Несколько дней назад, когда Израиль справлял один из самых важных иудейских праздников - Песах - во время праздничного обеда палестинским террористом-самоубийцей, вошедшим в ресторан, были убиты десятки израильтян. Пережившие эту трагедию рассказывают, что палестинец огляделся вокруг, внимательно посмотрел на посетителей и затем совершенно хладнокровно взорвал себя. В качестве ответного шага на это жестокое нападение и еще три, подобные ему, правительство Израиля отдало приказ о призыве двадцати тысяч резервистов с целью провести развернутую операцию против Национальной Палестинской Автономии, которая, согласно мнению Израиля, является инициатором и организатором этих террористических актов.
Неуверенность, отчаяние и недовольство каждого в отдельности и всех вместе израильтян очень быстро проникают в коллективное сознание. И вновь проступает странное внутреннее противоречие Израиля: с одной стороны - одного из самых сильных, с точки зрения военной и экономической, государств Ближнего Востока, с решительным упорством, отстаивающего свою землю. С другой стороны - бесконечно слабое государство, глубоко и даже трагично, с самого рождения переживающего неуверенность в своем завтрашнем дне на Ближнем Востоке. Сегодня видны оба эти момента: Израиль - крепко сжатый кулак, и, в то же время, пальцы его разжимаются и смотрят в разные стороны от отчаяния.
Прошу прощения за столь драматичное сравнение, но я пишу эти строки, находясь на "первой линии фронта", то есть сижу в одном из кафе своего района в коммерческом центре неподалеку от дома, где живу вблизи Иерусалима. Я - единственный посетитель этого бара, который еще несколько месяцев назад гудел, переполненный клиентами в любой час дня или ночи. Всего несколько человек вокруг меня торопятся: своим поведением они показывают, что не намерены оставаться здесь надолго. Они смотрят по сторонам с ощущением постоянной тревоги. Любой может стать тем, кто прервет их жизнь: например, тот мужчина, что уже несколько минут сидит неподвижно вблизи лестницы, ведущей на второй этаж, он только что медленно опустил руку в карман брюк. Я вижу вокруг себя глаза, с тоской наблюдающие за ним. Не осознавая того, люди отклоняются назад, к стене. Что, предполагается, я должен сейчас сделать? Что надо делать, когда это происходит? Мужчина вытаскивает из кармана пачку сигарет. И все: маленькую разноцветную пачку, немного помятую, это да, но ничего больше. Будь здоров, приятель. Сцены, подобные этой, заставившей нас замолчать и похолодеть, будут продолжаться до следующего ледяного душа.
Вне всякого сомнения, нельзя сравнивать силы двух сторон израильтян и палестинцев, они не сопоставимы, но сопоставим тот страх, что сегодня одни испытывают по отношению к другим, и способность и тех и других погружаться в бездну и тянуть за собой своих соседей. Также нельзя сравнивать и степень ответственности, что несут те и другие. Как известно, оккупация началась из-за войны, которую арабы развязали против Израиля в 1967 году. Еврейские поселения, созданные после начала оккупации, делают практически невозможным окончательное отделение палестинских территорий. Арафат совершил зловещую ошибку в июле 2000 года, решительно отвергнув выгодные - хотя и недостаточно - предложения Барака и вызвал сегодняшнюю Интифаду, вместо того, чтобы продолжить переговоры. Шарон также внес свой вклад в ухудшение существовавшего положения, посетив площадь Мечетей и проводя по отношению к палестинцам политику превосходства и унижения. Арафат усугубил ситуацию еще больше, отвергнув предложение о примирении, последовавшее от американского посланника Зинни (Zinni); предложение, напротив, Шароном принятое. Кроме вышесказанного, Арафат несет ответственность за безостановочное воодушевление камикадзе на совершение террористических актов; и действительно, он выпустил на свободу потенциальных самоубийц и на протяжении всего последнего месяца поддерживал начавшуюся волну насилия, и это вместо того, чтобы "затушить огонь", отреагировав на остановку в действиях, сделанную израильтянами после трех особо жестоких террористических актов.
Не желая снимать ответственности с Израиля за ухудшение ситуации, и не забывая глубокую боль палестинского народа, перенесенную им за долгие тридцать пять лет оккупации, сегодня я сожалею, что палестинцы, сделав выбор в пользу оружия и актов самоубийства, привели нас к этой невыносимой ситуации. Чтобы иметь возможность противостоять этому сложившемуся положению, нам необходимо осознать следующее: акты самоубийц привнесли в чудовищно запутанный конфликт элемент иррациональности, сумасшествия, антигуманный с любой точки зрения, аморальный до предела, ранее не виданного в этой прогнившей ситуации. Акты камикадзе являются по сути своей чем-то таким, чему никто не знает как противостоять, и их использование, столь распространенное и ставшее почти "обыденным", может привести к опасной реакции со стороны Израиля, и отдалить израильтян от рационального принятия решений, столь необходимых в данный момент.
Таким образом, совершив целую череду ошибок, несправедливых и жестоких поступков, обе стороны, оба народа пришли к самой опасной ситуации, которая могла сложиться после начала конфликта.
Сегодня, когда израильская армия взяла в кольцо штаб-квартиру Арафата, когда еще один камикадзе идет, а в этом нет никакого сомнения, в направлении какой-нибудь улицы, какого-нибудь автобуса или синагоги, именно в этот момент, как это обычно случается в запутанном и постоянно меняющемся повествовании, и встречаются лицом к лицу два правителя - Ариэль Шарон и Ясир Арафат. Это два старых хитреца, чемпиона по выживанию в критических ситуациях, два гениальных шахматиста, разыгрывающие такую партию, в которой всегда страдают их верные слуги.
Через двадцать лет после того, как Шарон окружил Арафата в Бейруте во время войны 1983 года и после того, как Арафат бежал в Тунис - он шел тогда по набережной в Бейруте, а на него сквозь прицел смотрел снайпер, которому был отдан приказ не стрелять - они вновь встретились.
К какой невыносимой ситуации они оба привели свои народы! Эта ситуация создана по их образу и подобию. И они "сделали это". Каждый согласно своим умениям и возможностям, предоставлявшимся на протяжении долгих лет, вдыхали жизнь в насилие, возбуждали ненависть и отчаяние в своих народах. Их враги говорят, что у них нет никакой политики, никаких планов на будущее, кроме стремления быть, выжить. Они видят, насколько сегодняшнее положение является неизбежным следствием их образа действий и их амбиций, до какой степени происходящее в этот момент является отражением их воинственных взглядов на жизнь и их позиции превосходства, что позволяет им, благодаря порочному кругу этой трагедии, "оправдывать" свое поведение.
Шарон и Арафат вместе, действуя сообща вызывающими ужас методами, настолько усложнили политическую ситуацию, что довели ее до войны, они уничтожили надежду на диалог, и пришли к такому кризису, что оба их народа действительно поверили в то, что нет другого выхода, кроме как сражаться и убивать друг друга.
Так мы и дошли до сегодняшнего дня: каждый исполняет ту роль, что у него прекрасно получается на протяжении уже нескольких десятилетий. Один как влиятельный генерал - один из представителей новой великой военной истории иудеев. Другой - преследуемый, изолированный, загнанный, раздавленный нищетой, той самой от которой он умудряется питаться самым удивительным образом.
Оба они будут повержены, как, возможно, это уже случалось в прошлом. Шарон не сможет покончить с террором. Даже, если ему удастся поймать всех подстрекателей к проведению террористических актов, ни даже, если он конфискует весь тот огромный арсенал оружия, что имеется на сегодняшний день у палестинцев, он не сможет вырвать у них из сердца тот заряд, что толкает на совершение нападений, их отчаяние и ощущение унижения, заставляющее так ненавидеть Израиль. Он вызовет лишь новый террор и еще большее напряжение существующей ситуации.
Арафату, возможно, не удастся увидеть осуществленным свое желание впутать в этот конфликт арабские страны, так как они не меньше Израиля опасаются того ощущения внутренней ненадежности, что вызывает палестино-израильский конфликт, и, прежде всего, исламского фундаментализма, который Арафат лелеет и который может, в конце концов, обернуться против них. Потому, похоже, что весь мир вновь оставит палестинцев и израильтян на обоюдное уничтожение друг друга.
И что еще опаснее: Арафат своим обманчивым поведением, воодушевляющий камикадзе и провозглашающий свою гротескную надежду "стать самоубийцей на пути в Иерусалим", лишь делает возможность создания Палестинского государства еще более сложной.
Ужасные вещи происходят с обоими народами. Страх причиняет душе не меньше вреда, чем снаряды телу. Израильское общество становится с каждым разом все более жестоким и расистским и менее демократичным. В обществе мусульманском идут еще более опасные процессы: это общество привыкает посылать своих молодых на самоубийства и убивать невинных, это общество подогревает действия камикадзе и преклоняется перед террористическими актами, и в будущем оно будет вынуждено заплатить высокую цену за свои поступки. Это будет касаться как самого отношения к жизни - жизни, являющейся священной ценностью при любых обстоятельствах - так и практического взгляда на нее: с того самого момента как возможность совершения террористического акта самоубийства проникает в сознание народа, изъять ее оттуда уже невозможно. Сама возможность решения проблем подобным образом также может повлиять и на отношения между членами этого общества. А потому неудивительно, что умеренные палестинцы испытывают тот же страх, что и израильтяне. Они осознают горькую правду: взрывчатка самоубийц, оказавшаяся столь эффективной при расправе с израильтянами, может точно также обернуться и против них, когда уже будет создано независимое государство и начнутся дебаты о характере и модели его построения.
Именно такая ситуация присутствует сейчас. Ситуация безнадежная и разрушительная. Как из нее выйти? Только путем диалога, путем немедленного возвращения к переговорам без каких бы то ни было предварительных условий с той или другой стороны, путем непримиримой войны против терроризма. Арафат должен бороться с террором серьезно и по-настоящему, не так, как он делал это раньше. Шарон должен покинуть территории, принадлежащие Палестинской автономии, и начать переговоры с тем же напором, с каким он ведет сейчас военные действия. К сожалению, террористические акты будут продолжаться на протяжении еще долгого времени. Но, быть может, если параллельно с этим будут идти мирные переговоры, на которых каждый пойдет на уступки, захваченные территории будут освобождены и будут осознаны боль и переживания другого, быть может, тогда, понемногу уменьшится число палестинцев, аплодирующих актам террористов-самоубийц и станет больше израильтян, верящих в возможность установления мира.
Можно ли этого достичь? Любой здравомыслящий человек понимает, что ни Шарон ни Арафат не способны добиться этого. Что нам остается? Выпить этот кошмар до дна, идти с похорон на похороны и пытаться выжить. Размышления о мире, покаянии и сосуществовании двух народов раздаются сегодня как последние предсмертные хрипы с затонувшего корабля.
