-Как Вы интерпретируете факт американского вмешательства в грузинские дела?
Франсуа Тюаль: С одной стороны, это подтверждение прозападной ориентации Грузии. С другой стороны, можно усмотреть здесь желание воспрепятствовать распространению исламизма на Кавказе, Среднем Востоке, в Турции, и на Балканах. Очевидно, американское присутствие не по нраву Москве или Тегерану. Для России Кавказ является зоной ее давнего господства, еще с советских времен; для Ирана Кавказ - зона потенциального влияния. Все радуются американскому вмешательству, точно так же, как это было в Афганистане, но длительное американское присутствие в регионе таит в себе геополитический риск. Это может привести к активизации российской политики в Абхазии. Москва может пойти навстречу стремлению абхазов к воссоединению с ней, что позволило бы России утвердиться в Закавказье.
Москва могла бы пересмотреть осетинский вопрос и вопрос Джавахети. Если давление американцев в Панкисских ущельях окажется слишком сильным, это может вызвать резкую ответную реакцию со стороны России, обладающей сильным влиянием в этих регионах. Владимир Путин оказался в стесненном положении. Во-первых, есть дипломатические трудности: он должен поддерживать хорошие отношения с США, на равных. Во-вторых, есть трудности геополитического характера, и нужно избежать того, чтобы они вышли на первый план. Нужно помешать тому, чтобы дипломатические проблемы перетекли в проблемы геополитические.
- Как Вы объясните изменение союзнических отношений со стороны чеченцев?
- Следует избегать говорить об этом в терминах религиозной вражды. Чеченцы без колебаний могут вступить в союз с грузинами- христианами. В 1990 году они попытались сформировать абхазские части, чтобы воссоздать конфедерацию народов Кавказа, как в 1919 году. В 1990-е годы, с той же целью чеченцы начали войну в Дагестане, но ответ России был столь жестким, что им пришлось отказаться от этих планов. Сегодня у абхазов и чеченцев разные союзники.
- Каково, по-Вашему, будущее Грузии в этой ситуации тотального кризиса?
- Страну ждет настоящее разделение на кантоны, сегодня единой Грузии не существует. Я не вижу, каким способом центральная власть может получить контроль над ситуацией на периферии, но я не вижу и того, как Грузия могла бы исчезнуть. Видимо, страна останется зоной конфликта малой интенсивности, где все используют всех.
