Первез Мушарраф ведет сложную игру. Президент Пакистана балансирует между Америкой, в союз с которой вступил после 11 сентября, и исламистами, которые представляют грозную силу в Пакистане, а в прошлом были союзниками талибов. Мушаррафу нужна безопасность на границе, чтобы сохранить мир внутри страны
"Le Figaro". - Вы только что вернулись из Афганистана, куда впервые нанесли официальный визит три месяца спустя после молниеносной победы американцев. Но настоящая война начинается именно сейчас?
Первез Мушарраф. - Я должен отвергнуть это положение. Война окончена. Остается лишь очистить территорию страны от разрозненных групп террористов.
- Талибы в состоянии доказать, что они по-прежнему представляют собой угрозу? До такой степени, что теперь, когда американцы несут максимальные потери, как это ни парадоксально, Великобритания направила в страну 2000-ный контингент.
- Талибы больше не представляют собой реальной силы. Прибытие британского подкрепления означает лишь одно, то о чем я не устаю говорить: необходимо, чтобы солдаты международных сил вышли из Кабула, чтобы их можно было направить в самые отдаленные уголки страны. Нет другого средства, чтобы дать понять полевым командирам, что отныне они должны подчиниться центральной власти. Кроме того, нужно создать афганскую армию и полицию: эти многонациональные части должны поднять свое знамя в каждой провинции, а их развертывание должно доказать, что международный контингент - это не оккупационные войска. Итак, не стоит говорить о второй войне. Поговорим лучше о том, как снизить влияние местных "царьков" и передать реальную власть правительству в Кабуле.
- Чтобы международные силы присутствовали всюду, им понадобится подкрепление. А в большинстве стран отсутствует энтузиазм по поводу отправки новых контингентов.
- В Кабуле уже от 7000 до 8000 солдат. Достаточно оставить в столице 5000 человек, а остальных направить в провинции. Подкрепление станет необходимым лишь в том случае, если не удастся лишить сопротивление источников финансирования. Волонтеров всегда можно найти: достаточно им платить. ООН и богатые страны должны разделить между собой ответственность.
- Неприятие афганцами иностранной оккупации известна. Не рискуют ли солдаты международного контингента оказаться в положении Советской Армии, запертой силами сопротивления в своих гарнизонах и вызывавшей вокруг лишь ненависть?
- Советские войска вызывали к себе ненависть, поскольку они были завоевателями. Но сегодня солдаты международного контингента популярны, поскольку они помогают правительству, которое работает на благо страны и потому поддерживается населением. Наконец, у афганцев появилась надежда, потому что они знают, что международное сообщество занимается восстановлением страны.
- Не слишком ли короток мандат международных сил?
- С самого начала речь шла о шести месяцах. Но следует ориентироваться не на календарные даты, а на достигнутые результаты. Нужно дать время правительству освоиться во власти, разместить повсеместно своих чиновников и солдат, показать, что страна восстанавливается, что никто не забыт при распределении средств. Если международный контингент, гарант прогресса, уйдет слишком быстро, тогда межплеменные распри начнутся вновь.
- Следует убедить американцев в том, что они должны остаться. В 1989 году, когда советские войска были выведены, американцы поспешили уйти вслед за ними и оставили Афганистан на произвол судьбы.
- Я думаю, что урок 1989 года пошел впрок. В то время приоритетом Вашингтона была Европа. Афганистан был забыт в связи с падением Берлинской стены. Сегодня стратегическая картина полностью изменилась. Америка останется, поскольку фронт борьбы с терроризмом находится не в Европе, но в Центральной Азии.
- Не означает ли арест Абу Зубейды, одного из главарей Аль-Каиды в самом сердце Вашей страны, что сторонники бен Ладена легко могли скрыться на Вашей территории. К тому же, командование американских сил в Афганистане потребовало права на преследование террористов на территории Пакистана. Готовы ли Вы пойти на это?
- Все совершенно не так! Две наши армии организовали весьма эффективное сотрудничество: речь идет о том, что мы обмениваемся информацией и координируем совместные боевые операции. Всякий раз, когда это требуется, мы вмешиваемся со своей стороны границы, своими собственными силами. Не в интересах Америки и не в интересах Пакистана действовать иначе.
- Не боитесь ли Вы взрыва в Афганистане? Взрыва, который мог бы иметь опасные последствия для Пакистана, как государства: пуштуны по обе стороны границы могли бы создать собственное государство.
- Риск взрыва в Афганистане действительно вызывает беспокойство. Вот почему международное сообщество должно сделать приоритетом укрепление центральной власти. Прошло то время, когда империализм разного рода вмешивался во внутренние дела Афганистана. Сегодня укрепление афганского единства - в общих интересах. Что касается гипотезы создания Пуштунистана, то это старая история. Эта тема была актуальной, когда Советский Союз, имея свои виды на регион, манипулировал местными коммунистическими движениями.
- Что Вы ждете от будущего возвращения короля и от Лойа Джирги, ассамблеи племенных вождей, которая должна собраться в июне?
- Собрание Лойа Джирги - очень важное событие. Ассамблея должна подготовить почву для выборов, которые пройдут 18 месяцев спустя. Что касается бывшего короля, совершенно не важно, вернется ли он или останется в римском изгнании! Его присутствие в Кабуле не будет иметь большого значения.
- Не должна ли будет Лойа Джирга способствовать политическому объединению пуштунов, этноса, который составляет большинство, и в значительной мере поддерживал талибов? Сегодня временное правительство возглавляет Хамид Карзай, пуштун, но реальная власть принадлежит трем министрам Северного Альянса, представляющего народы, составляющие меньшинство.
- Очень важно, чтобы в Лойа Джирге было равновесие. Но я должен сказать, что господин Карзай очень хорошо справляется с возложенной на него миссией. Он - харизматический лидер и очень влиятельный политик. Нужно, чтобы господин Карзай продолжал работать, поскольку его фигура устраивает всех.
- Могут ли талибы быть допущены в Лойа Джиргу в составе пуштунской делегации?
- В Афганской мозаике невозможно сказать, кто является талибом, а кто - пуштуном. Это одно и то же. Талиб - это человек, который учился в религиозной школе. Я ничего не имею против такого опыта. Особенно, если нет других школ, где можно получить образование. Движение "Талибан" пришло к власти из-за насилия, которое принесли с собой другие этнические группы, которые в течение шести лет лишь грабили и убивали. Поэтому, когда талибы заявили, что они принесут порядок, их приняли за спасителей нации. Они взяли под контроль 90% территории страны, но так и не добились военной победы. Население пошло за ними, поскольку больше не могло терпеть гнета других. Но талибы, в действительности, не вывели страну к свету. Они оказались неспособными управлять ею, ввели повсеместную "талибанизацию", кончилось же все тем, что они также стали объектом ненависти.
- Как Вы думаете, кто такой бен Ладен?
- Ясно одно: события 11 сентября показали, что люди готовы умереть за него. Люди идут за ним, потому что не могут больше выносить бедности, отчаяния, бессилия. Бен Ладен дал своим ученикам проект, который оправдывал терроризм и предоставил им финансовые средства для совершения этих актов. Парадоксально, главной мотивацией воинствующих исламистов была не религия, а политика. Террористы, атаковавшие Нью-Йорк и Вашингтон, отнюдь не были набожными. Они нанесли удар не во имя Аллаха, формальной его причиной стал палестино-израильский конфликт.
- Что стало с бен Ладеном?
- Я думаю, что если он жив, то по-прежнему находится в Афганистане. К тому же, он изменил внешность, поскольку его лицо известно всем. Он перемещается в сопровождении охраны в несколько тысяч человек. Бен Ладен не мог инкогнито проникнуть ни в Пакистан, ни в какую другую страну вместе с другими боевиками. Но я думаю, что, скорее всего, он мертв. Либо он погиб под бомбами, либо скончался от болезни почек, которая столь тяжела, что нуждается в лечении диализом.
- После 11 сентября Вы совершили политический поворот на 180 градусов. Вы не только разорвали союз с талибами, Вы также запретили многие фундаменталистские организации и арестовали сотни экстремистов. Как это отразилось на общественном мнении Вашей страны?
- Мой народ со мной. Пакистанцы поняли, что я сделал правильный выбор и по принципиальным соображениям, поскольку я не действовал произвольно. Я атаковал лишь сектантские организации, которые проповедовали нетерпимость. Программы религиозных школ теперь взяты под контроль государства. Эти меры понятны простым людям, поскольку экстремисты никогда не пользовались настоящей поддержкой масс.
- Пакистанцы настроены проамерикански?
- Мы долгое время поддерживали стратегические взаимоотношения с Соединенными Штатами. На протяжении всей холодной войны Пакистан выступал на стороне Запада против Советского Союза. Эти связи лишь усилились, когда Советская Армия вошла в Афганистан. Но после победы, американцы исчезли. Пакистан остался один с тремя миллионами беженцев на своей территории и перед лицом Афганистана во власти анархии. Пакистанцы почувствовали себя брошенными.
- Именно тогда американцы вспомнили о проекте создания ядерного оружия в Пакистане и ввели санкции.
- Это решение Вашингтона было очень непопулярным. Америка не только оставила нас в одиночестве, наедине с афганскими проблемами, нас бросили на милость Индии, которая в пять раз больше Пакистана. Американцы в самом деле отделались от нас! И что Вы хотите, чтобы пакистанский народ думал об Америке после этого?
- Теперь, когда ваши страны - вновь союзники, какую компенсацию Вы надеетесь получить от Вашингтона? Снятие таможенных пошлин на текстиль, рост экономической и военной помощи?
- Конечно, мне хотелось бы продавать больше пакистанского текстиля! Но не стоит строить иллюзий, у американцев есть свое лобби в этой отрасли. Было бы наивным предполагать, что Белый Дом готов удовлетворить нашу просьбу, вопреки такому сильному лобби. Что касается экономической помощи, нам был обещан 1 миллиард долларов в качестве компенсации наших потерь в связи с событиями 11 сентября. Но этого недостаточно. Нам нужны деньги, чтобы осуществить реконструкцию нашей экономики. Наконец, помощь в военной сфере, - очевидно, что мы предпочли бы принять ее в дар. Но, учитывая наши нужды, нам приходится приобретать некоторое количество военной техники.
- Парижский клуб перераспределил ваш долг, который составляет 12 миллиардов долларов, на 38 лет, и это скорее проявление щедрости. Но ваш военный долг превосходит 24 миллиарда. Будете ли Вы добиваться его списания?
- Нет. Все, что мы хотим сделать - это осуществить экономические реформы, которые освободили бы нас от долговой ямы. Мы вынуждены расплачиваться за ошибки предыдущих правительств. Когда мы пришли к власти, в казне оставалось лишь 500 миллионов долларов резерва: это смогло бы покрыть лишь недельные расходы на импорт. Сегодня мы хотим одновременно выплатить наши долги и поднять уровень жизни пакистанцев. И мы добьемся этого.
- Террористы, убившие Даниэла Перла, журналиста "Wall Street Journal" и те, кто атаковал христианскую церковь, убив двух американцев, видели в качестве мишени одну лишь Америку? Или они также хотели нанести удар по Вашему режиму?
- Все версии возможны. Но я не думаю, что Америка была мишенью. Есть силы, которые хотят дестабилизировать мое правительство. Может быть, это месть Аль-Каиды. Но и наш восточный сосед может также быть замешанным в этих операциях. Индия не желает, чтобы мы осуществили реформы. В тот момент, когда экономика Пакистана начинает возрождаться, терроризм может стать "хорошим" средством, для того, чтобы разубедить иностранные компании вкладывать деньги в Пакистан.
- Есть ли у Вас чувство, что Вы являетесь мишенью? Как президент Египта Садат, который был убит за то, что заключил мир с Израилем.
- Это правдоподобный сценарий. Когда делаешь выбор в пользу жесткой политики, то идешь по ногам многих людей. И, хотя экстремисты составляют меньшинство в Пакистане, любой из них - всегда опасен.
- Цель Ваших политических реформ - установление демократии. Но до выборов в законодательное собрание, намеченных на октябрь, Вы хотите подтвердить свои полномочия на референдуме. Не является ли это первым шагом на пути к диктатуре.
- Вовсе нет. Моя цель - добиться победы демократии в Пакистане.
Решение референдума подтвердит, хочет ли народ, чтобы я руководил страной. Референдум усилит мои политические позиции и, напротив, ослабит моих противников. Ответив "да", пакистанский народ выскажет желание порвать с заблуждениями прошлого и поддержит мой проект демократических реформ.
- Но, сосредоточив две должности - президента и главы Генерального штаба в своих руках, армия оказывается "первой среди равных"?
- Моя цель - достичь равновесия властей. Чтобы упрочить демократию, мне нужны две силы: сила армии, и сила, которую дает мне народ. В течение 12 лет, с 1987 по 1999 год армия оставалась в своих казармах. Она оставила политикам управление страной и никогда не вмешивалась в их действия. Результат: Пакистан оказался на грани банкротства. Политики разрушили демократию. Армия - спасла страну.
- Пойдете ли Вы на отделение ислама от государства?
- Конечно же, нет. Раздел Индии произошел потому, что две нации, мусульмане и индусы, не могли сосуществовать. Но исламское государство не означает государства экстремистского. Ислам - религия терпимости, она признает права меньшинств и, как я уже сказал моему народу, я не верю, что грех может доставлять радость. Нет никакой причины отказываться от комфорта и счастья. К сожалению, некоторые верующие-невежды исказили лицо ислама. Из-за них общественное мнение на Западе начало путать ислам и терроризм. Нищета и невежество толкают людей к фанатизму. Нужно дать людям надежду на лучшее.
- Мир возмущается, когда израильская армия стреляет в палестинцев, но в Индии тысячи мусульман были убиты, и это не вызвало никакой реакции. Как Вы объясните это?
- Индия прославляет себя, называет себя величайшей демократией в мире. Но нет более нетерпимого общества. Индусы притесняют не только мусульман, но и сикхов, христиан, неприкасаемых. Индийская демократия - это блеф.
- Будучи мусульманином, как Вы относитесь к ежедневному кровопролитию между израильтянами и палестинцами.
- Убийство мирных граждан с обеих сторон - это ужасно. Но как достичь мира, когда обе стороны оставили здравый смысл? Для Пакистана решение очевидно: нужно выполнить резолюции ООН. Мы поддерживаем мирную инициативу Саудовской Аравии, которая предусматривает возвращение к границам 1967 года и признание Израиля всеми арабскими государствами в обмен на это. Если палестинцы и израильтяне не смогут прийти к компромиссу, решение должно прийти извне. Ибо только Соединенным Штатам по силам изменить ситуацию.
