с визитом Путина в Америку в ноябре 2001 года президент Буш неоднократно заявлял о сокращении вооружений в одностороннем порядке. Многие в администрации считали, что обе стороны сократят свои арсеналы до уровня, который отвечает их национальным интересам. Это должно было быть скреплено рукопожатием. Америка, тем самым, сохраняла бы в своих действиях максимальную гибкость. Однако президент России настоял на подписании договора. Тем самым, должна быть гарантирована ожидаемая с обеих сторон стабильность. Первоначально верх удалось взять ведущим членам правительства Буша, которые видели в качестве цели американо-российских переговоров в подписании "кодифицированного соглашения", которое бы не влекло правовых обязательств, однако в итоге победу одержала группа, сложившаяся вокруг государственного секретаря Пауэлла (Powell). Ее цель - подписание документа с обязательствами в области ядерного разоружения, имеющими правовой характер. Этот документ должен быть ратифицирован американским Сенатом и российской Думой. Таким образом, Вашингтон сделал решительный шаг в сторону Москвы.
Президент Буш проявил твердую волю в том, чтобы отказаться от концепции "взаимного гарантированного уничтожения", которая появилась в годы "холодной войны". В пользу этого действительно есть хорошие аргументы. В мире, в котором Россия больше не рассматривается в качестве противника Америки, и где в то же время появляются новые угрозы в связи с распространением оружия массового уничтожения, есть смысл, с одной стороны, заняться ядерным разоружением, а с другой, - позаботиться о защите от ракет противника. Москва и Вашингтон, очевидно, достигли в настоящее время прогресса в попытках создания новых рамок стратегического характера. Должно быть подписано не только соглашение о ядерном разоружении. Обе стороны стремятся, тем самым, к транспарентности, к достижению доверия в области противоракетной обороны. Это предполагает обмен информацией, как и проведение инспекций на местах. Не исключается даже сотрудничество в разработке новых оборонительных систем. Однако будет ли до мая месяца достигнуто единство взглядов по этим вопросам, сказать трудно. В любом случае, в области противоракетной обороны, в отличие от ядерного разоружения, будет принят не правовой, а только политически обязывающий документ.
Несмотря на позитивное развитие ситуации, не все так хорошо. Дело в том, ядерное разоружение не может заходить столь далеко, как это может показаться. Во-первых, США изменили существовавшие до сих пор правила подсчета. Они говорят теперь о том, что сокращению подлежат ядерные боеголовки, которые находятся в "непосредственной эксплуатации". Это значит, что в число сокращаемых боеголовок не попадает 400 боеголовок, которые выведены из эксплуатации. Во-вторых, большинство из тех боеголовок, которые выводятся из эксплуатации в войсках на длительный период, должны быть, например, не уничтожены, а складированы. Какая доля должна приходиться на такие боеголовки, пока не установлено.
Есть две важные причины такой американской политики. Одной из них является то, что Вашингтон, в частности, хотел бы понизить значение ядерных вооружений, но одновременно сохранить максимальную гибкость в своих действиях. Стратегический ландшафт, говорят сторонники такой политики, может в настоящее время изменяться значительно быстрее, чем это было в годы "холодной войны". Во-вторых, ядерное разоружение наталкивается на бюрократические препоны. Долгие по времени сокращения до более низкого уровня неизбежно поставили бы вопрос, а целесообразно ли для США сохранять триаду, состоящую из ядерного оружия сухопутных сил, ядерных ракет морского базирования, а также ядерных бомб на стратегических бомбардировщиках военно-воздушных сил. Однако в настоящее время ни один из видов вооруженных сил не готов отказаться от своего ядерного компонента.
Поэтому действительность видится в двойном свете. С одной стороны, бывшие враги по "холодной войне" Россия и США демонстрируют значительный прогресс в деле создания новых стратегических рамочных условий. Твердая воля США найти в ней важной место для системы противоракетной обороны не привела к возврату к гонке вооружений. С другой стороны, ядерное разоружение не достигнет тех масштабов, которых оно, собственно, могло бы достичь, поскольку США хотели бы держать открытыми варианты для своих действий в будущем, а виды американских вооруженных сил преследуют свои собственные интересы.
