Около полуночи 30 июня 1993 года три члена исламской фундаменталистской группировки ХАМАС сели в своем укрытии - пещере, расположенном в горах вблизи Хеброна, и начали читать Коран. На рассвете, когда с минарета мечети соседней деревни раздался призыв совершить утренний намаз, они встали на колени и обратились с молитвой к Аллаху, молитвой, которую всегда произносят мусульманские воины, перед тем как пойти в бой. Они надели чистые одежды, положили в карман Коран и начали долгий путь по вершинам гор и длинным, высохшим руслам рек, пока не достигли пригорода Иерусалима. В палестинских районах Восточного Иерусалима шли молча, чтобы их акцент, гортанный говор Газы, не вызвал подозрений. По пути они останавливались в каждой мечети, чтобы помолиться. Когда наступила ночь сели в автобус, полный пассажиров-израильтян, которые направлялись в Западный Иерусалим.
Когда водитель пресек их попытку захватить автобус, они попытались взорвать бомбы кустарного производства, которые были при них. Детонаторы не сработали, а потому они выхватили пистолеты и открыли стрельбу. Пули ранили пятерых пассажиров, в том числе и одну женщину, которая позже скончалась от полученных ранений. Мусульмане бежали из автобуса, захватили на светофоре машину и заставили ее водителя везти их в Вифлеем. Израильские службы безопасности остановили их на одном из военных кордонов, во время перестрелки погибли двое захватчиков и их заложник. Третий захватчик, которого я буду называть С., был ранен в голову; он находился в коме два месяца, его перевозили из одного израильского госпиталя в другой. Потом было объявлено, что наступила клиническая смерть, и израильтяне отправили его в сектор Газы, чтобы он умер в окружении своих родных. Но С. поправился, и когда мы, по прошествии пяти лет, познакомились с ним, рассказал мне свою версию событий. К этому времени он уже был женат, у него было трое детей.
В Газе С. считают молодым человеком, который "отдал свою жизнь за Аллаха" и которому Аллах "вернул эту жизнь". Он позволил мне пройти в дом, окруженный высокой цементной стеной, которую сам укрепил еще и железом. Мы сели в большой, просто обставленной гостиной, на стенах которой были написаны строки из Корана. Еще на одной из стен висел плакат с изображением зеленых птиц, летящих на фоне пурпурного неба - символ палестинских добровольцев-самоубийц.
С. только что исполнилось 27 лет. Он худой и ходит, немного прихрамывая - единственное свидетельство о том, что произошло. Я задаю ему вопрос о том, когда и почему он решил стать добровольным мучеником. "Весной 1993 года я начал настоятельно просить наших военных руководителей, чтобы они позволили мне участвовать в одной из операций", - рассказывает он.
"Что Вы почувствовали, когда узнали, что Вас выбрали и Вы сможете принять мученическую смерть?", - был мой вопрос. "Аллах пообещал то или другое своим детям. А потому, нажав на детонатор, ты можешь тут же открыть себе врата рая; это самый короткий путь на Небеса".
С. был одним из одиннадцати детей семьи среднего достатка, вынужденной в 1948 году, во время арабо-израильской войны, которая началась сразу же после создания государства Израиль, перебраться из Махдала в лагерь беженцев в Газе. Он вступил в ХАМАС, когда был еще совсем молод, и стал одним из уличных активистов. В 1989 году он дважды находился в израильских тюрьмах. Один из его братьев отбывает пожизненное заключение в Израиле.
Я прошу, чтобы С. рассказал мне о своих мыслях, перед выполнением той миссии. "Мы чувствовали благоговение", - говорит он. "Мы говорили друг другу, что, если бы израильтяне знали, насколько мы счастливы, они засекли бы нас до смерти. Это были самые счастливые дни моей жизни".
С. показал мне видеопленку с записью конечного плана проведения операции. На рябой пленке можно было разглядеть его и других спорящих молодых людей, вовлеченных в ритуальный диалог вопросов и ответов о блеске мученической смерти. Держащий в руке пистолет С. идентифицировал себя с членом "Аль-Касам" - военного крыла ХАМАС, одной из двух исламских палестинских организаций, финансирующих подобные самоубийства (другая группировка - это "Исламский Джихад"). "Завтра мы станет мучениками", - произнес он, глядя прямо в объектив камеры. - Лишь верующие знают, что это означает. Я возлюбленный мученической смерти".
Найти людей, готовых рассказать о деталях таких действий, было не просто. Меня предупредили, что моя попытка постараться понять суть миссий, совершаемых самоубийцами, опасна. Наконец, когда люди, сопровождающие меня, проверили мои "верительные грамоты", - самым главным было то, что я мусульманин и из Пакистана, - они позволили мне встретиться с членами ХАМАС и "Исламского Джихада", которые могли мне помочь с проведением расследования.
"Мы станем говорить с тобой, чтобы ты смог объяснить [другим] исламскую составляющую этих операций, - сказал мне один человек. - Даже в исламском мире есть многие, не понимающие этого". Наши встречи, организованные всевозможными посредниками, проходили по ночам, в кладовых каких-то лавчонок, в маленьких местных кафе, на пляже в Газе, заваленном мусором или в тюремных камерах. С 1996 года по 1999 год я разговаривал с 250 людьми, одними из самых воинственно-настроенных борцов за Палестину: с добровольцами, которые, подобно С., не смогли выполнить до конца свою миссию, семьями добровольцев-самоубийц и теми, кто их готовил к таким операциям.
НИ БЕЗГРАМОТНЫХ, НИ ПОДАВЛЕННЫХ
Ни одна из "человеческих бомб" - в возрасте от 18 до 38 лет - не походила на людей, склонных к суициду. Никто из них не был безграмотен, никто не жил в безнадежной нищете или был глуп, никто не был подавлен. Многие из них происходили из семей со средним достатком, и, в том случае, если они не были беглецами, имели выгодную работу. Больше половины из них были беженцами из той части, которую сейчас занимает Израиль. Двое из них были детьми миллионеров. Большинство носило бороду. Абсолютно все были глубоко религиозны.
Мне сказали, что для того, чтобы быть принятым к выполнению миссии самоубийства, надо иметь уверенность в религиозной законности совершаемых действий, в том, что они "санкционированы" исламской религией, данной Господом. Многие из этих молодых людей знали на память весь Коран и были знатоками самых тонких деталей исповедования Ислама и исламского права. Но их знание христианства коренилось в истории средневековых крестовых походов, и они полагали, что иудаизм и сионизм - это синонимы.
Когда они разговаривали, то все использовали одни и те же фразы: "Запад боится ислама", "Аллах пообещал нам полную победу", "это написано в Коране", "исламская Палестина будет освобождена". И все направляли свой неприкрытый гнев против Израиля. Не раз и не два я слышал, как они произносили: "Израильтяне унижают нас. Они заняли нашу территорию и отрицают нашу историю".
Большинство из тех с кем я разговаривал, попросили сохранить их имена в строжайшем секрете; они настаивали на том, чтобы я не ставил даже их инициалов. "По мелочи, подобной этой, службы безопасности (израильские) смогут узнать меня", - сказал мне один из собеседников. Большинство из них говорило на арабском языке, и все совершенно спокойно рассказывали об операциях, твердо убежденные в правильности их цели и способах ее достижения. Когда я задавал им вопрос о том, не испытывают ли они угрызений, убивая мирных людей, они незамедлительно отвечали: "Израильтяне убивают наших детей и наших жен. Это - война, и страдают невинные".
Первый акт подобного самоубийства члена исламско-палестинской группировки имел место на Западном берегу реки Иордан в апреле 1993 года; последний - в марте 2002 года. Между этими двумя датами взорвалось 85 "человеческих бомб"; ответственность за проведение 48 операций взял на себя ХАМАС, за 25 - "Исламский Джихад". Шесть недавних актов самоубийства были проведены организацией "Бригада мучеников Аль-Аксы" - одной из националистских группировок, и два - еще одной националистской группировкой: "Народным фронтом освобождения Палестины" (PFLP). Ответственность за проведение трех операций никто на себя не взял. В результате этих актов погибло 265 и было ранено более 2000 израильтян.
Яхия Аяш (Yahya Ayash) - студент-инженер с Западного берега реки Иордан, ставший настоящим мастером по изготовлению бомб - первым предложил использовать "человеческие бомбы" при проведении военных операций ХАМАС. (Погибший премьер-министр Израиля Ицхак Рабин, убитый израильским экстремистом, назвал Аяша "инженером", и это имя стало его прозвищем на палестинских улицах). В одном из писем, написанных в начале девяностых лидеру ХАМАС, Аяш рекомендовал использование "человеческих бомб", как самой болезненной формы причинения вреда израильским оккупантам. Согласно источникам в ХАМАС, Аяш сказал: "Мы платим слишком высокую цену, когда пользуемся только пращой и камнями. Нам необходимо оказывать больше давления, сделать так, чтобы цена оккупации, выплачиваемая человеческими жизнями, стала более высокой, чтобы она стала еще невыносимее". Убийство Аяша в январе 1996 года, в совершении которого все в основном подозревают израильские службы безопасности, вызвало целую волну террористических актов самоубийц.
В качестве оружия массового поражения, "человеческая бомба" стоит недорого. Один из офицеров палестинской службы безопасности отметил, что, за исключением молодого добровольца, нужны лишь гвозди, порох, батарейка, переключатель и короткий провод, ртуть (которую очень легко достать из градусника), ацетон и стоимость одного пояса, достаточно широкого для того, чтобы в нем могли поместиться шесть или восемь мешочков с взрывчаткой. Самым дорогим элементом в подготовке проведения подобной операции является билет на какой-нибудь транспорт, чтобы доехать до отдаленного израильского города. Общая стоимость одной обычной операции составляет приблизительно 170 евро. Организация, оплачивающая эту операцию, обычно выдает по 3000-5000 евро семье "человеческой бомбы".
Нехватки добровольцев для самоубийства - нет. "Самая большая проблема - избыток молодых людей, звонящих в нашу дверь, в надежде быть отправленными на такую операцию", - рассказал мне один из лидеров ХАМАС. "Очень сложно выбрать лишь нескольких. Те, кого мы отвергаем, приходят еще и еще, обвиняя нас, умоляя нас, чтобы быть принятыми".
ХАМАС и "Исламский Джихад" производят рекрутский набор юношей как потенциальных лидеров организации, но их военное крыло держится на добровольцах-мучениках для проведения операций. Обычно они отвергают молодых людей, которым еще не исполнилось 18 лет, тех, кто является единственным кормильцем в семье, тех, кто женат и имеет семейные обязательства. Если в число мучеников хотят записаться два брата, одного из них не принимают. Планирующий операцию следит за самодисциплиной добровольца, отмечает, насколько тот тактичен в общении с друзьями и благочестив в мечети. (Иногда случается так, что в качестве мученика священник может порекомендовать молодого человека, в котором отметит религиозное рвение). В течение недели, предшествующей операции, на двух "помощников" возлагается обязанность постоянно сопровождать будущего мученика. Они информируют руководителей о любом симптоме возникшего сомнения и, если молодой человек начинается колебаться, появляется инструктор для укрепления его духа. Отец Анвара Суккара (Anwar Sukkar), который вместе со своим другом Салахом Шакиром (Salah Shakir) провел такую операцию в 1995 году в Бейт Лид, с гордостью рассказывал мне: "Салах даже не моргнул, после того, как увидел моего сына, разорванного на куски; он не стал сразу взрывать себя, подождал пока соберется еще больше жертв".
