Збигнев Бжезинский являлся в 1977-1981 годах советником по вопросам национальной безопасности президента от Демократической партии Джимми Картера, был советником последующих администраций США. Урожденный поляк относился к числу ведущих сторонников жесткого курса в восточной политике США. Сегодня ему 73 года, он преподает в университете в Вашингтоне.
Последние 125 лет Германия и Россия в международной политике всегда относились к числу пяти самых значительных государств мира. Следовательно, отношения между Германией и Россией, были ли они хорошими или плохими, имели громадное международное значение. Для Европы в целом, как и для Америки, представляет большой интерес, как будут развиваться германо-российские отношения.
Но эти отношения находятся в настоящее время в совершенно новом контексте: оба государства нашли новый вариант самоидентификации. Кроме того, качество их власти в нынешнем мире сильно отличается от прошлого. Для Германии всегда было важнее членство в ЕС и НАТО. Это членство уменьшает страхи других европейских стран, что касается могущества Германии. Сама Германия доказала, что она является страной стабильной и успешной демократии. Одновременно ее роль в мире базируется на понимании того, что в настоящее время равноценным фактором международного влияния является не только военно-промышленное могущество, но и способность к общественным переменам, наличие новых технологий и возможность оказывать экономическое воздействие.
Российский контекст отличается от всего этого одним моментом. Россия - национальное государство, которое находится на переходном этапе из своего исторического прошлого, когда она была великой державой. Геополитические взаимосвязи выглядят неблагоприятными. На юге ей противостоит фаланга из 300 миллионов мусульман, озлобленных российской политикой в Афганистане и Чечне. На востоке России находится Китай - страна, в девять раз превосходящая соседа по численности населения и в пять раз - по экономическим показателям. Российское могущество до сих пор базируется по большей части на обладании оружием, применение которого может вызвать мировую катастрофу, но оно, между тем, не совсем подходит для политического применения. В других, современных аспектах могущества Россия является совершенно отсталой страной.
В этих условиях, вероятно, что расширение ЕС, как и новые дефиниции НАТО, могут привести к созданию более крупной зоны мира, которая должна находиться в системных и постепенно развивающихся отношениях с Россией. ЕС должен иметь в виду наличие особых соглашений по Калининграду. Для обеих сторон, без сомнения, заслуживает внимания и система постоянно углубляющихся российско-европейских отношений. В этом плане, можно, в частности, считать, что членство России в НАТО в ближайшем будущем невозможно. Однако однозначно желательны кооперативные отношения с НАТО, которые бы включали совместные действия, но когда бы совместные решения принимались не по всем вопросам. В результате может появиться более крупное трансатлантическое сообщество, в котором и Германия, и Россия смогут конструктивно реализовывать свои интересы.
Есть, конечно, некоторые препятствия. Если Россия сближается с Европой, то отживший, неосоветский режим Лукашенко в Белоруссии должен уступить место настоящей демократии. Учитывая тот факт, что Россия имеет сильное влияние на Белоруссию, Москве было бы к лицу способствовать демократическому переходу к настоящей независимости.
Негативно сказывается на европейской самоидентификации России недостаток в политических решениях в Чечне. В настоящее время, как Америка, так и Россия, пытаются стабилизировать ситуацию в Средней Азии, а само американо-российское сотрудничество является показателем масштабов изменений, происходящих на геополитической карте Евразии. Не в последнюю очередь, могли бы быть более эффективными и срочно необходимые мирные инициативы США на Ближнем Востоке, если бы они координировались, как со стороны Европы, так и России.
Некоторые замечания, которые я сделал во время германо-российской конференции в Москве, подверглись ожесточенным нападкам со стороны некоторых слушателей, особенно ведущих российских военных. Они рассматривают их как свидетельство американского стремления к гегемонизму, как вклад в развал Советского Союза.
Я утешаюсь мыслью, что это является симптомом тяжелого перехода от продолжительной фазы могущества к новым реалиям, когда Россия должна примиряться с фактом, что у нее нет иного выбора, кроме как сближаться с Западом. Ее геополитическое положение не дает ей другой более значимой альтернативы. В последнее время такие трудные процессы переживали в разной форме различные страны, и я по-прежнему надеюсь, этот тяжелый участок успешно преодолеет и Россия. Если она сделает это, то мир может долго не испытывать страха по поводу возможности новых германо-российских столкновений или негативных последствий германо-российского единения. До тех пор, пока Европа и Америка будут оставаться тесно связанными в трансатлантическом сообществе и будут продолжать последовательно и целеустремленно расширять это сообщество на восток, германо-российский диалог будет иметь совершенно новое историческое значение.
