15 апреля 2002 года. Самое поразительное в том, что касается новой прозападной внешней политики президента России Владимира Путина, не говоря о самой политике, это та приглушенная реакция, которую она вызывает у российской политической и военной элиты. Никакой политический тяжеловес публично не нападает на политику г-на Путина. Но, с другой стороны, очень немногие ее восхваляют.
Как говорит один советник Кремля, в частном порядке "высказываются критические замечания (в адрес новой внешней политики), и есть люди, которые против нее выступают. Но, государственный деятель, который делает исторический выбор, идет на разумный риск". Исторический выбор, сделанный г-ном Путиным, заключается в том, чтобы подтолкнуть Россию к сближению с Западом - начиная с его обещания после нападений 11 сентября помочь в возглавляемой Соединенными Штатами борьбе с международным терроризмом. Последствия этого, вполне вероятно, быстро превзошли все ожидания г-на Путина.
Почти сразу же он был вынужден согласиться на переброску американских войск в некоторые государства Средней Азии, чтобы вести войну против движения "Талибан" в Афганистане. Узбекистан и Казахстан принудили его к этому, просигнализировав свое желание помогать вооруженным силам США, что бы там ни говорила Россия.
Позднее г-н Путин был вынужден согласиться также на перспективу прибытия американских солдат на территорию Грузии, еще одного своего непосредственного соседа, когда Соединенные Штаты заявили, что хотят подготовить и оснастить грузинские воинские формирования для подавления бандитизма и терроризма, которые распространяются на Грузию из соседней Чечни.
В то самое время, когда Россия приспосабливалась к этим глубоким вклинениям на территорию бывшего советского блока и, как она считает, своей "сферы влияния", логикой политики своего президента она была обречена на другие уступки Соединенным Штатам - и даже на некоторые компромиссы.
В декабре Россия без серьезных протестов согласилась на план Соединенных Штатов выйти из Договора об ограничении систем противоракетной обороны (Договор по ПРО) и создать национальную систему противоракетной обороны (НПРО). Ранее Россия выступала против НПРО США, утверждая, что Договор по ПРО является краеугольным камнем международных соглашений в сфере безопасности, и угрожая неуточненными контрмерами, если Соединенные Штаты выйдут из него.
Изменившиеся отношения с Западом также вынудили Россию изменить свою позицию в вопросе расширения Организации Североатлантического договора (НАТО) на восток, которое она прежде критиковала как главную угрозу своей национальной безопасности. После 11 сентября она прекратила подобные разговоры, вместо этого сфокусировав усилия на получении для себя возможности высказываться и голосовать при обсуждении и принятии касающихся НАТО решений.
"Господство проблем международной безопасности в "новой" российской внешней политике означает, что Россия снова рассматривает в качестве своего главного западного собеседника Соединенные Штаты, а не Европу, как поначалу предпочитал г-на Путин. Новая внешняя политика, кроме того, осложняет отношения с многими странами, к которым Россия благоволила при "старой" внешней политике советской эпохи. Старая политика, тесно связанная с все еще не утратившим влияния Евгением Примаковым, подчеркивала различия с Западом. Она выступала за более тесные экономические и дипломатические отношения с недемократическими государствами вроде Китая, Северной Кореи, Ирана, Ирака и Ливии.
О переменах во внешней политике, которые осуществил г-н Путин, можно судить по тому факту, что всего за месяц до нападений 11 сентября он принимал в Москве в качестве почетного гостя северокорейского диктатора Ким Чен Ира (Kim Jong-Il). А за месяц перед этим он подписал договор о "дружбе и сотрудничестве" с Китаем, который обе стороны назвали большим новым долгосрочным обязательством по развитию куда более глубоких экономических отношений и связей в сфере безопасности.
Отношения с Китаем остаются внешне корректными. Однако нет признаков новообретенной теплоты и доверия, которые должен был принести с собой этот договор. Китай, должно быть, очень глубоко озабочен" новым курсом России и, в особенности, тем, что она терпимо относится к присутствию американских вооруженных сил в Средней Азии, на западном фланге Китая", говорит один азиатский дипломат в Москве.
Что касается Ирака, перспектива американской вооруженной интервенции с целью отстранения от власти Саддама Хуссейна (Saddam Hussein), вполне возможно, причиняет России меньше угрызений совести, чем обычно принято считать, говорит Михаил Маргелов, председатель Комитета по международным делам Совета Федерации, верхней палаты российского парламента.
"У России нет сильной заинтересованности в сохранении режима Саддама Хуссейна, - говорит он. - Она заинтересована в том, чтобы ей были выплачены долги и были сохранены ее экономические интересы". Он имел в виду суверенный иракский долг России в сумме 8 млрд. долл. США и заключенные российскими компаниями контракты на разработку нефтяных месторождений в Ираке после того, как будут отменены санкции Организации Объединенных Наций (ООН). И Соединенные Штаты, очевидно, думают так же. "Здесь есть что обсуждать, - говорит один американский дипломат. - Нам следует изучить вопрос о том, как сохранить (российские) коммерческие активы в пост-саддамовском Ираке".
Иран вполне может оказаться более трудноразрешимой проблемой, если Соединенные Штаты и дальше будут относиться к нему как к полноправному члену "оси зла". Россия видит в Иране жизненно важного, пусть временами и несколько неудобного, партнера в региональных делах, в частности, касающихся Каспийского моря, а также законный рынок для российских ядерных реакторов и обычных вооружений.
Но самым серьезным препятствием для новой путинской внешней политики могут быть его собственные генералы, политики и государственные служащие. После того, как г-н Путин нарушил традиционные политические связи России, ему нужно продемонстрировать выгоды от новых связей с Западом, если он хочет, чтобы это его консервативное большинство активно его поддержало.
Некоторые доказывают, что выгоды уже ощутимы. "Американцы делают за нас нашу работу в Афганистане, - заявляет г-н Маргелов. - Их военное вмешательство может привести к экономическому участию, создать рабочие места и помочь в развитии республик Средней Азии". Но это едва ли утешит критиков г-на Путина, которые насквозь пропитаны геополитическим мышлением в старом советском стиле и которые видят лишь серию американских продвижений и российских отступлений. Г-ну Путину нужны такие выигрыши, которых не могли бы оспорить даже эти сомневающиеся. Но пока что выигрышей такого рода что-то не видно.
Принимая во внимание тот факт, что до 11 сентября г-н Путин без видимого неудовольствия поддерживал внешнюю политику в старом стиле, не удивительно, если даже у него самого еще остаются некоторые сомнения относительно того, куда его заведет его новая внешняя политика. "Он еще не сжег за собой все мосты", - говорит лидер правоцентристского движения "Яблоко" Григорий Явлинский. "Путин хочет, чтобы Россия стала ближе к Западу, это несомненно, - говорит лидер другой правоцентристской группировки Союз правых сил (СПС) Борис Немцов. - Но одновременно он также хочет построить византийскую Россию. Это сложно. И, если он потерпит неудачу, что ему останется делать. Ему придется менять его политику".
