Ее звали Вера, и она является подтверждением афоризму, согласно которому за спиной великого мужчины всегда стоит еще более великая женщина. Родившаяся в Санкт-Петербурге в еврейской семье, принадлежавшей к высшему обществу, безгранично интеллигентная и образованная, она посвятила 52 года своей жизни своему мужу - Владимиру Набокову, которому прощала все измены, обвиняя в них себя. Она сделала все для того, чтобы его литературный гений стал известен всему миру, и спасла от огня рукопись "Лолиты". Ее останки покоятся под надгробной плитой с эпитафией "жена, муза и агент".
С 1948 по 1959 год русский по происхождению профессор, которого звали Владимир Набоков, пользовался особенным влиянием в Корнуэльском Университете. Любопытно, особенно, если принять во внимание проделанный им до этого путь, но эта известность не имела никакого отношения к его литературной деятельности, а скорее к другим, несколько шокирующим, фактам. В отличие от других преподавателей литературы, Набокову нравилось перед своими студентами громить произведения великих гениев, и он совершенно спокойно мог заявить, что "Братья Карамазовы" - это плохой роман, или что Сервантес (Cervantes) не был знаком с атмосферой, в которой разворачивались события "Дон Кихота". Утверждения подобного рода всегда выходили за рамки общепринятой точки зрения и, быть может, именно благодаря им, писатель был особенно привлекателен для своих молодых учеников.
Тем не менее, больше всего комментариев вызывал тот факт, что он никогда не появлялся на занятиях один. Автомобилем, на котором он приезжал в университет, управляла седовласая дама; лишь поставив машину на стоянку, она подавала Набокову руку и следовала за ним в аудиторию. Там она садилась в первом ряду или на кафедре, по левую руку от писателя. И в том и в другом месте таинственная дама сохраняла полнейшее молчание на протяжении всего занятия, в то время как профессор обращался к ней "мой ассистент" и просил выполнить такие специфические поручения, как изобразить мелом на доске женскую голову или найти определенную страницу из произведения, которое Набоков комментировал. Утонченная, с волосами цвета платины и необыкновенно белой кожей, эта женщина не замедлила превратиться в референта, необходимого в Корнуэле, приумножая истории о своей истиной роли.
Конечно же все знали, что она была женой Набокова, но вот объяснение ее присутствия в классе давались самые различные. Некоторые студенты думали, что на самом деле она была матерью профессора, а не его женой. Были и такие, которые утверждали, что она была своеобразным телохранителем, и в ее сумочке лежал пистолет, чтобы в случае необходимости применить его; а кто-то просто считал, что она просто представляла собой барьер для молоденьких студенток, пытающихся чересчур приблизиться к преподавателю. А так как иногда проверяла экзаменационные работы, а несколько раз даже заменяла Набокова, читая вместо него лекции, то неудивительно, что всевозможные домыслы лишь росли.
Действительность же, тем не менее, была гораздо проще и одновременно бесконечно глубже, чем могли себе представить ученики и коллеги русского эмигранта по Университету. Вера Слоним, именно таким было имя этой особенной женщины до замужества, родилась в 1902 году в Санкт-Петербурге в богатой еврейской семье. В 1921 году, когда стало очевидно, что коммунистическая диктатура в России укрепляется, семья Веры покинула страну, впереди их ждала полная приключений одиссея, которая вполне могла бы стать основой для приключенческого фильма. После бесконечных поездок по Европе, которая, казалось, могла со дня на день стать узницей большевистской революции, семья Слонимов наконец поселилась в столице Веймарской республики - Берлине, одном из излюбленных мест эмигрантов из России, так же как и Париж. Именно в германской столице Вера познакомилась с Владимиром Набоковым, выходцем из семьи российских либералов, которую большевистская революция также заставила выбрать изгнание.
В отличие от остальных эмигрантов, Набоковы отнюдь не были сторонниками самодержавия, всегда выступали за умеренные реформы, которые могли бы привести к социальной и политической модернизации России, а Владимир Дмитриевич Набоков - отец писателя, входил в состав Временного правительства, образованного после февральской революции 1917 года. Было очевидно, что, как убежденных и образованных демократов, в России Ленина единственной их участью могли стать лишь лагерь или пуля в затылок, и, вне всякого сомнения, они не были готовы смириться с подобной участью. Вера была очарована Владимиром Набоковым, а, кроме того, с самого начала их знакомства она поняла, что это был зарождавшийся литературный гений, которому надо было любой ценой помочь извлечь на свет весь тот талант, что был сокрыт у него внутри. Вера не была женщиной, которую невежество или домашние заботы отодвигали на второй план в тени блестящего мужа. Действительность была прямо противоположной. Во время обучения в Сорбонне Вера зарекомендовала себя великолепной и многообещающей студенткой. Теперь же, она, не раздумывая, оставила свою работу, чтобы целиком посвятить себя работе своего мужа, проза которого, на тот момент была тогда, по ее словам, "горячей и влажной". За все последующие годы Вера не сохранила ни одной копии научных работ, написанных ею в университете, но скрупулезно и педантично занималась перепечаткой, шлифовкой и сохранением страниц, выходивших из-под пера ее мужа. Она осознавала, что написанное им было далеко от совершенства, но с ее помощью он достигнет неоспоримых высот.
СУПРУЖЕСКАЯ НЕВЕРНОСТЬ
Преданность Веры была абсолютно осознанной, и, даже узнав в конце 30-х годов, что Владимир был ей неверен, она не поколебалась в своей верности ему. Напротив, Вера посчитала, что, если тот печальный эпизод и имел место, то это произошло по ее вине, и решила исправить эту проблему с присущим ей мастерством и деликатностью. То, что ей это удалось - вне всякого сомнения. Она смогла не только омолодить их брак, который, казалось, рушился и шел семимильными шагами к полнейшему краху, но, кроме того, убедить Набокова, что такой поступок был лучшим из того, что он мог сделать. Действительно, сам Владимир воздал ей вполне заслуженную хвалу, сказав, что всем, что он имеет, он обязан ей и без нее он был бы ничем.
Супружеская пара покинула Берлин в 1938 году, когда никто, кроме сторонников смирения, не сомневался в том, что очень скоро начнется вторая мировая война. Старый континент был достаточно ненадежным местом и безусловно должен был превратиться в ближайшее время в еще более худшее. Вера убедила Владимира переехать в Нью-Йорк, открыв ему так путь к славе, пришедшей спустя два десятилетия. В Соединенных Штатах ее роль жены была много важнее, потому что, по правде говоря, она никогда не смотрела на Америку, как на место для отдыха, а, скорее, как на площадку, с которой произведения ее мужа должны были начать подниматься вверх. Даже когда эта неутомимая женщина заболела воспалением легких и должна была оставаться в постели, она использовала свой постельный режим для того, чтобы перепечатывать на машинке написанное ее мужем, и ни разу не позволила ему оставить литературную деятельность, несмотря на то, что долги семьи становились иногда просто удушающими.
То, что Вера смогла сделать для их брака, возможно, для кого-нибудь и может быть оспорено - только не для Владимира Набокова, который, в прямом смысле этого слова, ей поклонялся и наделял ласковыми именами, например, называл ее "моя волшебная сказка" - но то, чем ей обязана история мировой литературы не приемлет никакой полемики, потому как это - многое. Именно Вера спасла "Лолиту" от огня, когда Владимир, уставший бесконечно переделывать рукопись, решил уничтожить ее, бросив в камин. Именно она была за рулем Олдсмобиля, на заднем сидении которого и было задумано бессмертное произведение, и именно она правила сцены из того повествования о запретной любви. Безусловно, это был шаг, стоивший ей самого сокровенного. Вера, противившаяся тому, чтобы их сын читал в детстве книги Марка Твена (Mark Twain), потому что в них были грубые выражения, читала, вычитывала и печатала на машинке это произведение, в котором рассказывалась об истории нездоровой любви почти старого преподавателя к девочке. В действительности же, при съемках фильма различие, существовавшее между двумя главными героями произведения, смягчили, превратив тем самым Джеймса Мейсона (James Mason) в просто взрослого человека, а Сью Лайон (Sue Lyon) в подростка, но оригинальный текст вступал - и так это поняла не только Вера, но и их современники - в утыканный шипами мир педофилии. Несмотря на все это Вера решила, что шедевр, подобный этому заслуживал быть спасенным от огня. Кроме того, она, по собственному признанию, опасалась, что незавершенное произведение будет преследовать Владимира всю оставшуюся жизнь, а этого она просто не перенесла бы.
ЛИТЕРАТУРНЫЙ АГЕНТ
Эпизод со спасением "Лолиты", свидетелем которому стал изумленный студент, увидевший как из дома выбегала жена Набокова, державшая в руках тронутую огнем рукопись и пытавшаяся затушить ее, был, вне сомнения, не единственной неоценимой услугой, которую Вера оказала своему мужу. Среди обязанностей, с которыми она великолепно справлялась, было и управление автомобилем семьи, и обсуждение контрактов с издательствами, к чему она подходила с жесткостью, способной вызвать зависть у самых коварных и нечистых из литературных агентов, и даже собирание материала для некоторых будущих произведений, так, она, например, записала свои воспоминания, касающиеся первых лет жизни их сына, для того чтобы Владимир смог написать "Память, говори". Если всего вышеперечисленного было мало, то можно добавить, что Вера занималась правкой рассказов, которые ее муж писал на немецком языке, редактированием итальянской поэзии, а когда ей было уже около 80-ти лет она начала работать над переводом на русский язык "Бледного пламени".
Ее преданность, тем не менее, не ограничилась лишь литературной деятельностью. Она настолько прекрасно понимала, что художника должно окружать полнейшее спокойствие, что позаботилась о каждой мелочи, которая могла сделать более удобной жизнь Владимира, даже нашла способ, благодаря которому бабочки, страстно коллекционируемые писателем, умирали как можно менее болезненно. В каждом случае Вера возлагала на себя обязанности, которые вызывали отвращение у ее мужа, но были необходимы для занятия литературным творчеством и прежде всего для его последующего обременительного успеха.
В отличие от других мастеров, полагающих, что их способности заслуживают оказания всевозможных услуг, и даже преклонения, Владимир ценил все, что делала для него Вера, и не переставал обращаться к ней с ласковыми именами, которые многим казались глупыми, но были доказательством глубокой любви писателя к своей жене. Она должна была понимать их именно так. Всю жизнь Владимир жаловался на свое одиночество, и, в какой-то степени, он был прав, но правдой было и то, что ему нравилось разговаривать, обсуждать, прогуливаться и смеяться только с Верой. Ее присутствие было столь необходимо для него, что он не мог ничем наслаждаться, если ее не было рядом. Однажды, он даже позволил ускользнуть особо ценному экземпляру бабочки, потому как Вера не находилась с ним, чтобы разделить этой ценной поимки.
Владимир Набоков умер в 1977 году, а Вера пережила его почти на 15 лет и ушла из жизни в 1991-ом. Все эти годы она не наслаждалась более чем заслуженным отдыхом. Напротив, она посвятила себя огромной работе, именно той, что все ждали от нее. Каждый перевод, каждое новое издание произведений Набокова было заботливо проверено вдовой, которая, кроме того, продолжала переводить книги своего мужа на другие языки, особенно на русский - язык, который она оставила в юности в знак непринятия диктатуры, угнетающей ее родину и приведшей к гибели десятков миллионов людей. В этом было больше дани памяти, нежели смысла; дани тому, кто был мужчиной всей ее жизни.
Совместная жизнь Набоковых может рассматриваться с разных точек зрения и не все их них, в действительности, будут положительными. Вне сомнения, не будет недостатка в тех, кто посчитает, что у Владимира была служанка, а не жена и потому его талант был своего рода паразитом на самоотверженной преданности Веры. Будет немало и тех, кто, с другой стороны, будут охвачены глубоким душевным волнением, подумав о женщине, занимавшей столько места в личной и профессиональной жизни писателя, достигнув почти полного симбиоза с ним.
Возможно ни одна из этих точек зрения будет единственной правдой. Тем не менее, настоящая любовь стоит выше всевозможных предрассудков и клише, и никто не может отрицать того, что Владимир и Вера были бесконечно счастливы, за исключением редких случаев, на протяжении всех 52-х лет совместной жизни. А такое, признаемся в том, происходит далеко не со всеми.
