Если и необходимо различать исторические причины регионального палестинского терроризма и глобального терроризма Аль-Каиды, то невозможно отделить друг от друга взаимозависимые и похожие эффекты, характерные для этих явлений после 11 сентября. Теперь уже на Ближнем Востоке идет беспощадная и неудержимая война между двумя народами-врагами. Хроника этих дней представляет впечатляющие цифры: сотни убитых и раненых каждый час, с одной и с другой стороны, человеческие бомбы, безжалостные снайперы, смертные казни, школы с распростертыми на полу детьми, уничтоженные пиццерии и рестораны, опустошенные яростью ракет и танков целые поселения и лагеря беженцев.
Уже нет смысла выяснять, кто жертва, а кто агрессор. Трупы арабов и евреев смешались и неотличимы один от другого. И на сегодняшний день два авторитетных заявления не оставляют надежд на ближайшее будущее. Дэвид Ягер (David Jaeger), израильтянин, обратившийся в христианство и являющийся сегодня высоким сановником в дипломатической службе Ватикана, не питает особых иллюзий: "Я не вижу ближайших политических перспектив. Израильское правительство и палестинцы - это как два локомотива, которые на полной скорости мчатся друг на друга".
Еще более шокирующим в силу своей специфичности является приватный, но оттого не менее безжалостный разговор между бывшим мэром Иерусалима Тедди Коллеком (Teddy Kollek), и палестинским националистом из Вифлеема. Палестинец говорит: "Мы никогда не оставим вас в покое, мы войдем в ваши дома и убьем ваших детей. Бывший мэр, еврей родом из Нью-Йорка, холодно отвечает: "Это правда, у вас есть возможность не дать нам жить спокойно. Но знай, что каждый из моих сыновей убьет одного из твоих". Чтобы пережить нечто подобное в истории и мифологии, необходимо вспомнить резню между враждующими семитскими племенами из Ветхого Завета или о легендарных подвигах Магомета, когда он предвещал изгнание христиан и иудеев со святой земли Аравии, которые, будучи монотеистами, были признаны более неверными, чем идолопоклонники-политеисты.
Конечно, подспудная и многослойная энергия библейского мифа оказала свое влияние на адептов сионизма, пусть даже самого светского и просвещенного. Возвращение на землю обетованную, возрождение избранного народа в восстановленных границах Израиля, решение возродить за стенами Иерусалима царство Давида - все это составляет мучительную и грандиозную эпопею современного еврейства. Но Коран, пророк Магомет, исламизированный архангел Гавриил, - до каких пор они будут стоять во главе антиеврейского движения палестинских националистов? До каких пор будет проходить мистический импульс за двумя военно-политическими организациями, рожденными по воле не столь уж религиозного мусульманина?
В высшей степени двуличный жуир, наделенный богатой фантазией талантливый авантюрист, который смог соединить ничто с фикцией всего, восточные дела с международной дипломатией, динамит с оливковой ветвью, нефть с терроризмом, светскую революционность с показной умеренностью и готовностью к переговорам с дьяволами и святыми всего мира. Список охватывает имена от Хрущева до Тито, от Мао до Кастро, от Клинтона до Андреотти, вплоть до коварных сатрапов из Ливии, Иордании, Сирии и Аравии, многие из которых предпочли бы почитать его мертвого, чем ненавидеть живого. Одним словом, я говорю об Арафате. Ясир, как называют его близкие, то есть "спокойный", "простой", "без проблем", или же Абу Аммар, то есть "отец основатель", как чествуют его те, кто всегда видел в нем инженера гипотетического государства, генералиссимуса блуждающего войска, главу общественной администрации, расположенной только на бумаге.
Арафат, или, если желаете, Аммар, это как сказать - неустанный созидатель, эндемический разрушитель, вечный реконструктор. Своего рода бессонный Сизиф в современной арабской мифологии. Даже Аль-Каида, как кажется, появилась из ребра созданий Арафата. Сегодня, однако, по сравнению с Аль-Каидой, палестинская ситуация кажется перевернутой: Усама больше не чудовищный пасынок, но защитник и вдохновитель этой потерянной и страдающей земли.
Новое созвездие палестинских повстанцев сконденсировалось и зажглось как лава в раскаленном потоке, исходящем из панисламских кратеров после 11 сентября. И все же, несмотря на кажущееся сходство, ничто так не отличается по идеологическим истокам, политическим идеям, социальному положению адептов, да и по самим фигурам основных лидеров, как Организация по освобождению Палестины и Аль-Каида.
С палестинской стороны - инспирированный, ремесленный, региональный, временный терроризм, в некоторых проявлениях даже чем-то подобный марксизму, более политический, чем религиозный, нацеленный на привлечение внимания к проблемам нации, перечеркнутой насилием, и к "незаконному" возрождению Израиля на арабской земле. Этот терроризм, по существу своему тактический и прагматичный, напоминает терроризм ирландцев или басков, намеренный с помощью бомб ускорить территориальное или государственное решение проблемы, которую бомбы сами по себе, в любом случае, не смогут решить до конца. Человеческий материал, завербованный Арафатом, состоит из бедноты, выходцев из лагерей беженцев Ливана и Иордании, из палестинских диаспор, рассеянных по арабским пустыням, среди которых очень мало образованных людей, а в основном отчаянные и ничего не имеющие юноши.
Аль-Каида - совсем другое дело. Эта организация родилась богатой по воле богача, связанного с делами королевской семьи Саудовской Аравии. Пусть даже вдохновленная борьбой исторически палестинского терроризма, Аль-Каида с самого своего зарождения приобретает собственные оригинальные черты. Она объединяет Коран с компьютером, методы и службы многонациональной организации с яростью теологических учений; это организация не ремесленная и не светская, а фабричная и мистическая; кораническая в душе и западная в технике; средневековая и постмодернистская.
Кроме того, она не имеет ни строго ограниченной географической цели, как освобождение Палестины, ни главного и изолированного врага, как израильские евреи. Она тотальна в своих амбициях, поскольку предполагает утверждение новой воинственной исламской империи от Атлантического до Тихого океана. Она тотальна и в выборе врага: не израильский солдат, а весь западный и иудейско-христианский мир как средоточие зла. Есть даже чисто физическое различие между язвительным Ясиром и таинственным Усамой. Метр шестьдесят - рост первого и метр девяносто - второго. Один - с неухоженной бородой вечно больного, у другого - борода длинная, жреческая, как у вдохновенного средневекового проповедника, которому только автомат Калашникова на боку и часы "Rollex" на запястье придают чуть осовремененный вид.
Насколько один кажется неопрятным, подобным хамелеону, шарлатаном, торгующим бомбами, если представится случай, настолько другой строг и дидактичен: Коран, ставший неуязвимой плотью и универсальным словом. Не исключено, что без ограниченного и депрессивного палестинского терроризма 70-х, не родилось бы богатого и разнообразного по средствам терроризма Аль-Каиды 2000. Без пленяющего предшественника, без Арафата, может быть, и не появился бы демонический наследник, углубивший антиамериканский и антизападный джихад. Это родство, или же взаимозависимость между двумя противоположностями, объединенными, однако, общим сходством: лидерство над воображаемым.
Ясир всегда был президентом несуществующего государства, как и Усама вот уже десять лет - император империи, которую никто, и меньше всего сами арабы, не дал бы ему во власть. Можно, на самом деле, сказать, что между ничем и террором есть определенное притяжение, и даже симбиоз. Разве не были синонимами в великой русской литературе и в самом обществе царской России, термины "нигилист" и "террорист"? Такая эквивалентность между националистическим терроризмом и аскетическим нигилизмом прозвучала громко и совсем недавно в вымышленной исламской Палестине: той самой, которую религиозные эпигоны Организации по освобождению Палестины, некоторое время назад агностической и "возрожденческой", хотели бы создать с помощью взрывных устройств у камикадзе, вдохновляемыми скорее телевизионными проповедями Усамы, чем лукавыми улыбками Ясира. Часто, и не совсем неверно, говорится о том, что Арафат сегодня - двойной узник, с одной стороны, - танков Шарона, а с другой, - экстремистов Хамас. Говорится также, что он, будучи хитрецом, использует наилучшим образом и с определенной психологической опытностью это свое положение человека, стиснутого и шантажируемого двумя враждующими типами фундаментализма.
Отчасти это так, отчасти нет: с ним никогда не понятно, где скрывается неощутимое семя правды. Но неоспоримо, что Интифада постепенно становится хроническим терроризмом, кораническим нигилизмом, талибанизированным камикадзизмом , в тот момент, когда, благодаря, не в последнюю очередь, Шарону, апокалиптический образ бен Ладена начал преобладать над серой физиономией Арафата даже в секторе Газа и Иордании. Может статься, что "афганское" обострение Интифады, теперь уже превратившееся в самоубийственную и убийственную войну, может в очередной раз помочь такому мастеру по чудесам и трюкам, как Арафат, уцелеть на острие лезвия.
Полная анархия, хаос, "спасайся, кто может" часто становились естественным элементом его авантюрной жизни и бесчисленных и необыкновенных спасений. Остается тот факт, что после 11 сентября, после развязывания афганской войны, которая теперь стремится пересечься с ближневосточной, харизма, символический абсолютизм и колдовская власть Арафата над воинственной жертвенностью арабского мира, потерпела неожиданное и значительное падение. Истощенный облик антихристианского сарацина, героя средневековой войны против западных крестоносцев постепенно оборачивается статуэткой дипломата, и псевдовоенного хитреца Арафата.
Пока в террористических кузницах Дженина увеличивалось, во имя джихада и Усамы, количество юных мучеников-самоубийц, лицемерный образ стареющего Моисея палестинского разлива претерпевает постоянное падение величия. Ему не помогла даже атака на Америку, традиционную покровительницу Израиля, отпразднованная на улицах сектора Газа, как божественное проявление справедливости и мести. Это нападение затруднило классическую и двуличную тактику Арафата: одной рукой бросать бомбу на Израиль, а другой протягивать ветвь мира Америке. Теперь Арафат обречен на упрямую и слепую политику против насилия и террора Ариеля Шарона.
Странным и парадоксальным образом, но в то время как репрессии государства отнимают голоса и одобрения у Шарона в Израиле, палестинская война очищает и наполняет новыми силами образ Арафата. Он, как кажется, достиг конца своего долгого пути по темноте, в которой не видно ничего, кроме пропасти без надежды или же, чудо из чудес, очередного возрождения арабского феникса. Осада в собственном бункере, окруженном израильскими танками, может вернуть Арафату образ мученика, который у него отнял Усама. И теперь, в эти решающие часы, когда не понятно, выберется он из этого бункера живым или нет, победит или будет побежден, самое время думать и говорить вместе с Арафатом: "выживем - увидим".
